— Вадим Александрович, и все-таки, у вас есть версии, кто мог выступить против нас? — вкрадчиво спросил князь, наклоняясь вперед, — Может быть, Ларцовы снова качают права? Или кто-то из Мещерских подсуетился? У них ведь с нами давние терки, особенно после войны с Безумовыми.

Вадим, ненадолго задумавшись, покачал головой:

— Навряд ли, Ваша Светлость. У Ларцовых кишка тонка с нами тягаться после той истории с их младшеньким. А Мещерские сейчас увязли в своих внутриклановых дрязгах, им не до игр с Кривотолковыми.

— Хм-м… — протянул князь, — И все же, вы же лично с ним дрались. Неужели совсем никаких соображений?

Вадим слегка пожал плечами и поморщился от прострелившей бок боли:

— Увы, Ваша Светлость. Стиль боя у этого типа самый стандартный среди благородных. Поставленные удары, грамотная работа ног, классическая усиляющая телекинетика. Чуть ли не в каждом дворянском роду такому учат с детства. Без дополнительных улик вычислить конкретного бойца почти нереально. Единственное что…

Он умолк, словно раздумывая.

— Так-так? — поинтересовался князь.

— Мне показалось, что он не просто тренирован, но еще и молод, — сказал Вадим, — Лет двадцать или меньше. Легко двигается, нет зажатости, мышцы явно очень чистые. Ну и много сленга в речи, хотя это ни о чем не говорит… При этом он двигается, словно лет двадцать, а то и более изучал боевые искусства.

— Опытный боец в теле юнца? — князь приподнял бровь.

— Что-то вроде того, — кивнул Вадим.

После этого Вадим подробно рассказал о появлении ужасной твари. Упомянул о том, что таинственный налетчик его обездвижил, но не убил. И при этом спас кучу людей.

Князь откинулся на спинку кресла, барабаня пальцами по подлокотнику. На его точеном лице застыло задумчивое выражение.

— Что ж… полагаю, этот интригующий вопрос пока останется открытым, — изрек он, наконец, обведя тяжелым взглядом присутствующих. И вдруг резко обернулся к неподвижной фигуре, скрючившейся в дальнем углу приемной, — А ваше мнение, Валентин Савельевич?

Раздался зловещий скрип, и из глубокого кожаного кресла, кряхтя и постанывая, поднялось долговязое худое существо, чем-то напоминающее огромную летучую мышь. Или труп анорексички, только-только восставший из могилы.

То был сам доктор Валентин Савельевич Менгелев — гений и безумец в одном флаконе. Вечно всклокоченные седые пегие космы, мертвенно-бледное лицо с ввалившимися щеками и лихорадочно горящими глазами, крючковатый нос, напоминающий клюв стервятника. На переносице его криво болтались очки в толстой оправе — правое стекло украшала паутина трещин. Поверх замызганного медицинского халата был небрежно наброшен не менее замызганный лабораторный фартук, покрытый бурыми пятнами неизвестного происхождения. Тощие ноги обтягивали драные линялые джинсы, на босых ступнях красовались растоптанные шлепанцы.

Широко ухмыляясь, Менгелев поковылял к княжескому столу. Каждый его шаг сопровождался громким кряхтением и щелканьем суставов, как у древней развалюхи.

Стычка с Вадимом Безумовым явно сказалась на здоровье доктора.

В руках доктор бережно сжимал пластиково-стеклянный контейнер со множеством мигающих лампочек, проводков и датчиков. На стенке контейнера мерцала светодиодная надпись «Образец 01Х».

— Взгляните-ка сюда, голубчики! — елейным голосом проворковал Менгелев, пристраивая загадочную фиговину на краешек стола.

С этими словами он дрожащими от нетерпения пальцами отодвинул пластину на боку контейнера, показывая его содержимое. Вадим с Ритой дружно сглотнули, когда увидели содержимое. Князь приподнял бровь.

За толстым стеклом, источая отвратную вонь, копошилась и пузырилась мерзостная слизистая субстанция чудовищного серо-буро-малинового цвета. Бесформенная туша непрерывно меняла очертания, выпуская жуткие псевдоподии, глазные яблоки, зубастые пасти. Колыхалась, будто желе, булькала, словно грязевой гейзер, брызгала на стекло протоплазмой.

Лицезреть такую мерзопакость — то еще удовольствие!

— Фу, гадость какая!!! — взвизгнула Рита, шарахнувшись от стола и прикрывая рот рукой. Ей явно стало дурно: бедняжка позеленела, глаза стали как плошки. Словно красавицу вот-вот стошнит. Или она хлопнется в обморок. Или все разом.

Даже непробиваемый Вадим скривился от омерзения и брезгливо отпрянул, прикрыв нос платком. Желваки яростно заходили на скулах, выдавая с трудом сдерживаемые эмоции. Впрочем, бравый вояка быстро взял себя в руки. Чай, не гимназистка какая, чтоб в лепешку от каждой бяки падать.