Шаг за шагом, мы дошли до длинного коридора. В конце расположилось маленькое окошко, ставшее единственным источником света. Остановившись напротив одной из дверей, я немного обрадовалась, что интересующий нас человек поселился на первом этаже дома, и нам не придется проходить этот мрачный квест куда выше.

Адем отпустил меня, и громко постучал в дверь.

В ответ — тишина.

— Может, его нет дома, или он ушёл в магазин? — предположила я.

— Не говорите глупостей. Я с ним связывался, он должен быть дома.

— А время уточняли? — подначивала детектива, — Может, вы забыли.

Адем кинул на меня грозный взгляд, а я еле сдерживала смех.

Звуки на той стороне наконец раздались. Тихое шуршание, щелчок замка, и скрип открывающейся двери.

Голова взрослого мужчины выглянула наружу, его волосы были стрижены под “ноль”. Он что-то произнес на турецком, а после смог полностью выйти из квартиры.

Без специальной формы узнать его оказалось ещё труднее. Во время посещения музея я в целом не особо уделила внимание охраннику, поэтому сейчас, тем более без той одежды, он мне вовсе казался незнакомым человеком.

Адем что-то сообщил мужчине. Детектив не отводил взгляда от собеседника, будто бы не хотел упустить ни единого слова. На секунду показалось, словно обо мне совсем забыли.

Краткий и непонятный для меня диалог кончился изучающим взором работника музея. Неловкость одолела, плечи невольно дёрнулись.

Охранник отрицательно качнул головой, и вновь обратился к Адему. В конце концов детектив поджал губы, чуть опуская голову.

— Он не помнит. — сказал мужчина уже мне.

— Не удивительно. — вздохнула я, — Всё-таки не одни мы за весь день посещали музей.

Незнакомец натянуто улыбнулся, а после скрылся в своей квартире, не забывая напоследок громко хлопнуть дверью.

— Идемте, нам здесь делать больше нечего. — подытожил Адем, и направился к выходу.

Я едва поспевала за его широкими шагами.

— Что вы ещё обсуждали? — вдогонку спрашивала я. — Вы говорили довольно долго…

Мужчина резко остановился, и я чуть было не врезалась в его огромную спину.

— Просил его пересказать момент пропажи экспоната. — кинул детектив через плечо.

Сзади нас маленькими отголосками отсвечивало окно, поэтому серые глаза Адема непривычно ярко поблескивали, отражая дневные лучи.

Подъездная дверь неожиданно открылась. Внутрь вбежали парочку подростков, громко перекрикивая друг друга. Один из мальчишек заметил нас с Адемом и подозрительно оглядел.

Детектив поспешно коснулся моей руки и потянул на выход.

“Что ж, к таким его вольностям можно и привыкнуть” — усмехнулась про себя.

Солнце на улице находилось в самом разгаре. Ясное небо, ни одной тучи.

После мрачного дома, свежий воздух казался чем-то необычайно приятным. Пока я наслаждалась секундой умиротворения, Адем слишком быстро опустил ладонь, и на пару шагов отступил.

Создалось впечатление, словно он на миг испугался своих же действий, которые позволил себе там, в темноте подъезда.

Я, конечно же, не стала заострять на этом внимание, но что-то внутри всё-таки задело.

Мы подошли к автомобилю.

— И что он ответил?

Адем открыл переднюю дверь, и запрыгнул на сидение, я последовала его примеру. Все уличные шумы стихли, а мужчина продолжил:

— Сказал, обходил залы — заметил пустую стойку. Сразу же пошёл в кабинет к господину Озкану. Дальше вы знаете.

— Подождите, но ведь камеры же снимают всё, — мне хотелось отругать себя, почему я сразу об этом не подумала, — значит и момент пропажи засняли.

Из груди Адема вырвался глубокий смех. Скорее обреченный, нежели позитивный.

— Конечно, это было первое, что мне показал собственник коллекции. Момента пропажи нет. Камера поворачивается каждые десять минут.

— Дайте угадаю, в момент пропажи она снимала другое пространство.

— В интуиции вам нет равных, Екатерина. — усмехнулся детектив. — На видео попали вы, а после — украшения не было.

— Треш. — нервно вырвалось у меня, — Это, выходит, я действительно одна из последних видела изделие.

Почему-то ранее слова Адема я воспринимала как некую шутку, а наше маленькое расследование — как развлечение. Сейчас же мне стало по-настоящему страшно. Если украшение не удастся найти, то к пропаже присоединятся официальные лица, и тогда со мной точно не будут мило беседовать.