— Высший Грандмастер. К такому мы не готовились, — вздыхает Фирсов.

— До Провидения добрался? — уточняю.

— Да, только мутное оно, — качает головой Устранитель. — Не знаю, не знаю…

У монаха были некие навыки Провидца. Он нагадал себе, что Странника кокнет тот, кто в горах преодолеет Бездну Космоса. Вот и получается, Впендель не просто так пытался нас грохнуть, а проверял Провидение. Дебильное оправдание, как по мне, но монах еще может пригодиться, и убивать его глупо.

Через быстрое прикосновение отдаю настоятелю немного энергии, и он спустя минуту открывает глаза… Вроде бы открывает. Пойми-разбери открылись ли эти узкие щелки.

— Вы прошли Бездну Космоса, — роняет он, пытаясь подняться, но я не дурак, чтобы давать ему много сил. Правда, напасть монах больше не пытается, но береженого Астрал бережет. — Значит, у вас получится спасти монастырь.

— А чего это сразу «у вас», а не «у нас», — замечаю. — Ты тоже пойдешь. Ты теперь наш пленник, а значит, нам решать, куда тебе двигать ноги.

— Мне нет смысла сражаться со Странником, — качает он головой. — Он преодолеет мою Бездну Космоса как нечего делать. Его Расширение сознания намного сильнее.

— Значит, будешь утилизировать армию его «шестерок», — я добавляю твердости в голос. — Еще раз повторю — выбора у тебя нет.

Монах скрещивается со мной взглядами, словно мечами. Ну только Впендель лежит никчемной слабой куклой, а я нависаю сверху и могу одним шелбаном отправить его в Астрал. И, кажется, монах подумал о том же самом.

— Чужестранцы, у тибетцев есть поверье, что телепаты после смерти перерождаются в Демонов Астрала, — угрюмо произносит поверженный Грандмастер.

— Забавная сказка, ну и что? — фыркает Фирсов.

— Так вот у меня стойкое ощущение, — Впендель кивает на меня. — Что тебе не надо перерождаться. Ты уже чертов демон.

Я усмехаюсь, как будто делаю это невзначай. Монах даже не подозревает, насколько прав. По крайней мере, полудемон точно.

В общем, монах перестает ломаться и дает согласие. Приходится передать ему немного энергии, чтобы он мог шевелиться. Но его накопитель сам уже немного наполнился, поэтому у Фирсова не так уж много поводов меня подозревать в энергоманипуляции. Понятно, что я на его глазах как-то свалил Грандмастера, но как именно — никто не понял, а я и не собираюсь прояснять. Пусть гадает. Ослабление монаха может быть всего лишь побочным эффектом моей атаки, а не первопричиной.

— Но вы должны стереть у себя знания о тибетских телепатических техниках, — вдруг заявляет монах. — Эти знания сотни лет бережно копили и развивали в монастыре, никто из чужаков не должен ими владеть.

— Ни фига, — фыркаю я с молчаливого одобрения Фирсова. — Сам виноват, что прошляпил монастырские секреты. Нечего было нападать.

— Так я должен был испробовать на вас Бездну Космоса, — возражает монах. — Вы же в курсе о Провидении.

— Это никчемная отмазка, — качаю я головой. — Оправдываться каким-то Провидением. А если бы оно тебе велело есть младенцев, тоже послушался бы? То-то и оно. Так себе причина.

Монах дуется, но больше не спорит. Выходим. Назад мы выдвигаемся не на своих двоих. Впендель расчехляет на заднем дворе свой байк с прикрепленной коляской. Конечно, не такое средство передвижения ожидаешь увидеть в гараже буддийского монаха. На баке мотоцикла щерится большой череп с огненными глазами, а вокруг него разбросаны мелкие черепа и кости, добавляющие атмосферу мрачной эстетики. Рама покрыта граффити в стиле стрит-арт, с яркими, разноцветными рисунками и надписями, придающими байку дерзкий и бунтарский вид.

Мы с Фирсовым дружно косимся на монаха.

— А как же Будда? — уточняю.

— Будда не против быстрой езды, — глядя в сторону, уверенно заявляет монах.

Ну что ж, буддисту виднее. Фирсов запрыгивает в люльку, я же сажусь на мотоцикл сзади монаха. Впендель выжимает газ, и мы уносимся вниз по горной тропе вдоль обрыва.

— Йехого! — улюлюкает буддист.

Взвывает двигатель, ветер бьет в лицо, где-то слышится испуганное «тяв». Но Ломтик, в отличие от нас с Фирсовым, всего лишь сторонний зритель, и даже так щенку страшно! Дорога назад превращается в «американские горки», которые в этом мире зовутся «русскими». Впрочем, с полетами на Зубастике не сравнить.

Зато добираемся до лагеря меньше чем за десять минут. Поездка выдалась ветреной, а у Фирсова, кажется, прибавилось в бороде седых волос.

— Через полчаса собрание, — скрипит зубами Устранитель, косясь на улыбающегося монаха. — Ши Впен Динь, ты теперь входишь в группу «Тибет». Филинов, ты отвечаешь за него.

Мда. А хотя держать тибетского Грандмастера в ежовых рукавицах только кажется непросто. Он как никто другой замотивирован освободить монастырь. Да и с ханьцами он точно уже не сговорится. Император Хань отдал его обитель на растерзание иномирянину. Такое сложно простить.