Шрифт:
Нахрена спрашивается? Баб других что ли нет? Да вся записная книжка в мобиле ими забита! А я на этой зациклился, как конченый идиот.
Подсел на нее, как на наркотик, который люто жизнь отравляет, меняет ее. И правильнее было бы соскочить прямо сейчас, пока еще не поздно. С каждой новой встречей будет все сложнее и сложнее от нее отказаться. Понимаю это, и все равно в пропасть себя тяну.
Хотя похрен. Это сейчас меня от нее так таращит, а потом надоест. На секс ее разведу, оттрахаю так, что она уже никогда меня не забудет, и успокоюсь. По любому так и будет. Как, собственно, и всегда было.
Выползает моя хромоножка из больницы и листком размахивает:
– Просто растяжение. Ничего серьезного. Можно было и не ехать сюда.
– Ну а не поехала бы, так и не узнала, что все норм. Нафига лишний раз переживать, если можно просто провериться?
– отчитываю ее, как занудный дед.
И с хера ли я таким умным и ответственным стал? Сам же к врачам гоняю, только когда люто припечет.
– В любом случае спасибо, что свозил, - улыбается, уставившись на меня своими голубыми глазищами.
Хочет меня, точно хочет. Только признаться боится даже самой себе. Оно и понятно - до сих пор ее никто не распечатал. Я и так был в этом уверен, а сегодня она сама подтвердила это.
Обходит тачку, дверь распахивает, но садиться не спешит:
– Довезешь в бар? Или мне самой лучше поехать?
– А нахрена тебе в бар?
– хмурюсь.
– Тебя Ник отправил сегодня отдыхать. Вот и отдыхай.
– Не хочу я отдыхать, - хмыкает она.
– Мне деньги нужны. А раз с ногой ничего серьезного, то я лучше поработаю, чем буду валяться в постели.
– Садись в машину. Отвезу тебя.
Залезаю в тачку и достаю бабки из кармана. Вытаскиваю две пятитысячные купюры и ей протягиваю:
– Столько тебе хватит, чтобы сегодня не работать?
– Ты совсем больной?
– возмущается она и сердито поджимает губы.
А меня это еще больше раззадоривает.
– Да че тут такого? Я ж тебе не спать со мной за деньги предлагаю. Просто так даю по доброте душевной. Бери, пока даю.
Кладу купюры ей на колени, а она еще сильнее начинает злиться. Хватает деньги, сминая их в руке, и мне обратно швыряет.
– Мне твои подачки не нужны, - цедит сквозь зубы.
– Еще раз спасибо, что отвез в больницу, но на этом наш вечер закончен.
Поворачивается к заднему сидению, что вещи свои забрать, а я быстро тачку завожу и по газам.
– Не хочешь брать деньги - не бери, - отзываюсь я и сигарету из пачки выбиваю.
– Но в баре ты сегодня работать не будешь. Уяснила?
– А ты кто вообще такой, чтобы распоряжаться моей жизнью?!
– вспыхивает она, а из глаз буквально молнии летят.
– Я тот, кого ты никогда не забудешь, лисичка, - усмехаюсь, предвкушая продолжение веселья.
– Куда поедем? Ко мне, или к тебе?
– Останови немедленно машину, Волков. Иначе я позвоню в полицию!
– Позвони, конечно, - согласно киваю.
– А что им скажешь? Что я решил позаботиться о тебе, и меня за это надо поскорее за решетку?
– Ты меня удерживаешь против моей воли! Этого будет достаточно!
– фыркает и руки на груди скрещивает.
– Никто не поверит тебе, девочка. Все работники бара в курсе, что ты покалечила ногу, а я добродушно согласился тебя отвезти. И доказать это будет, как нефиг делать. А вот тебя, может, и загребут за клевету. И вообще, чего ты так боишься?
– Я? Боюсь?
– нервно усмехается она.
– Именно, - киваю и на секунду от дороги отрываю взгляд, чтобы взглянут на нее.
– Ты ведь знаешь, что вреда я тебе не причиню, всего лишь хочу подвезти. Но ты так отчаянно сопротивляешься этому… Ты боишься, лисичка. Боишься своих чувств ко мне.
– Ты больной. Только больной, - качает она головой и щурится.
– У меня нет к тебе никаких чувств. Ой, нет, все же чувствую. Ненависть!
– Серьезно?
– усмехаюсь тому, как ловко она пытается выкрутиться.
Перестраиваюсь в правую полосу и заворачиваю в ближайший карман для парковки. Останавливаю тачку и резко к ней подаюсь, уставившись в ее глаза.
– А теперь повтори это снова, лисичка, - шепчу в ее губы.
– Скажи мне в лицо, как сильно ты меня ненавидишь…
Наблюдаю, как ее глаза растерянно бегают по моему лицу от глаз к губам, и не могу сдержать ухмылки. Чувствую ее теплое прерывистое дыхание и сладковатый, едва уловимый аромат духов. Хотя нет, точно не духи. Это ее собственный аромат, от которого просто крыша отъезжает.