— Ты что, — Она брезгливо поморщилась, — я слежу в отличие от…некоторых за фигурой. У нас вообще в «Платонов и партнёры» принято выглядеть соответственно, и мы…не я, не Платон Олегович, — сделала моя начальница акцент на Волгине, — не питаемся, чем попало. Видел бы он этот кошмар.

— Учту на будущее.

— Бог с твоими пирожками, курица, что с договорами, которые я тебе отправляла на доработку? — сказала Она подозрительно миролюбиво.

— Всё готово, договоры я передала Лейле на подпись руководству.

— Что же, чудненько. У меня вопросов к тебе больше нет. Живи пока, я сегодня добрая. «Я заметила», — чуть не вырвалось у меня.

Она стремглав исчезла, оставив после себя накалившийся воздух. А я принялась жевать пирожок и взгрустнула, почему-то меня задело, что она намеренно указывала мне на то, что Платон Олегович был бы против моих пирожков. Я глубоко погрузилась в толстый договор с новым клиентом и не сразу увидела тень, что склонилась надо мной.

— Марта Юрьевна. Марта Юрьевна?

За окном стемнело, а тускло светящаяся лампада на столе, что била по моим глазам, ослепила меня, и я с трудом сфокусировала взгляд на источнике звука.

— Платон Олегович, здравствуйте.

— А я вас зову, зову. — он доброжелательно улыбнулся, чуть по-детски что ли, так обычно дети мило и солнечно улыбаются.

— Извините, задумалась, договор. — я подняла увесистую стопку бумаги и потёрла переносицу.

— Надобно вас вытащить из-под пыли бумаг к свету.

— Спасибо, мне и здесь хорошо. — я зевнула, прикрывая рот рукой и краснея от смущения, что Волгин застал меня врасплох.

— По вам и не скажешь. Впрочем, об этом в другой раз. Я вижу, что вы заняты и устали.

— Настолько плохо выгляжу? — и встретилась с Волгиным взглядом…поразительно завороженным взглядом.

— Вы сегодня изумительны, Марта.

— Благодарю. — выдавила я из себя, вспомнив, как Лейла учила меня реагировать на похвалу и комплименты.

— Я наслышан о ваших пирожках. Наши сотрудники все ходят сытые и довольные, и только о вас и говорят. Один я не попробовал. Угостите? — Платон Олегович поставил на мой рабочий стол кружку и протянул мне маленькую тарелку.

Я на секунду зависла, с недоумением разглядывая Волгина, а он всё также выжидательно стоял возле меня с протянутой тарелкой и добродушно улыбался.

— Пирожками угостите? — повторил он свой вопрос, не дождавшись моего ответа.

— Нет. — выпалила я резко.

— Нет? — поразился Платон Олегович не меньше моего.

— Вам же нельзя. — я продолжала нести чушь и краснеть.

— Нельзя? — Волгин не знал, как реагировать на моё поведение, да я и сама не знала, если честно.

— Нельзя. — настаивала я на своём.

— Но почему? — спросил HR обиженно, точно ребёнок, которому не дали заветную вкусняшку.

— Потому что вы следите за фигурой, и вам надо соответственно выглядеть.

— Соответственно чему? — всплеснул он руками и чуть не выронил тарелку.

— Не знаю, я не уточнила. Надо было? — наш разговор с Волгиным всё больше звучал несуразно.

— Возможно. А у кого вы и что не уточнили?

— Как же, у Алёны Игоревны.

— Ах, Алёна Игоревна. Слава Богу, мы с вами до чего-то договорились. А я уж было подумал, или вы заработались, или я плохо соображаю.

— Я, может, и заработалась. Но пирожками вас не угощу, нечего вам питаться, чем попало. А то, глядишь, вы меня из-за сбоя в своём рационе уволите ненароком.

— Это вам всё Алёна Игоревна сказала?

— Почти…про увольнение я додумала. Но она испугала меня, что вы были бы против…этого кошмара. — я нервно хихикнула.

— М-да, сколько я нового о себе узнаю. Вы тоже считаете, что мне надобно последить за фигурой?

— Я-то здесь при чём? Это уже ваши с Алёной Игоревной отношения, видимо, вы ей нравитесь стройным. — я вжалась в кресло, перепугавшись, что сморозила очередную глупость, а вид у Волгина от моих слов стал более, чем растерянным.

— Наши отношения с Алёной Игоревной? — HR наклонился ко мне, загораживая лампу, и пробуравил меня сердитым взглядом.

— А что я такого сказала? Ваш роман с…начальником юридического отдела ни для кого не секрет. Но меня это не касается. Мне было сказано — вас не травить, холестерином вам мозги не загрязнять. И я не буду. Я и работу терять не хочу пока. Да и вдруг вы и правда занеможете по моей вине, как я тогда спать буду?

— Вы печётесь о моём здоровье?

— И о вашем здоровье, и о своей совести.