Директор по персоналу согласно кивнул:

– Не меньше.

– Вот еще что, последнее, – заторопился Хэмилтон, увидевший, что доктор Тиллингфорд собрался уходить, решив вопрос ко всеобщему удовлетворению. – Я спрашивал у вас сегодня насчет психиатра…

– Мальчик мой, – остановился Тиллингфорд. – Насчет этого могу сказать тебе одно и только одно. Жизнь твоя – и ты вправе прожить ее как захочешь. Не хочу указывать тебе, что делать и что думать. Твое духовное существование полностью лежит между тобой и Единственным Истинным Богом. Но если ты планируешь обратиться к шарлатанам, и…

– Шарлатанам? – вырвалось у Хэмилтона.

– Это полусумасшедшие. Они годятся для профанов. Необразованные личности, как я понимаю, слетаются к ним в огромных количествах. Я видел статистику на этот счет; грустно даже и подумать, насколько ослеплена публика. Но тебе я советую вот что. – Он достал из кармана халата блокнот и карандаш, быстро нацарапал записку. – Это единственная верная дорога. Я думаю, что, если ты до сих пор на нее не встал, никакой разницы, к сожалению, уже не будет. Но нам велено продолжать пытаться. В конце концов, вечность – это очень долго.

Записка гласила: «Пророк Хорэс Клэмп. Гробница Второго Баба. Шайенн, штат Вайоминг».

– Именно так, – сказал Тиллингфорд. – Сразу на самый верх. Ты удивлен? Мальчик мой, это знак того, что я очень обеспокоен.

– Большое спасибо. – Хэмилтон автоматически спрятал записку в карман. – Конечно, как скажете.

– Я именно так и говорю, – повторил Тиллингфорд тоном абсолютной власти и уверенности. – Второй Бабиизм есть единственная Истинная Вера, мальчик мой; это единственная гарантия достижения Рая. Господь говорит через Хорэса Клэмпа и более ни через кого. Поезжай туда прямо завтра; на работу можешь выйти позже, это неважно. Если кто и может спасти твою бессмертную душу от огней Вечного Проклятия, так это Пророк Хорэс Клэмп.

Пока Хэмилтон неуверенно искал выход из комплекса зданий EDA, за ним тихо следовала группа молодых людей – руки в карманах, улыбчивые, ничего не выражающие лица. Когда он рылся в карманах в поисках ключей от машины, они уже целенаправленно двинулись к нему через гравийную парковку.

– Привет! – сказал один из них.

Все они были молодые. Все белокурые. Все носили короткие стрижки и аскетически белые лабораторные халаты. Молодые умники-инженеры Тиллингфорда, суперспособные сотрудники EDA.

– Чего вам? – спросил Хэмилтон.

– Уезжаете? – спросил вожак.

– Так точно.

Группа задумалась над этой информацией. Через какое-то время вожак заметил:

– Но вы вернетесь.

– Послушайте… – начал было Хэмилтон, но юноша перебил его.

– Тиллингфорд нанял вас, – констатировал он. – На будущей неделе вы выйдете на работу. Вы прошли входные тесты и сейчас шаритесь по лабораториям, вынюхивая и высматривая.

– Да, я прошел тесты, – признал Хэмилтон, – но это еще не значит, что я выйду на работу. Строго говоря…

– Меня зовут Брэйди, – снова прервал его лидер группы. – Боб Брэйди. Вы могли видеть меня внутри. Я был с Тиллингфордом, когда вы появились. – Пристально глядя на Хэмилтона, Брэйди закончил: – Отдел кадров может быть вами доволен, но мы – нет. В отделе кадров сидят непосвященные, профаны. Все, что у них есть, – это несколько стандартных бюрократических тестов, и все на этом.

– Мы не профаны, – вклинился кто-то из группы Брэйди.

– Послушайте, – начал вновь Хэмилтон, увидев для себя некоторую надежду. – Возможно, мы еще сработаемся. Я всего лишь поразился: как это вы, образованные люди, можете соглашаться на эту проверку – гадание по книге. Это ведь никоим образом не адекватный подход к измерению подготовленности и способностей человека. В исследовательском учреждении такого типа…

– С нашей точки зрения, – неумолимо продолжал Брэйди, – вы язычник, пока не будет доказано обратное. А язычники не работают в EDA. У нас тут свои профессиональные стандарты.

– И вы не готовы к этой работе, – добавил кто-то. – Покажите нам ваш Н-рейтинг.

– Ваш Н-рейтинг. – Брэйди протянул руку и застыл в ожидании. – У вас ведь есть свежая нимбограмма, да?

– Да что-то я не припомню, – неуверенно ответил Хэмилтон.

– Так я и думал. Нет никакого Н-рейтинга. – Из кармана своего халата Брэйди вытащил небольшую перфокарту. – В этой группе нет никого с Н-рейтингом ниже чем 4,6. Так, на глаз, я бы предположил, что у вас нет даже 2,0. Что скажете?

– Вы язычник, – жестко сказал один из молодых инженеров. – Какая наглость – пытаться пролезть сюда!

– У меня тут столько же прав, сколько у любого из вас, – раздраженно отрезал Хэмилтон.

– Остается испытать вас, – задумчиво сказал Брэйди. – Божий суд решит этот вопрос раз и навсегда.

– Отлично. – Хэмилтон даже обрадовался. Он стянул куртку и забросил ее в машину. – Я готов побороться с любым из вас.

Но никто не обратил на него внимания; молодые инженеры собрались кружком и что-то обсуждали. Предвечернее солнце над головой начинало склоняться к закату. По шоссе неслись машины. Здания EDA стерильно чистым блеском отражали постепенно гаснущий свет.