Всегда нокаут

Аннотация

Мини-рассказ о Дне святого Валентина

Это не четвёртая книга. Это не продолжение истории Сета и Оливии из «Полный нокаут». Это история для фанатов, которые хотят провести День святого Валентина со своим любимым бойцом!:)

Сначала вы занимаетесь сексом.

Много.

А затем где-то в середине вы теряете страсть.

Оливия и Сет застряли в рутине. Рутине, полной забот и лишённой секса. И с приближением Дня святого Валентина Оливия хочет заставить их вместе с Сетом выйти из зоны комфорта и вдохнуть в их отношения новую жизнь. Но Сет считает, что секрет возвращения страсти кроется в их общем начале.

Разрабатывая планы на этот День святого Валентина, Сет и Оливия пытаются вновь разжечь искру.

Есть ли у Сета всё необходимое, чтобы снова покорить Оливию?

Или проблема слишком сложная, чтобы её можно было решить самостоятельно?

 

Переводчик: Юлия Цветкова Редактор: Kseny Вычитка: Надежда Крылова Обложка: Екатерина Белобородова Оформитель : Юлия Цветкова Глава 1 Оливия День святого Валентина — это самый романтичный день в году. Конечно, во-первых, он милый, а во-вторых, приятный, но когда это уже закончится? Это мой самый нелюбимый праздник, когда надо дарить подарки. Покупать подарки Сету сложнее всего. Мне и так тяжело на его день рождения, нашу годовщину и Рождество. Мне не нужен ещё один бессмысленный праздник, который заставит меня тащить свою задницу в торговый центр, чтобы посмотреть на вещи, которые Сету не нужны. Он обожает День святого Валентина. Обожает любую возможность побаловать меня больше, чем я нуждаюсь или заслуживаю. Каким-то образом ему всегда удаётся найти то, чего я хочу и в чём нуждаюсь, даже когда я утверждаю, что мне ничего не нужно. Сам же Сет ненавидит , когда я покупаю ему подарки в любое время года. Он может отказаться от подарка или потребовать, чтобы я ему его не покупала, но мне не позволено делать то же самое. Он утверждает, что просыпаться и видеть моё лицо каждое утро — это всё, что ему нужно. Это очень мило с его стороны, но для меня всё точно так же. Он — это всё, что мне нужно. Я не хочу роз, шоколада или подарков. Я просто хочу его. Я хочу, чтобы он закончил работу немного раньше, чтобы я могла видеть ещё на несколько минут больше перед сном. Я хочу, чтобы он взял выходной и побродил со мной по дому, но он предпочёл бы осыпать меня бриллиантами и одеждой — вещами, которые можно потерять или заменить. Его невозможно заменить. Он — то, чем я дорожу больше всего (после Хлои), мне больше ничего не нужно. Но он так не считает. Сет — это самый простой и в то же время самый сложный человек, которого я когда-либо имела удовольствие знать… И мне это нравится. Я люблю его. Протерев напоследок руки, я отхожу от велотренажера и засовываю уголок полотенца в чёрные шорты. В течение нескольких недель я пыталась придумать хороший подарок на День святого Валентина, но каждый раз терпела неудачу. В кинотеатре нет приличных боевиков, так что я не могу отвести его туда, если только он не захочет посмотреть ещё один фильм по книге Николаса Спаркса. Не думаю, что Сет уже простил меня за последний. Я вздыхаю. Не могу придумать ни одной простой вещи, которой можно было бы удивить его в этот «особенный» день. Как бы мне ни было неприятно это признавать, но Селена права. Жена из меня никудышная. Я смотрю через зал в одну из тренировочных комнат. Меня сразу же завораживает его улыбка, когда я вижу, как он стоит, положив руки на бедра. Я чувствую, как мои губы кривятся в глупой, но обожающей ухмылке, когда смотрю, как Сет что-то объясняет Майклу, худощавому семнадцатилетнему парню, которого он тренирует. У них прекрасные отношения. Мне нравится наблюдать за их взаимодействием и восхищением, которое светится в глазах Майкла всякий раз, когда Сет говорит и вдохновляет его. Майкл большой поклонник Сета. Он всегда приходит и уходит из спортзала с улыбкой, которая