Алия взяла корзинку с угощением, свою одежду: большой вязаный шерстяной платок на плечи, подарок Тахмины, согревающий ее в холодную погоду, деревянную фигурку осла, которого она еще с самого детства нарекла своим защитным амулетом, пусть по размерам и тяжести она не могла повесить его на шею или приколоть на одежду, но часто носила с собой, что придавало ей сил и поддержки.

Оглянувшись и убедившись, что ничего не забыла, Алия вышла из пристройки, плотно закрыв за собой дверь. Сандалии с ног она скинула сразу же, стоило переступить порог помещения, и неспешным шагом направилась по тропинке, изящно выложенной камушками. Тяжелая корзинка упрямо клонила ее влево, но ведьмочка продолжала идти. Босые ноги соприкасались с молодой зеленой травой, напитывая ее природной силой. Всякий раз, когда Алия обессиленно пошатывалась на ногах, природа исцеляла ее, забирала усталость, как и сейчас. Хотя бы это осталось неизменным с тех пор, как она влила всю свою силу.

Длинные волосы на секунду заслонили обзор, и только сейчас Алия осознала всю серьезность своего безрассудного поступка. Мироздание взяло с нее плату за то, что она ослушалась Тахмину, пошла наперекор законам Вселенной. В ее огненно-рыжих волосах появилась белая прядь волос. Ужас проник в каждую клеточку тела ведьмочки.

Алия прибавила шагу, чтобы поскорее оказаться в хижине Тахмины и обо всем рассказать бабушке, но от нового приступа необъяснимой тревоги ее тело снова словно парализовало. Споткнувшись о ветку, Алия ничком распласталась на земле, покрытой травой и зелеными листьями. Желуди, шишки и сухие ветки впились в колени и ладони. Из корзинки выпали банки с вареньем и сушеные грибы. Перед глазами появились золотистые всполохи, перерастающие в изумрудный цвет. Он нежно обволакивал ее, а затем отстранился, словно желал, чтобы она последовала за ним. Сначала девушка просто наблюдала за происходящим, но потом чутье подсказало, что если она отправится следом за ним, то вскоре узнает причину своей необъяснимой тревоги.

Алия оставила перевернутую корзинку, вместе со всем ее содержимым на земле и, словно завороженная, поплелась за всполохами. В какой-то момент они превратились в дюжину огненных бабочек и полетели в сторону того самого дома, где, как она предполагала, восстанавливалась молодая мать вместе с новорожденным. Между бабочками протянулась черная, как мгла, нить. Своей чернотой она заслоняла обзор, но Алия продолжала идти. С каждым шагом тревога все больше нарастала и вызывала у ведьмочки сомнения, стоит ли все-таки и дальше следовать за этой мглой.

Очутившись у окна, бабочки вместе со мглой рассеялись по обеим сторонам от нее, будто подданные, возле королевы, чтобы она смогла увидеть то, что дар хотел ей показать.

Через грязное окно Алия увидела спящую молодую женщину, юную повитуху в кресле у кровати и новорожденного в детской кроватке. Несмотря на небольшую комнату, обстановка радовала глаз чистотой, белым шкафом, прикроватной тумбочкой с ночным бра и мягким пушистым ковром. Это все, что она смогла рассмотреть. Стоило Алии кинуть взгляд на малыша – и земля ушла у нее из-под ног.

***

На левой щеке новорожденного ярко выделялось то же розовое родовое пятно, что и у его отца. Словно почувствовав ее взгляд, малыш открыл проницательные серые глаза и уставился на нее. В этот момент в голове Алии пронеслись картинки, мелькавшие одна за другой. И это точно ничуть не похоже на незначительное предчувствие. На этот раз она видела себя.

Она стояла посреди какого-то поля, с земли поднималась липкая, как смола, алая кровь, которая сковывала руки и ноги, до тех пор, пока не добралась до макушки головы. Перед глазами пронеслись лица, которые Алия не успела запомнить, свирепые, необузданные драконы, Тахмина, черные вороны, кинжалы, разложения, запах гнили и черни. Затем показался каменный пол с разрисованной посередине пентаграммой, в центре которой лежал этот самый младенец, на вид двух-трех месяцев. Семь фигур в темных балахонах стояли вокруг него и проводили страшный ритуал. Поля, залитые кровью, полные отчаяния и ужаса крики, неистовая, невыносимая боль окружающих, вопли… Красное, черное, серое. Все слилось воедино. Алия задыхалась от этого видения. А потом все резко прекратилось, оборвалось, будто этот ритуал изменил всю историю. И что-то подсказывало внучке могущественной ведьмы, что далеко не в лучшую сторону.

Придя в себя, Алия сорвалась на бег и помчалась к Тахмине с такой скоростью, словно за ней охотились инквизиторы. Природа вливала в нее силу, и только благодаря этому Алия бежала как лань.

Яркие, еще прошлым днем, деревья с насыщено-изумрудным оттенком листьев, сейчас пугали своей мрачностью и блеклостью; растения, время от времени обхватывавшие лодыжки, напрягали и раздражали до хруста зубов. Пурпурные, синие и красные цветы поражали своей тусклостью. Ей как можно скорее требовалось выяснить, во что она ввязалась и что теперь с этим делать.

Добежав до боли знакомой и такой родной хижины бабушки, Алия согнулась пополам, отдышалась, а потом семь раз постучала в дверь. Хотя Тахмина уже и так знала, что Алия прибежала к ней вся перепуганная до полусмерти, но каждая ведьма следовала правилам в знак почета и уважения друг к другу в их клане.

Каждая секунда гулом отдавалась в ушах, каждый миг казался бесконечным и невыносимым. Алия уже занесла кулак, чтобы снова постучать, как дверь наконец-то открылась. Изнутри остро пахло смесью пряных трав и отваров. Тахмина с двумя длинными, по пояс, седыми косами с вплетенными бусинками цвета охры, окинула ее цепким взглядом. Для своего возраста в четыреста пятьдесят восемь лет ведьма выглядела невообразимо бодрой, сильной и выносливой. Стоило Тахмине выйти на люди, как она специально горбилась, шла медленно, чтобы не привлекать к себе излишнее внимание, хотя от слухов по всей округе было не отвертеться. Ее кожа выглядела молодой, без единой морщинки или изъяна, что тоже приходилось скрывать от людей под длинной одеждой и балахонами. Сейчас же светло-серое платье в стиле бохо с разноцветным треугольником подчеркивал ее сильное, натренированное тело. Алия пыталась произнести хотя бы слово, но бабушка раздвоилась у нее перед глазами, а потом все превратилось в один сплошной мрак.

Глава 3. Бессилие

Такой слабой Алия не чувствовала себя еще никогда. То пробуждение в пристройке, где она принимала роды и спасла роженицу и младенца, оказалось еще сносным по сравнению с тем опустошением, бессилием и глубокой печалью, которые она испытывала сейчас. Тело как будто размякло и расслабилось настолько, что молодая ведьма-травница его не чувствовала. Голова раскалывалась от острой боли, как будто кто-то стучал по ней молотком каждые две секунды, в горле снова пересохло, как еще недавно, но главное – чувство какой-то необъяснимой утраты, словно в ней умерла какая-то ее часть.