Она издаёт много ультрафиолета и почти нет от неё радиоактивного фона, что создало идеальные условия, а через пару лет создав из отражателей не только ловушку для аномалии, но и осветили парники, восстановили эту территорию заново.» Гор, отодвинув пустую тарелку, кивнул с растерянным видом.

Священник продолжал говорить: «И так. Я вижу перед собой шесть мужчин и ребёнка. Поведайте мне, что привело к нам Спасателей. На входе вы сказали, что пришли торговать» Ден, вклинившись в разговор с задумчивым видом: «Это Лира» – указав ложкой в сторону, где они сидела очень скромно, опустив голову. «Мы встретили её у реки, она и провела нас, указав дорогу.»

Гор решил воспользоваться этой паузой и собравшись с мыслями, строго произнёс: «Мы пришли для создания торговых путей и сотрудничества, но есть один момент». Священник вопросительно оглядел весь отряд и обратился ко всем сидящим за столом: «Дети мои, поведайте же. Не томите». Гор, вздохнув, продолжил: «Наш путь идёт за линию Береста, и несмотря на то, что мы торопимся, решили зайти к вам и познакомиться, обсудить условия сотрудничества. И более того…» Задумавшись на мгновение, он продолжил: «Вы, по всей видимости, обладаете лучшими маршрутами, чем мы. Нам нужно пересечь за линию как можно быстрее. Это одно из условий нашего предложения».

Отряд переглянулся, не понимая, почему же их не предупредили, что цель их миссии не только перехватить мутанта у военных, но и наладить отношения с нейтральной территорией. Священник довольно кивнул и произнёс с интонацией не только повествующей и дружелюбной: «Да, это так. Спасители владеют лесами, порохом и связями. Мне по нраву ваше условие о путях, но и у нас есть условие». Оглядев всех бойцов, он продолжал: «Мы построим храм на вашей территории и создадим в ваших лесах точки сбора трав и всего, что лес может предложить. Также обеспечим вас провизией, чтобы сгладить ваши заботы, когда вы будете обеспечивать защиту нашим паломникам и рабочим».

Священник пристально вглядывался в Гора, словно в его глазах можно было прочитать каждую скрытую мысль. После момента напряженного молчания он наконец сказал с улыбкой, которая словно освещала его лицо: "Ваши слова мы принимаем. Храм на нашей территории будет символом нашего взаимопонимания и доверия. Мы готовы предоставить вам всю необходимую помощь в пересечении линии Береста. Надеемся, что наше сотрудничество будет не только плодотворным, но и долгосрочным".

Когда Лира, Спасители и священник покидали храм, Она осторожно развязала платок с головы, и её лицо озарилось светом. Священник, наблюдавший за этой сценой, вдруг узнал в татуировках на её лице символы общины людоедов. Его сердце замерло от неожиданности, и он молча принял решение использовать эту информацию в своих целях. Он знал, что разглашение этой правды могло привести к катастрофическим последствиям для их будущего сотрудничества.

Священник повернулся к Гору и его отряду, его голос звучал твердо и дружелюбно: "Спасители, перед вами стоит выбор. Лира может отправиться с вами в ваше опасное путешествие, или же она может найти убежище в нашем обществе. Решение принадлежит вам".

Гор, немного смущённый таким быстрым предложением, обратился к священнику: "Почему такой резкий поворот, отец? Вы хотите взять её под своё крыло?"

Священник, сохранив улыбку на лице, ответил: "Мы стремимся помогать тем, кто нуждается в защите и покровительстве. Лира – девочка с трудной судьбой, как и всё дети этого ужасного мира, мы готовы предложить ей убежище и защиту. Но, конечно, решение принадлежит вам, Спасители".

Лира, не зная об истинных намерениях священника, стояла рядом с ними, волнуясь и надеясь на благополучное развитие событий. Но в её глазах едва заметно мерцала тревога, неуверенность в том, что происходит вокруг неё.

Позиция священника в общине была непререкаема, словно он получил её прямо от самого Бога, но в глубине души он знал, что его власть основана не на благочестии, а на страхе и подавлении. "Вера – это оружие, а страх – её ножны," часто повторял он, когда оказывался один. Его учения были жёсткими, непреклонными и часто пересекались с его собственными желаниями власти и контроля над стадом, которое так усердно стремилось к свету.

Его голос, звучавший с амвона, был убедителен и могущественен, но каждое его слово было пропитано лицемерием. Он говорил о покаянии и скромности, в то время как сам облачался в дорогие одеяния и пользовался благами, добытыми за счёт титульных пожертвований своих паственников. Он осуждал грехи, которые сам тайно совершал в уединении своих покоев, находя извращённое удовольствие в мучениях и страданиях тех, кого считал недостойными милосердия.

Священник наслаждался моментами, когда мог выставить напоказ свою мощь и доминирование, особенно во время исповедей. Он выискивал слабости прихожан, чтобы затем использовать их против них, закручивая спираль вины и стыда вокруг их душ. "Исповедь – это не только путь к искуплению, но и моя возможность узнать вас лучше," говорил он с искажённой улыбкой, превращая священный акт в инструмент манипуляции и угнетения.

Ночи священника были полны тайных ритуалов, в которых он, под видом очищения и исцеления, подвергал своих выбранных жертв испытаниям, порой садистским и бесчеловечным. Он уверял себя, что таким образом исполняет волю Бога, но на самом деле стремился лишь к личному удовлетворению и укреплению своего положения в общине.

Так, под маской святости и благочестия, скрывался человек, чьи поступки были далеки от истинной веры и любви к ближнему. Власть, которую он хапал в руки, служила не общему благу, а лишь подпитывала его извращённые желания и садистские наклонности, делая его истинным волком в овечьей шкуре, искажая суть религии и веры до неузнаваемости.