Оно попыталось взобраться Ронику по ноге, но не удержалось и съехало вниз, оставив на голени влажный след.

– Может быть, ты кушать хочешь? – продолжил разговор Роник. – Я вон уже сколько времени здесь, а ничего не кушаю. И не хочется почему-то. Может быть, тут вообще никто не кушает?.. У меня с собой кусок лепёшки был, я утром не доел и положил за пазуху. Но он куда-то делся. Видишь, ничего у меня нет… – Рон протянул дружелюбному знакомцу пустые руки, показывая, что там и взаправду нет ничего.

Мохнатый мокрый червяк, скверное существо, от которого в обычной жизни Рон поспешно бы отшатнулся, а потом принялся искать палку, чтобы поскорее пришибить, сунул рыльце в подставленную ладонь и торопливо зачавкал, словно и впрямь нашёл что-то съедобное. Рон не отодвигал ладони. Впервые с ним здесь происходило хоть что-то не таящее угрозы, и мальчик был рад даже такому обществу. Червячок начавкался вволю, колко цепляясь коготками, забрался-таки по Рониковой ноге на колени, затем сумел перебраться на плечо. Там он приник к одной из пригвоздивших Рона сосулек. Раздался тихий хруст, посыпалась пыль, и сосулька отпустила.

– Ты хочешь мне помочь? – спросил Рон.

– Я сразу понял, что ты хороший. Меня вообще почему-то все зверюшки любят. Дома у меня был знакомый пёс, так он меня из выморочного селения вытащил. А тут ты помогаешь. Это ничего, что ты маленький и слабый, но мы же с тобой вдвоём, правда?

– Гры-ум! – согласно прозвучало в ответ.

Через какое-то время, долгое или нет, Роник не мог бы этого сказать, но все острые сталактиты были обгрызены, и Рон сумел встать.

– Ну и куда мы теперь пойдём? – спросил он у примостившейся на плече тварюшки.

– Гры-ум!.. – произнёс червячок басисто. Вряд ли он умел сказать что-то ещё.

– Хорошо, – согласился Рон. – Пойдём прямо.

* * *

Три дня охотничий отряд вялил, коптил и солил взятую добычу. Чтобы зря не бросать геройски убитого тура, выкопали на берегу ямину и сложили мясо туда, круто засолив. Сверху яму забили землёй пополам с камнями, чтобы охочие до мясного четверолапые не сумели разрыть ухоронку. Остальное, хоть и с трудом, можно было унести. Конечно, мясо ещё не было вполне готово, но за время дороги оно уже не испортится, а никто не хотел задерживаться в опасных местах на пару лишних дней.

В первую же ночь вокруг лагеря собралась огромная стая жёлтых степных волков и тощих шакалов. Кучи требухи, которую не могли переесть ни люди, ни собаки, возбуждали в звериных стаях непреодолимую жадность. Два десятка собак, приведённых людьми, конечно, не могли бы остановить сбежавшихся отовсюду хищников, но когда вой, тявканье и гневное рычание показали, что скоро дело дойдёт до драки, в свару пришлось вмешиваться людям, и волки, отведав стрел, убрались восвояси, надеясь, что скоро удачливые добытчики уйдут в свои края и хозяевам хоть что-то да перепадёт.

Короче, всё шло как обычно бывает во время дальних охотничьих экспедиций, вот только рядом с охотниками был шаман, который ежедневно тревожил предков, пытаясь всё же понять, куда подевались жаборотые, ещё недавно хозяйничавшие в степи, словно в собственном заплечном мешке. Наконец, переговорив с лишаками и кое с кем из охотников, Калюта подошёл к Ваше и сказал, что хочет пройти ещё дальше, на северо-восток, в те места, где жил погибший род черноволосых.

– Проводника возьму, вызывается тут один, и своих пару человек. Конец не дальний, кочевья диатритов, считай, подальше будут, а мы туда ходили и целыми возвращались.

– Так-то оно так, – Ваша в задумчивости чесал нос, не зная, какое решение принять, – но уж больно риск велик. Вернёшься – хорошо, а если сгинешь – как род без шамана обходиться станет, в такое-то время?

– Дома за забором тоже всю жизнь не просидишь, – возразил Калюта, – а ежели попытаешься отсидеться, то тебя враг рано или поздно одолеет. Покуда мэнки присмирели, надо в разведку идти. После того, как Ромар надорвался, шапку-невидимку и ещё кой-какие Ромаровы вещицы йога мне переслала, так что не возьмут нас поганцы.

Ваша покачал головой при виде непригожей дружбы между шаманом и злой ведьмой, но спросил только:

– Кого с собой взять-то хочешь?

– Лишку, – сразу же назвал шаман имя постоянной своей спутницы, – ещё, пожалуй, Скила, он среди следопытов самый лучший. А в проводники Яйян вызывался, тот, что быка заломал.

– Так он ещё ни в какую семью не принят, – поморщился Ваша, – он покуда наполовину чужой.

– Вот и хорошо, – возразил Калюта, – значит, его духи тамошние сразу признают, опять же предки лишаковские не отвернутся. Такой проводник всегда самый лучший.