И поскольку мои мысли переключились на родителей, я ударила боксёрскую грушу немного сильнее, добавив несколько ударов коленом, просто чтобы полегчало.

Я в наушниках, поэтому не слышу, как кто-то входит. И так как перед глазами стоит лицо моей мамы, когда я направляю удар в сторону боксёрской груши, то никак не ожидаю, что меня коснётся чья-то рука.

Включается режим самозащиты, заставляющий меня автоматически развернуться и атаковать нарушителя, находящегося позади меня. Женщина, одинокая и по-глупому отвлечённая, почти полуобнажённая — это не та ситуация, когда вы захотите быть застигнутыми врасплох.

Повернувшись, обнаруживаю, что ударила кого-то знакомого.

Раздражающе знакомого.

Я чувствую себя ужасно на долю секунды, пока не вижу потрясённое лицо Деклана, прежде чем его глаза закрываются, и он падает без сознания на пол. Тогда я чувствую себя совсем немножко виноватой.

— Чёрт, Дек, ты в порядке? — я задыхаюсь, моё дыхание всё ещё тяжело вырывается из моих лёгких.

Опустившись на колени, начинаю трясти его за плечи, но он всё ещё без сознания.

Я ведь не ударила его так настолько сильно, правда?

Похоже, что мои тренировки действительно окупаются!

Неподходящий момент, чтобы радоваться из-за этого.

Я смотрю на него сверху вниз ещё мгновение, имея редкую возможность разглядеть Деклана поближе.

Мы знаем друг друга восемнадцать лет, но всё это время я не нравилась ему. И это чувство было взаимным. Так что, хотя я могу точно сказать, как выглядит Деклан, я раньше никогда не могла видеть его лицо так близко, без ограничения по времени.

Я внимательно разглядываю его.

Его глаза всё ещё закрыты, но я знаю, что они насыщенно-голубые. Его волосы обычно растрёпаны, но сейчас они подстрижены короче по бокам и немного гуще сверху. Его борода исчезла, сменившись гладкой кожей, которую я не видела с тех пор, как он был старшеклассником в средней школе. Странно видеть его без бороды, но и так очень даже хорошо.

Я тяжело вздыхаю. Почему Деклан всегда так хорошо выглядит? Даже в отключке, с приоткрытым ртом и расслабленными чертами лица, он всё ещё выглядит горячим. Жаль, что это всего лишь маскировка для мудака, который живет внутри него.

Кожа Деклана бледная, волосы тёмно-каштановые, а синяк, который сейчас медленно начинает приобретать красный оттенок, украшает его гладко выбритое лицо.

Я протягиваю руку и легонько поглаживаю его, чувствуя крошечное удовлетворение оттого, что хорошо ему врезала, и в значительной степени раздражённая тем, что, вероятнее всего, испортила свадебные фотографии Авы и Зандера. Шафер с огромным синяком на челюсти будет не очень-то хорошо смотреться на фотографиях.

Моя тёмная кожа контрастирует с его светлой — ещё одна вещь, которая делает наши различия очевидными. Интересно, всё было бы по-другому, если бы я не была так непохожа на него?

Хотя Деклана определённо не заботит цвет моей кожи, во мне явно есть что-то, что ему не нравится. Я знаю, что частично это деньги моих родителей. Много раз в моей жизни он отпускал подколки по этому поводу. Не понимаю, почему он судит меня по тому, что у них есть. Я часто задавалась вопросом, вдруг его неприязнь ко мне вызвана чем-то большим.

Я хороший человек. Ну, думаю, что хороший. Я жертвую на благо общественности своё время и деньги, когда могу себе это позволить. Обычно хорошо отношусь к людям, если они не заслуживают иного. И я никогда не была склона к драматизму. У меня хорошая жизнь, хорошие друзья и вообще хорошее отношение ко всем, так почему Деклан так презирает меня?

Он всегда подначивает меня, всегда быстро судит и огрызается на меня. Другие замечают это, но никто и никогда не мог ответить на вопрос, почему он так себя ведёт. Нам почти по тридцать лет. Ну, вообще-то, Деклану только что исполнилось тридцать. Я младше него на три года. Но почему же он всё ещё держится за то, что недолюбливает во мне?

Я не говорю, что мы обязаны любить друг друга до полусмерти, но мы должны, по крайней мере, быть друзьями.

В последний раз, коснувшись его подбородка, я откидываюсь назад и тянусь к тому месту, где оставила бутылку с водой. Затем выливаю все её содержимое на лицо Деклана.

Этого достаточно, чтобы привести его в чувство, и после стона, подняв обе руки к его голове и одной ладонью мягко проведя по красному пятну, он прищуривается и смотрит на меня.

— Ты ударила меня! — обвинительно заявляет он.

— Ты подкрался ко мне! — огрызаюсь я в ответ.

Вот так всегда между мной и Декланом, с тех пор как мы были детьми. Он никогда не говорит со мной нормально или обычно. Он всегда зол, раздражен или возмущен. Святая троица эмоций.

— Я звал тебя по имени, а ты просто не обращала внимания, — он говорит это так, словно я единственный человек в мире, который когда-либо терялся в своих мыслях.