почти слишком широка для его лица. Поначалу Сет не хотел с ним заниматься, но я настояла. В какой-то момент я поняла, что жизнь Сета не удовлетворяет его так, как должна была бы. Конечно, спортзал был переполнен, а у нас была Хлоя, что само по себе тяжёлая работа, но он просто никогда не казался… Довольным. Когда я подтолкнула его к тому, чтобы засучить рукава и включиться в работу, он стал намного счастливее. Я знаю, что это не то, чем он хочет заниматься. Бои — это всё, в чём он когда-либо хотел участвовать, но поскольку это теперь невозможно, мы прибегли ко второму варианту. И он проделывает потрясающую работу. Сет хлопает Майкла по плечу. Быстро махнув рукой, парень поворачивается и выходит из зала. Я пересекаю основной этаж, надеясь провести несколько минут с Сетом, прежде чем придёт следующий клиент. Каллум, мальчик, который тренируется после Майкла, также поклонник Сета. Однако в то время, как цель Майкла — учиться у Сета, цель Каллума — победить его. Большую часть времени он уходит расстроенным, но иногда Сет теряет бдительность и даёт ему повод захотеть вернуться. Мой муж поворачивается спиной, когда я прохожу мимо Майкла, который одаривает меня тёплой улыбкой. Я отвечаю ему тем же, прежде чем проскользнуть в комнату, закрыть дверь и зашторить окна. Когда Сет слышит, как щёлкает замок, вставая на место, он оглядывается через своё обнажённое широкое плечо. О, Господи. Я не могу вспомнить, когда в последний раз проводила языком по его плечу и вверх по шее. На самом деле я не могу вспомнить, когда в последний раз наше расписание позволяло нам близость. Ежедневный секс превратился в еженедельный, который каким-то образом превратился в секс раз в несколько недель. Мы так далеко отошли от того, какими были раньше? Если да, то когда? Когда, чёрт возьми, это случилось? Внезапно, когда его полные и красивые губы растягиваются в любопытной ухмылке и он наклоняет голову, у меня между бёдер начинает пульсировать горячий невыносимый жар. Воздух становится густым, пол плавится, а моя кожа покрывается потом, который образуется при мысли о его губах на моих… О нём между моих ног… О его тёплом языке, скользящем по моей коже. Касающемся… Дегустирующем… — О? Трахающем… — Хм? Он вытирает лоб голубой салфеткой из микрофибры, собирая капельки пота. — Ты в порядке? О! Я качаю головой и смахиваю выбившуюся прядь каштановых волос, падающую мне на лицо. — Да. Он подходит ближе, бесстыдная улыбка искривляет его губы. Он знает. Он точно знает, что рисовал мой порочный разум. — Ты выглядела немного не в себе. Я незаметно прикусываю нижнюю губу, решив скрыть улыбку. — Правда? Мой единственный выход в этой ситуации — это прикинуться дурочкой. Если я этого не сделаю, у меня нет шансов. Моё тело растает, и я стану ничем иным, как лужицей отчаяния у его ног. Я не растекалась лужицей у его ног с момента нашей встречи, когда он всегда был рядом, но отказывался заниматься со мной сексом. Меня сводило с ума то, что он был так близко, что тепло его тела окутывало меня, а кожа касалась моей, но я никогда не достигала до цели. Оглядываясь назад, я понятия не имею, как продержалась так долго. Теперь я чувствую, что взорвусь, если мы что-нибудь не сделаем. Хоть что-нибудь ! — Я думала о Дне святого Валентина, — говорю я, небрежно проводя кончиками пальцев по горлу, чтобы скрыть покраснение, которое, я уверена, распространяется по всей поверхности шеи. Я обмахиваю лицо. Какой бы гормон ни охватил мою кожу, он вот-вот распространится по всему телу. Я никогда не была такой, даже в подростковом возрасте, но рядом с Сетом мои гормоны впадают в безумие. В комнате тепло, что совсем не помогает, а его одеколон витает в густом воздухе, дразня мои чувства. — Дне святого Валентина? Это он тебя так взволновал? — Его шоколадные радужки вспыхивают, а крошечные золотистые медовые искры в них становятся ярче, когда он сокращает расстояние