Как только она перестала вращаться, на ее черном шипованном доспехе показались мелкие вмятины. «Ох-х, — подумал Актеон, не имея сил на злорадство, — сколько же у нее синяков будет…»

Шипастая тяжело дышала и источала чистую ненависть. Она стряхнула с себя ледяную крошку, а один камешек льда раскрошила пальцами. Шест алебарды угрожающе поднялся над палубой.

Вечно ко всему равнодушный Уорвик даже позволил себе довольную ухмылку. Редкое событие.

Очевидно, что первым на очереди стал именно он. Актеон не мог понять, специально ли офицер спровоцировал гнев Шипастой на себя.

Уорвик стоял неподвижно, как вкопанный, пока Шипастая с гулким топотом неслась прямо на него. При беге она отклонилась вправо и перед ударом описала дугу, чтобы вложить в удар всю свою злость и ненависть.

Внезапно дощатая палуба под Уорвиком проломилась. Хрустнули заледеневшие доски, и он нырнул под пол. Лезвие топорища со свистом пролетело прямо над его головой и снесло несколько пепельных волос с макушки. Волосы плавно опали следом, словно миниатюрные гусиные перья. Промах!

О-о-о, Шипастую чуть не расплющило изнутри. И не из-за какого-нибудь колдовства, а из-за переполнявшего ее неистовства.

Она тут же бросилась на первого офицера, что попался ей на глаза. Врезала тупым концом шеста по голове, офицер рухнул на палубу. Она оседлала его и прижала острым коленом в грудь. Она ухватилась за шест поближе к топорищу и собралась вонзить пику, словно кинжал.

Шипастая без прелюдий опустила пику, но стальная плеть обвязала длинный конец шеста. Кто-то резко потянул на себя. Пика прошлась наискосок в сантиметрах над челкой, а заостренный конец топорища едва коснулся лба. Полилась тонкая струйка крови.

Не имея возможности прикончить жертву с помощью алебарды, она повернула коленом, и шип порезал горло офицера.

Алебарда вынырнула из разжатой руки Шипованной. Оружие упало на палубу, а тянувший за плеть офицер грохнулся на зад. Судя по сморщенной физиономии, он сломал копчик.

Феникс метнулся за алебардой. Яркие желтые молнии пошли по тросу плети, точно искры по фитилю. Офицера изжарило до углей, и плеть исчезла.

Пока Шипастая ждала подачки от своего ручного питомца, она была безоружна. Тем и воспользовались трое офицеров, подбежавших к ней со всех сторон. Среди них был и Хэнрико, который осмелился ударить первым. Первую причудливо изогнутую саблю она отвела в сторону рукой. Отмахнулась предплечьем, будто отгоняла муху. Вторую же схватила кистью за лезвие. Вот так легко, хотя Хэнрико применил свой коронный рубящий удар.

Это настолько был прочен доспех? В кои-то веки по Шипастой был совершен прямой удар, да и тот оказался бессилен против прочности ее доспеха. Не иначе, как тёмная магия.

На группу из трех офицеров ринулся феникс с алебардой в когтях. Но внезапно он выбросил ее, как балласт, и разогнался быстрее. В ответ Шипастая обернулась молненным вихрем.

Многие, в том числе и Актеон, догадались, чем это могло грозить. Сейчас меткой стала она сама, а все в округе — кучкой очередных жертв. Хэнрико онемел, не в силах предпринять хоть что-нибудь. Все казалось напрасным. Ослепительное желтое сияние озарило его негрское лицо.

Душа уже заранее покинула тело Хэнрико, готовясь встретиться с предками на небесах. Тогда перед ним вдруг появилась завеса из воды, словно он стоял перед водопадом. Феникс плюхнулся в этот водный занавес и потерял форму, слившись с водой. Впитался, как в губку.

Всякое электричество, будь оно естественное, явленное глифом или силой мадори, лучшим проводником находит себе именно жидкость. Уорвик считал, раз эти молнии бегают по металлу, то могут бегать и по воде. Оставалось только предугадать ее траекторию полета, а там и дело с концом.

— Ос! — во все горло завопил Уорвик. — Хейнта!

В тот же миг вся водная завеса покрылась льдом. Холодный прозрачный кристалл навис над Хэнрико, возвещая прибить его и остальных офицеров замертво. Он зажмурился и укрылся руками.

Как только глыба льда соприкоснулась с плотью, она рассыпалась на тысячи блестящих осколков. С ударами о броню раздавался оглушительный шорох и стук. А когда все кончилось, Хэнрико заметил, что уже не стоял, а лежал навзничь. Среди осколков льда, напоминающих расколотые бриллианты.

Один из Безымянных островов.

Гаран Шульц рухнул на колени с диким воплем и схватился за голову. По ощущениям, черепная коробка раскалывалась как скорлупа ореха. Уничтожение Линталии не грозило ему смертью, но ощущения были жуткие.

Он взвыл:

— Как? Как, черти их раздери, как?! Мы ведь все рассчитали — молния бьет металл. Они облачены в металл, они являют долбаный металл!

Некоторое время он рвал на себе белокурые волосы и яростно бил кулаками о землю. А после — устал настолько, чтобы слегка обмякнуть и поостыть.