В общем, Пустовалов хотел, чтобы Хабиб отвечал не только за наркотики, но и за экономические преступления: за незаконную легализацию ( отмывание ) денежных средств и за сокрытие налогов. По указанию нового начальника КМ ОБЭПовцы до ночи снимали на складе остатки. Занятие это довольно нудное, а когда оно проводится еще в вечернее неоплачиваемое время, то нудное вдвойне. Опера ОБЭП в душе кляли и материли Пустовалова, но добросовестно проследили, чтобы перевесили все до последней луковицы и помидорины, аккуратно вписали полученные результаты в акт снятия остатков, подписали его, и лишь после этого стали собираться по домам. К счастью, водитель служебной "шестерки" тоже был исполнительным ответственным товарищем и дождался их, чтобы развезти. Правда, имелась одна проблема. В служебной машине уже начинала помигивать лампочка, сигнализирующая, что выделенный на сутки лимит бензина подходит к концу. Ребята, привычно вздохнули и полезли за кошельками. Складчина - исконно русский способ решения общественных проблем.

Быстро доехали до ближайшей заправочной станции. У колонки с изображением октанового числа "93" стояла пара машин, и ОБЭПовская

тачка пристроилась за последней. Неожиданно к колонке задним ходом

борзо подкатила еще одна тачка - "БМВ-315" черного цвета с явным намерением залезть без очереди. Из нее вылез невысокий парень, выхватил из рук водителя заправившейся машины топливный пистолет и засунул его в горловину своего бака. Рулевой автомашины, стоящей перед ОБЭПовской, сделал ему замечание, но в ответ услышал такую изощренно-матерную тираду, что предпочел не связываться. Давыдов, сидевший на переднем сидении, нахмурился, открыл дверцу и покинул салон. Парень, грубо нарушающий закон очереди, послал и его. Но тут же заткнулся. Потому как Давыдов вытащил пистолет, только не топливный, а самый, что ни на есть настоящий, системы Макарова. После этого топливный парень отдал сам. Однако, Бориса это не удовлетворило. Наглую хамоватую шпану он не переваривал, как класс, и вел с ней непримиримую классовую борьбу.

После того, как обэповскую машину заправили, в нее посадили двух парней, приехавших на БМВ, а за руль иномарки уселся Давыдов. Как не

убеждали его коллеги, что время позднее и хочется домой, он был непреклонен. Обе машины двинулись в направлении ГОВД.

Следственно-оперативной группе в эти сутки пришлось попотеть. Евсюков чувствовал, что здорово вымотался, но не терял надежды, что

удастся пару часов ночью поспать. Однако, когда, вернувшись с очередной квартирной кражи, увидел перед отделом черную "БМВ-315" без заднего бампера, то сразу забыл про сон. Именно так Аня описывала

иномарку, которая увезла Шелуху от гастронома.

– Чья там бээмвуха черная на стоянке торчит?
– спросил он, заходя в дежурку.

– А вон ихняя, - ответил Давыдов, кивнув на двух парней, большого и маленького, понуро стоящих у стены.

– Здорово, Борис, - сказал Евсюков, только сейчас заметив коллегу из ОБЭП, сидящего за столом в углу.
– Твои что ли кадры?

– Ага.

– За что ты их?

– За мелкое хулиганство. Воспитывать нужно подрастающее поколение. А то совсем распоясались, понимаешь. Ночку в камере проведут, а завтра еще штрафчик заплатят, может тогда и начнут понимать что такое хорошо и что такое плохо.

– Не возражаешь, если я кого-нибудь из них подниму к себе? Побеседуем за жизнь, вдруг окажется, что они по нашим делам проходят, произнес Евсюков.

– Да ради бога. Только вернуть обратно не забудь, - ответил Давыдов и, дописав рапорт, отдал его дежурному.

Евсюков, внимательно оглядев задержанных, остановил свой выбор на том, который был поменьше ростом, и увел его с собой.

То, почему этому парню дали кличку "Псих", Евсюков понял довольно быстро. Едва он у себя в кабинете объявил задержанному, что подозревает его в убийстве, тот распсиховался. Он брызгал слюной, обзывал ментов волками позорными и еще всяко-разно. Его истерика длилась ровно столько, сколько времени понадобилось Евсюкову, чтобы дойти до кипения. После этого Псих уже не ругался. Сбитый до стула первым же ударом, он лежал на полу и болезненно вскрикивал, когда носок ботинка опера врезался в его тело. Впрочем, экзекуция продолжалась недолго, Евсюков был человеком отходчивым. Но на парня она произвела очень большое моральное воздействие. Псих с надрывом в голосе убеждал, что бить его больше не нужно, он сам все честно расскажет.

– Тогда колись, - предложил Евсюков.

– Не знаю, какая падла нас заложила, но это действительно мы сделали, - заявил парень.

– Рассказывай по порядку как вы его убили.

– Мы сами его не мочили. Мы только взрывчатку ему на днище машины присобачили.

– Ты подробней давай. В принципе, нам все известно, но хотелось бы услышать от тебя, как было дело, - сказал Евсюков, стараясь не выдать лицом своего изумления.

Плохую наследственность Псих давно уже усугубил употреблением травки, поэтому в голове его постоянно творился сумбур, соответственно

столь же пестрым и сбивчивым был его рассказ о покушении на Анциферова. Евсюкову стоило определенных трудов разобраться что к чему. Но когда разобрался, то несказанно удивился. Кто такой Анциферов он конечно знал. И хотя тот слыл крупным криминальным авторитетом, но, как полноправный гражданин общества, мог рассчитывать на защиту государства от противоправных посягательств, как всякий другой. Поэтому, получив информацию о заложенном взрывном устройстве в его машину, опер немедленно должен был принять меры к предотвращению покушения.

Евсюков так и поступил. Оставив разговор об убийстве Шелухи на десерт, он быстро спустил Психа в камеру и попросил дежурного выяснить телефон Анциферова, чтобы предупредить его об угрозе.

Благодаря деньгам и связям Анциферову удалось измять свой домашний телефон из списков справочной службы, но дежурному удалось узнать телефонный номер в его офисе. Он немедленно набрал его, но трубку никто не взял. В это самое время, Худой, получив по башке чугунной шкатулкой, отлеживался на чердаке и не мог подойти к телефону. Евсюков решил съездить к Анциферову домой и взял дежурную машину.