Был самый разгар лета. Мы не задумывались о нашем общем будущем, ничего не обсуждали и не загадывали, жили сегодняшним днём. Это было время, когда портлендский дендрарий утопал в розах. И мы на велосипедах ездили по набережной наперегонки. Было жарко. Частенько днём мы пропадали в прохладном магазине книг. Огромный, он занимал целый квартал! Город книг Пауэлла. Это было время, когда в Портленде не было так много сумасшедших бомжей и хипстеров, а крупные брендовые магазины не грабили банды BLM.

Лучше бы мы тогда поругались, поспорили, высказали друг другу всё. Травма от недоговорённости была ещё больнее. Но он знал, что я не останусь, а я знала, что он не уедет. Может, этим и объяснялось его странное поведение? Какое-то нездоровое возбуждение. У него всегда были расширены зрачки. А может, уже тогда он стал употреблять наркотики? Травма была ещё и физическая: после встречи с чернокожими у Олега болел позвоночник. Через несколько лет он прилетел в Москву на похороны горячо любимой мамы и признался, что не может работать без анальгетиков-опиоидов. А фентанил в их числе.

Приехал на похороны он уже полностью разочарованным в США. Друзей у Олега там не было. Так, приятели. Американки попадались неухоженные и не очень умные. Таких, как в голливудских фильмах, он даже не встречал. Любят только деньги. Даже жена Дженнифер ушла от него из-за того, что он стал получать на сто долларов меньше! Работал всё это время без отпуска по двенадцать часов в сутки. Остановишься – задушат счета. Ну как тут без амфетаминов? В Москве он тоже ожидаемых восторгов ни от кого не получил. Всем знакомым безразлично, что он живёт в США. А у меня была уже своя семья. И на его позднее приглашение «Я приехал за тобой!» только рассмеялась.

…Снег с угреватыми вкраплениями заметно подтаял. Обречённые льдинки кружились в водоворотах луж. Зима не хотела сдавать позиций, но птицы уже вовсю пели, чувствуя, как земная ось стала ближе к солнцу. Образы Серафимы и Сергея на лошадях из последних кадров фильма «Бег» растворились в лучистых зайчиках на стене. На мой запрос о судьбе Олега в координационный совет российских соотечественников, проживающих за рубежом, пришёл ответ. Я уже знала, что там написано.

Звонок в дедушкиной квартире пронзительно голосил уже минут десять, а дверь так и не открывалась. Сказать, что Лиза была озадачена – ничего не сказать. За это время она испытала целую гамму чувств от любви до ненависти… Положа руку на сердце, Лиза к дедушке была, мягко говоря, равнодушна. В ней роились свои, подростковые, проблемы, и к стариковским она относилась несколько высокомерно.

«Жду ещё пять минут и ухожу», – решила Лизавета. Вроде мама сказала, что дед её ждёт, что ему срочно понадобилось разобрать архив и даже кое-что отсканировать. И она через весь город тащила свой ноутбук в рюкзаке для этой «важной работы». Хорошо хоть, сканер у деда был…

Из квартиры напротив вывалился сосед:

Несмотря на то, что день только начался, он был уже навеселе.

– Здравствуйте, дядя Ося.

– Лиза, ну сколько тебе говорить, что я не Ося, а Осип Эмильевич, как Мандельштам. Хотя откуда тебе знать про Мандельштама? – и он махнул рукой.

Но Лиза не растерялась:

– И что, ты хочешь сказать, что это Осип Эмильевич написал?

– Да-да, именно он! – на лестнице появился запыхавшийся дедушка с пакетом.

– Валерий Владимирович, приветствую, – Осип Эмильевич театрально поклонился. – Я тут внучку вашу развлекаю…

– Спасибо, Осип Эмильевич, иди отдыхай, дорогой!

Несмотря на беспробудное пьянство соседа, дедушка относился к нему уважительно. Он ещё помнил, как тёзка Мандельштама собирал стадионы. Более того, он читал свои стихи в Политехническом с Беллой Ахмадуллиной и Евгением Евтушенко. А теперь старый и забытый всеми классик пил с утра и до вечера. От него давно ушла жена с ребёнком, он продал почти всё своё имущество… Но самое ужасное было не это – его покинула Муза! Он ничего не писал. Тёзку Мандельштама похоронили даже многие почитатели его таланта. Что Осипу Эмильевичу казалось особенно обидным.

– Ну что, Лизанька, ты там нашла? – дедушка нежно называл внучку Лизанькой с ударением на втором слоге… Они уже второй час перебирали конверты с наваленными в них, как бог на душу положит, старыми фотографиями деда. Некоторые завалились за шкаф и завистливо-сиротливо подглядывали в щёлочку, как бережно пришедшая девочка обращается с другими конвертами.

Ничего интересного в этих фото не было. Приёмы, встречи, конференции. Как сказал бы профессиональный журналист – паркетная съёмка. Некоторые фотографии были любительскими и от этого уже изрядно скрученными. Допотопные глянцеватели оставляли на фото неоднородные пятна, расплывчатые, как лужи, покрытые тонкой коркой льда. Проявители, закрепители… прошлый век. Многие фотографии пришлось выбросить, так как они восстановлению не подлежали, даже в фотоателье. Что-то Лиза всё-таки отсканировала. Дед был военным переводчиком и работал с иностранными делегациями в разных странах.