Представлять, что я просыпаюсь с этим человеком каждый день. Это была бы фантазия, ставшая реальностью, но тут он открывает рот и разрушает её.

— Если под «этим» ты подразумеваешь, что я раздеваю тебя, чтобы ты мог нормально спать, то да, — отвечаю я, что кажется ему слишком многословным.

— Ты — Саша, — повторяет, ударяясь головой о кровать.

Я не отвечаю, глядя на его джинсы и ремень.

Мне просто снять ремень и оставить джинсы? Или мне снять джинсы и надеяться, что Деклан носит нижнее бельё?

Где находится грань в этом сценарии? И как я узнаю, что вот-вот пересеку её?

— Я не могу с тобой, потому что… — бормочет он. Какая-то часть меня хочет, чтобы его слова были понятнее. Он не может со мной, почему? Потому что я ему так не нравлюсь? Потому что он находит меня раздражающей? Потому что я такая классная, что он боится этого?

Я заползаю на кровать и, сбросив туфли, устраиваюсь поудобнее. Как только оказываюсь на уровне бёдер, расстёгиваю его ремень и тяну за один конец, чтобы снять его.

Как только я выдёргиваю ремень, Деклан протягивает руку и обхватывает пальцами моё запястье.

— Я мечтал об этом, — признаётся он, и на этот раз его голос звучит ясно.

— Мечтал? — я потрясена и более чем заинтригована. Я, вероятно, должна принимать его слова скептически, пока он находится в таком состоянии, или, по крайней мере, предложить ему уединение, так как он обычно не говорит ничего подобного. Однако я наклоняюсь ближе, чтобы убедиться, что слышу его отчётливо.

— Прошлым вечером. После того, как ты ударила… во что ты была одета… ты выглядела так чертовски… я знаю, что ты горячая, и я… — он замолкает, и я почти рычу от досады, прежде чем он снова становится внятным. — …ночью мне приснилось, что мы трахались, — наконец признаётся он.

— И как? Это было хорошо? — пищу я, не зная, что на это ответить, и расстёгиваю его верхнюю пуговицу, обнаружив под ней ткань. Слава Богу, он в трусах.

— Это было чертовски прекрасно, — стонет он, и я понимаю, что говорить об этом, возможно, не самое лучшее решение, просто потому, что я вижу результаты этого разговора в виде эрекции, растущей прямо у меня на глазах.

Значит, джинсы остаются на месте!

Я сажусь подальше от него, роняя ремень на пол.

— Подвинься, Дек, — говорю я ему, забираясь ещё выше по кровати.

Ему требуется минута, чтобы обдумать мой вопрос, или, возможно, отвлечься от мыслей, проносящихся в его голове. Затем он приподнимается, чтобы ноги больше не болтались, и начинает ёрзать, пока его голова не оказывается на подушке.

Я сажусь, прислонившись спиной к стене, и смотрю на него сверху вниз.

— Как ты себя чувствуешь?

— Странно, — честно говорит он. Мне кажется, его взгляд начинает проясняться.

— Прости, что не поверила тебе, — тихо говорю я ему.

Его глаза снова затуманиваются, когда он протягивает руку и обнимает мои бёдра.

— Э-э, Дек, не думаю…

Он шикает на меня, поворачивая тело так, что его лицо упирается в моё бедро, потом обнимает меня крепче, устраиваясь поудобнее, прежде чем его тело расслабляется, и я понимаю, что он заснул. Его дыхание постоянно ласкает мою ногу, так что я буду знать, если он перестанет дышать.

Я провожу руками по его волосам и снова смотрю на него, гадая, как долго продлится этот покой. Думаю, пока он не проснётся, с диким похмельем и супер ворчливым. Тогда он набросится на меня, и я, несомненно, отвечу ему тем же. Этот мир закончится, и тогда мы снова будем ненавидеть друг друга.

Жаль, сколько энергии мы тратим, раздражаясь друг на друга, но если быть честным с самой собой, я не уверена, что какой-то другой способ общения между нами сработает.

Уберите его угрюмое настроение, быстроту суждения и неправильные представления почти во всём, как он видит меня, и Деклан окажется хорошим парнем. Он почти идеальный. Привлекательный, милый, забавный, а ещё из него получается прекрасный защитник, и он соблюдает требования гигиены. Это важно, поскольку один из моих бывших считал, что мыться чаще одного раза в неделю — перебор. Вдобавок у него есть хорошая работа, надёжные друзья и спокойный характер. Он настоящая находка.

Но по какой-то причине мы всегда ссорились, и это всегда помогало мне держаться от него на расстоянии. Если он сейчас начнёт вести себя приветливо и ласково, у меня могут быть серьёзные неприятности. И поскольку мы работаем вместе, и у нас напряжённая история отношений, мне не нужны эти осложнения.

Похоже, когда я его вырубила, мы освободили некие чувства в нас обоих.

Если бы я только могла изменить направление, на котором мы сейчас застряли, то, возможно, не было бы необходимости ещё больше запутывать наши отношения.