Ну а вот нашему чертенку хотелось быть добрым, от чего вся его семья приходила в полное отчаяние.

Всякий вечер, когда он возвращался из школы, отец-черт спрашивал его:

— Ну-ка, скажи мне, что ты сегодня делал?

— Я ходил в школу.

— Маленький дуралей! И ты выполнял там все задания?

— Да, папочка.

— Маленький кретин! И небось даже выучил все уроки?

— Конечно, папочка, выучил.

— Вот ведь несчастный! Но, надеюсь, баловаться-то ты баловался?

— Я же…

— Маленьких приятелей своих колотил?

— Нет, папочка, не колотил.

— Шариками из жеваной бумаги кидался?

— Нет, папочка.

— Ну а хотя бы в мыслях-то, в мыслях имел положить учителю на стул кнопки, чтобы он сел и укололся?

— Нет, папочка, не имел.

— А что же ты тогда делал?

— Как это что делал? Писал диктант, решил две задачки, занимался немного историей, немного географией…

Услышав все это, бедный папа-черт схватился обеими руками за свои рога, словно хотел вырвать их с корнем.

— Ну, чем же я мог так провиниться, что у меня уродился такой сын? Как подумаю, что и я, и твоя мать многие годы жертвуем буквально всем, чтобы дать тебе плохое воспитание, чтобы подавать тебе исключительно плохие примеры, чтобы постараться сделать из тебя большого и злого черта! Так нет же! Вместо того, чтобы поддаваться всяким искушениям, этот господин решает, видите ли, задачки! Подумай же, наконец, о том, что ты собираешься делать в жизни, когда вырастешь?

— Я хотел бы быть добрым, — отвечал обычно чертенок.

Естественно, мать от таких речей сразу начинала плакать, а отец наказывал его. Однако как они ни бились, все усилия их были напрасны: чертенок стоял на своем. В конце концов отец сказал ему:

— Бедное мое дитя, ты приводишь меня в отчаяние. Я хотел бы, чтобы из тебя вышло что-то стоящее, но вижу, что все это пустая затея. Вот и на этой неделе тоже ты умудрился написать лучше всех сочинение! Поэтому я решил взять тебя из школы и отдать в ученики. Так ты навсегда и останешься неудачником, кочегаром при котлах… Ну да тут уж ничего не поделаешь, ты сам этого хотел!

И уже на следующий день чертенок действительно перестал ходить в школу. Отец отправил его в Великую Центральную Котельную, а там ему поручили поддерживать огонь под большим котлом, где варилось человек двадцать грешников, которые при жизни наделали очень много злых дел.

Однако и там тоже чертенок проявил себя отнюдь не лучшим образом. Он подружился с этими несчастными грешниками, и всякий раз, когда ему это удавалось, уменьшал пламя, чтобы тем было не так жарко. Он разговаривал с ними, развлекал их, рассказывая анекдоты, или же расспрашивал их:

— За что вы сюда попали?

На это они отвечали: мы убивали, мы воровали, и прочее, и прочее…

— А что, если вам очень, очень сильно подумать о Боге? — спрашивал чертенок. — Вам не кажется, что в каких-то случаях это могло бы помочь?

— Увы, нет! — отвечали они. — Уж коль скоро мы попали сюда, то это навсегда!

— Вовсе не обязательно, вы все-таки подумайте о нем хоть немножко, пока вас не слишком припекает…

Они начинали о нем думать, и некоторые из них за то, что они думали о нем на протяжении всего каких-нибудь несколько минут, вдруг исчезали — буль! — словно какой-нибудь мыльный пузырь. И больше их уже там не видели. Это значило, что Господь Бог их простил.

Так продолжалось до тех пор, пока Великий Контролер Чертовых Котельных не явился со своей ежегодной инспекцией. Явился он в котельную нашего чертенка и такой поднял там шум!

— А это что еще такое? В этом котле должен находиться двадцать один человек, а я вижу только восемнадцать! Что все это значит? И огонь почти потух! Что это за работа такая! Это уже здесь вовсе не Ад, а самый настоящий Лазурный Берег! А ну-ка давайте, живо раздувайте огонь, чтобы вода кипела! А что касается вас, мой юный друг (так он обратился к нашему чертенку), что касается вас, то, поскольку вы неспособны поддерживать огонь, мы вас отправим добывать уголь!

И уже со следующего дня чертенок работал в угольной шахте. Вооружившись киркой, он откалывал большие куски угля и рыл штольни. Теперь им были довольны, потому что он вкладывал в работу всю свою душу. Разумеется, он знал, что добываемый им уголь предназначается для котельных, но так уж он был устроен, что, начиная какую-нибудь работу, не мог не выполнять её наилучшим образом.

Однажды, проходя штольню в антрацитовой жиле, он стукнул киркой по камню, и вдруг ему в глаза ударил яркий свет. Он посмотрел в пробитую им дыру и увидел большой, хорошо освещенный подземный зал с платформой, переполненной людьми, которые входили и выходили из маленького зеленого поезда с маленьким красным электровозом впереди. То было метро!