Но человека, который в ранние часы вошел в лобби, запомнили многие. Он был красив, ухожен и хорошо одет, багажа у него не было. Как позже отметили сотрудники отеля, высокому, темноволосому мужчине было примерно 18–30 лет. Да, это размытые возрастные рамки, но были 40-е, повседневный дресс-код, прически и поведение зачастую прибавляли возраст и не давали возможности с точностью определить, насколько молод человек. Запоминающейся деталью, хоть у него и была модная прическа и волосы чуть спадали на уши, стало деформированное ухо. Некоторые наблюдатели, помимо деформации уха, разглядели и шрам за ним.

Заплатив за классический номер, новый гость отеля заполнил регистрационную книгу, никаких документов в то время не просили предоставить на стойке регистрации. Все, что требовалось, это оплатить номер и вписать в книгу гостей свое полное имя и город, откуда прибыл новый гость, ну и, само собой, написать можно было что угодно, ведь проверить это все равно было невозможно. Мужчина передал регистрационную книгу администратору отеля, в которой тот прочел:

Роланд Т. Оуэн из города Лос-Анджелес.

На ресепшене гость настоятельно попросил предоставить ему комнату на верхних этажах, с окнами, выходящими во внутренний двор. Те номера еще не были прибраны, но вскоре и в них приберет горничная и заменит полотенца с бельем.

«Возможно, удобнее будет подождать здесь или в ресторане», – предложил управляющий, но услышал отказ от ожидания.

И, получив ключи от номера 1046, мужчина, которого теперь мы знаем под именем Роланд Т. Оуэн, вместе с коридорным отправился на 10-й этаж. Тот должен сопроводить нового гостя на лифте, проводить к номеру и удостовериться, что комната его устраивает. По пути к номеру Роланд беседовал с коридорным, сообщив ему, что до этого останавливался в отеле «Махлэбах», также в городе Канзас-Сити, где за очень скромный, малюсенький номер с него взяли огромные деньги. Мы еще вспомним этот отель чуть позже, так что запомни его.

Номер 1046 полностью устроил Роланда, просторная комната с большой кроватью, тумбой и телефоном, платяным шкафом, комодом и письменным столом. А также с личной ванной комнатой, в которую Роланд сразу же вошел и, достав из пальто зубные принадлежности, расческу и щетку для чистки одежды, расположил все на раковине. Коридорный хоть и повидал много интересных, необычных, да даже опасных гостей отеля, все же был удивлен, когда не увидел вообще никакого багажа, кроме этих нескольких вещей, поэтому и запомнил их. Также он запомнил просьбу Роланда задернуть все шторы на окнах. Отметив, что это загадочно и мрачно, просьбу он выполнил.

После этого они вместе спустились на лифте, попрощались, и мужчина покинул отель. Но уже через час, когда горничная Мэри Соптик пришла к номеру 1046, дверь ей открыл Роланд, то есть уходил он ненадолго. Мэри извинилась и предложила зайти для уборки позже, чтобы не мешать. Но Роланд пригласил ее в номер, сказав, что уборкой она его нисколько не побеспокоит. Пока женщина быстро все делала, мужчина вел с ней беседу и так же, как ранее коридорному, показался ей общительным, открытым и запоминающимся. Еще не закончив уборку, Мэри заметила, что Роланд начал приводить себя в порядок, поправил прическу, очистил пальто и, надев его, уже почти вышел из номера. Но повернулся и сказал:

«Мисс, как закончите, не закрывайте дверь на ключ, ко мне должен прийти друг».

Горничная пообещала выполнить пользу, попрощалась с уходящим Роландом, закончила уборку и уже сама собиралась покинуть номер, когда заметила записку на комоде, со словами: «Дон, я вернусь через пятнадцать минут. Подожди». Уже позже Мэри Соптик вспомнит об этой совершенно обычной на первый взгляд записке, а еще опишет Роланда как нервного, как будто даже испуганного и что-то скрывающего. Но, возможно, и это описание Роланда, и необычность его скромного багажа, и задернутые шторы окрасились мрачными красками лишь из-за будущих событий.

Следующим утром, 3 января, Мэри вновь приступала к рутинной работе по уборке номеров и, дойдя до номера 1046, она постучала. Никакого ответа не последовало, так что Мэри открыла дверь своим ключом и вошла. Комната была погружена во мрак, плотно задернутые шторы не пропускали дневной свет. Щелкнув переключатель, Мэри вздрогнула, на заправленной кровати, полностью одетый, лежал Роланд. Она уже хотела позвать его и узнать о самочувствии, как раздался резкий телефонный звонок. Роланд поднялся и медленно снял трубку, сначала он долго слушал, что ему говорят, а после спокойным голосом ответил:

«Нет, Дон, я не голоден. Уже позавтракал и больше не хочу выходить».

«Нет, я правда не голоден».

Повесив трубку и увидев Мэри, Роланд как ни в чем не бывало пообщался с ней, узнал о ее работе и самочувствии. Закончив эту небольшую беседу, горничная забрала полотенца из ванной комнаты и покинула номер. Но уже к пять вечера Мэри вновь вернулась к номеру 1046, вспомнив, что полотенца она забрала, но свежие не принесла. Подойдя к двери, она отчетливо слышала голоса, и ей показалось, что разговаривали два мужчины. Мэри постучала и сообщила, что принесла свежие полотенца, услышав в ответ напряженный и даже сердитый мужской голос: «Нам ничего не нужно, спасибо».