Он смело забирался в самую чащу леса, чтобы там, на своей любимой полянке, посидеть под старым дубом.

Это было огромное, увитое плющом дерево с раскидистыми ветвями и большим дуплом. Вокруг росла великолепная зелёная трава и чудесные цветы, а у самых корней дуба протекал ручей: он бежал, петляя во мху, и терялся в скалах поблизости. Поляна эта находилась довольно далеко от дома Грибуля, и, чтобы добраться до неё, приходилось продираться сквозь заросли колючего терновника. Поэтому туда редко кто-нибудь забредал. Называлась она поляной Шмеля. Местные жители не помнили, откуда взялось это название. Некоторые говорили, что дуб здесь посадил когда-то один очень богатый человек по прозвищу Шмель, но больше никто об этом ничего не знал.

Однажды, когда Грибуль, как обычно, сидел под дубом и размышлял о своей несчастной судьбе, его кто-то ужалил в руку. Он подскочил от боли и вдруг увидел огромного шмеля, который вовсе не думал улетать и, казалось, нарочно дразнил мальчика. Грибуль осторожно взял шмеля за крылышки и, посадив к себе на ладонь, проговорил:

– Зачем ты меня так больно ужалил, ведь я не сделал тебе ничего плохого?

Вместо ответа шмель выгнул спинку и принялся невозмутимо чистить крылышки, всем своим видом давая понять, что на ладони Грибуля чувствует себя превосходно.

– Тебе бы следовало попросить прощения, - сказал ему Грибуль.
– Ай-ай-ай, такой красивый шмель и такой невоспитанный! Ты ведь действительно очень красивый и к тому же самый большой из всех шмелей, которых я когда-либо видел. А твоё чёрное одеяние с фиолетовым отливом похоже на королевскую мантию. Может быть, ты и вправду какой-нибудь важный господин среди шмелей, раз ты так больно жалишь? Но не бойся, я не стану убивать тебя. Ведь если ты умрёшь, рука у меня всё равно болеть не перестанет. Что ж ты не улетаешь? Лети и радуйся!

Шмель словно ждал этих слов. Услышав их, он взмахнул крыльями и с низким, глуховатым жужжанием поднялся в воздух. Через секунду он уже исчез в ветвях дуба.

Когда шмель улетел, Грибуль сорвал несколько зелёных стебельков - не надо забывать, что он вырос в лесу и прекрасно знал целебные свойства трав, - и, промыв руку в ручье, приложил их к больному месту. Потом он лёг под деревом и уснул.

Во сне ему послышалась странная музыка и голоса, доносившиеся словно из-под земли. Они пели:

А ручеёк, казалось, говорил своим чистым голосом, обращаясь к цветам:

В это время толстые корни старого дуба зашевелились и начали по-змеиному извиваться в траве. Закачались на своих стебельках ромашки и колокольчики. Любопытные кузнечики выглянули из своих убежищ, а большие чёрные муравьи, искавшие добычу в коре деревьев, удивлённо поднялись на задние лапки. Затрепетал тростник, застонали ветки дуба, и вокруг началась такая суматоха, что Грибуль проснулся.

Открыв глаза, он увидел перед собой высокого толстого господина, одетого во всё тёмное, он глядел на мальчика круглыми чёрными глазами. Господин обратился к нему низким, хрипловатым голосом, сильно раскатывая букву "р".

– Ты оказал мне услугу, которую я никогда не забуду. Можешь требовать у меня чего угодно, я выполню любое твоё желание.

– Ах, сударь, - ответил Грибуль, дрожа от страха, - боюсь, моё единственное желание вы не в силах исполнить. Дело в том, что отец с матерью меня не любят. Они говорят, что из всех их детей я самый глупый. А я бы так хотел, чтобы они меня полюбили!

– Это действительно исполнить нелегко, - ответил господин в чёрном, - однако я всё-таки постараюсь тебе помочь. Хочешь, я сделаю тебя таким же умным, как твои братья и сёстры?

– Сударь, - воскликнул Грибуль, - я всегда мечтал бы стать умным, но я не хочу быть таким же бессовестным и злым, как они! Если умным и добрым одновременно быть нельзя, то лучше уж я останусь дурачком!

– Да что ты станешь делать со своей добротой среди злых людей?
– спросил господин ещё более суровым голосом.

– Не знаю, что вам ответить, - пролепетал Грибуль, - я недостаточно умён, но одно знаю твёрдо: я никому не хочу делать зла.

– Ну, я вижу, ты и в самом деле глуп, - быстро ответил чёрный господин.
– Прощай, я тороплюсь, мне некогда тебя уговаривать, но мы ещё встретимся, и, если ты захочешь о чём-нибудь меня попросить, помни, что я ни в чём тебе не откажу.

– Вы очень добры, сударь, - дрожа от страха, пробормотал Грибуль.

В это время на незнакомца сквозь листву упал солнечный луч. Его чёрный бархатный костюм сделался тёмно-синим, потом фиолетовым. Плащ раздулся и превратился в крылья. Он испустил глухой рёв, ещё более страшный, чем рычание льва, тяжело оторвался от земли и исчез в ветвях дуба.