Но он не подозревал, что Тюр тоже боится. Глядя в огонь, он видел страшные корявые морды, как будто их нарисовали карикатуристы. Они извивались и корчились в пламени, и от страха Тюру становилось тяжелее дышать. Он боялся как Берсеркской бури, так и всего, что могло оказаться сильнее него, сына Эмира Сереброкрылого из рода Тормингов, третьего рода правителей Белерофа. Он обычно вспоминал свой титул, чтобы превозмочь страх. И самое неприятное то, что Баль разочаруется в нем, если узнает о его слабостях. Раньше он боялся всего, но тогда Бальдр отсутствовал, а теперь он есть, и ради него нужно быть храбрым. И он будет храбрым.

Но вот тучи рассеялись и проступили первые лучики солнца. А затем Геликонские Горы озарила радуга. Братья молча посмотрели на переливы красок. Бальдру сразу вспомнилась сказка о Радужном щите – заклинании, оберегающем Геликонские Горы и все Зеленоземье от ужасной опасности.

Гроза уходит,

Радуга восходит!

Переливы мелькают,

Грозы ослабевают!

Над горами радуга стоит

И горы от гнева бури защитит!

Старая считалка для жеребят, а столько храбрости в ней. Бальдр почувствовал себя лучше и Тюр тоже.

– Ну что, летим домой, брат, – сказал он, довольный тем, что удалось придать голосу спокойствие и твердость.

Бальдр слабо кивнул.

– Не волнуйся, ты же сам сказал, что птицы не летают в грозу.

– А ты сказал, что это необычные птицы, – напомнил Бальдр.

– Ну предположим, я ошибаюсь, как это часто бывает, – Тюр улыбнулся и взлетел вверх.

– Бывает, – улыбнулся Баль и тоже взлетел.

Ему не быть таким храбрецом, как Тюр. Возможно, они дружны именно потому, что слишком разные.

Летя между склонами, они весело шутили и почти позабыли о страшных птицах. Радуга, сверкающая над ними, добавляла радости, особенно когда ее краски попадали на крылья, отражаясь, будто от зеркала, и бегали по каменистой почве.

После долгого напряженного солнца 9 пегасы чувствовали легкость. Одно из ветровых течений подхватило их и понесло прямо к парящему над равниной острову.

Когда Белероф показался из-за гор, Бальдр обрадовался, что он еще цел. Тюр лишь устало посетовал: «Придется с отцом объясняться». Такой радости старшему брату никогда не хотелось.

Их встретил вооруженный конвой с готовыми к обороне луками. Это были золотого окраса луки с резьбой, похожей на крылья, а стрелы заточены наподобие молний.

– Государи! Просим вас следовать за нами! – прокричал командир стражи Хеймдаль в лазурном халате и нашивкой «Золотые крылья».

– Передайте отцу, что я ничуть не раскаиваюсь в своих вылазках, и мой брат тоже! – Бальдр стеснительно улыбнулся.

Тюр всегда вздорил с Хеймдалем. Несмотря на то, что тот был их наставником по стрельбе, тактике и субординации, Тюр не упускал возможности спустить остроту в адрес командира. Тот терпел все колкости в пределах разумного, да и Тюр не перегибал палку в шутках. Но Баль в отличие от Хеймдаля знал, в чем причина. Тюру было противно, что все, чему их обучают, бесполезно, потому что никто этим не пользуется.

Командир стражи провел принцев к королю Эмиру. Отец встретил их в тронном зале суровым взглядом, мать стояла в стороне и молчала. Тюр сразу понял, что они опять ссорились.

Хеймдаль отдал честь и объявил:

– Ваши сыновья прибыли, господин!

Эмир произнес:

– Сын, а не сыновья, командующий.

Хеймдаль удалился. Тюр прижал Бальдра крылом к себе.

– Стой ровно, когда стоишь перед отцом, Тюр! – заявил Эмир.

Тюр ничего не ответил, продолжая обнимать брата.

– Я что тебе сказал!

– Я слышал, но мне все равно. Мой брат для меня дорог, – ответил Тюр, крепче прижимая Бальдра к себе и надеясь защитить его от гнева отца.

Эмир устало вздохнул.

– Оставьте нас, – эти слова обращались к матери и Бальдру.

Тюр решил, что он и жену уже не считает верной. Фрея подошла к Балю и, обняв его крыльями, увела из тронного зала. Тюр остался один перед отцом, злобным и недовольным. Как будто раньше было иначе.

– Для тебя мои слова – пустой звук? – спросил Эмир, сев на трон.

– Да, – произнес Тюр.

Эмир понял, что разговор совершенно не клеится.

– Тюр, ты будущий король и должен…

– Ничего я не должен, мой король! Я не должен бросать Баля, не должен обещать народу вещи, которые не могу исполнить! Я ничего не должен тебе, папа! – последнее слово Тюр постарался наполнить ощутимым ядом.