между нами. — Что-то я сомневаюсь. Я задерживаю дыхание. Мне было бы намного легче, если бы на нём была футболка. Вместо этого я вынуждена смотреть на его грудь, которая поднимается и опускается быстрее, чем обычно. Его загорелая кожа блестит на свету. Я сглатываю, и мой сухой язык трётся о небо моего столь же сухого рта. — Я думала о Дне святого Валентина… Но потом вошла в комнату и увидела тебя. Теперь я… — Он поднимает руку, чтобы заставить меня замолчать, призрачная озорная улыбка слабо играет на его губах. — Я знаю, о чём ты сейчас думаешь. Его большие руки находят мои бедра, и он притягивает меня к себе. Когда наши тела соприкасаются, воздух покидает мои лёгкие. Хотя мы, возможно, занимаемся сексом не так регулярно, как раньше, но когда он прижимает меня к себе, я всегда реагирую одинаково. Быть так близко к нему, делить с ним личное пространство — это опыт, непохожий ни на какой другой. Сколько вещей в жизни заставляют вас чувствовать себя так, будто вы приняли наркотики, даже если вы ничего не вводили в свой организм? Сколько вещей заставляют вас чувствовать себя лёгкими, словно пёрышко, беззаботно парящими в воздухе без вреда для внутренних органов? У меня есть только одна такая вещь. Он . И я бы не отказалась от этого ни за что на свете. Плюс в том, что меня нельзя обвинить в том, что Сет мой наркотик. Победа . Затаив дыхание, я наблюдаю, как он смотрит на мои губы, внимательно изучая каждую из них, прежде чем, наконец, встретиться со мной взглядом. Моё сердце бешено колотится, а в горле застревает ком. Вместо того, чтобы говорить, я сосредотачиваюсь на своём дыхании. Если я этого не сделаю, боюсь, что умру. Сет прижимается своим лбом к моему, и всё, что я могу сделать, это вдохнуть его запах. Всё во мне опьянено им. Ничто в жизни никогда не пахло для меня так хорошо, как он. Я вижу, как его слегка заросшая щетиной челюсть отвисает, когда я приближаюсь к нему губами. Мне нравится, когда он позволяет волосам на лице пробиваться сквозь кожу. Мне нравится, когда они щекочут мою плоть. Только один поцелуй. Это всё, чего я хочу. Я целую его, и электрический разряд, смешанный с огнём, обжигает мой позвоночник и взрывается в ногах. Это топливо, и я не в силах остановиться. С моих губ срывается порыв воздуха и обдувает его кожу. Я снова целую его, на этот раз чуть ниже, в челюсть. Всё моё тело покалывает, когда Сет издаёт сдавленный стон, а его пальцы впиваются в мои бедра, сжимая с невероятной силой. Ощущение того, как так же отчаянно он хочет меня, наполняет меня удовольствием, которое я не могу описать. Настоящее облегчение знать наверняка, что наша сексуальная жизнь или её отсутствие — это результат нашего плотного графика, а не потери искры. Потеря искры была бы разрушительной. — Каллум появится в любую секунду, — говорит Сет, его горло вибрирует под моими губами, когда я опускаюсь ниже. Я улыбаюсь, прижимаясь к его коже, но не потому, что скоро придёт Каллум, а потому, что по тону Сета было похоже, что ему всё равно, войдёт ли Каллум в эту секунду в дверь и увидит нас или нет. Но в тренажерном зале мы стараемся быть профессионалами. И хотя Сет хватает, сжимает и щиплет меня весь день, когда я хожу по залу, совсем другое дело, когда тебя застают за прелюдией. И именно это и происходит. Мои поцелуи не невинны. Они провокационные, дразнящие и совершенно личные. Они невероятно возбуждают меня, что делает их совершенно неуместными для посторонних глаз. Я отстраняюсь и смотрю Сету в глаза. Я вижу болезненную сдержанность на его лице. Я вижу, что ему тоже нужно, чтобы это произошло. Как долго он сможет продержаться, не входя в меня? — Сегодня вечером? После того, как уложим Хлою? Я обиженно надуваю губы и качаю головой. — Твоя мама придёт поужинать с нами, помнишь? К тому времени, как она уйдёт, будет слишком поздно. Нам утром на работу. С тяжёлым выдохом он откидывает голову назад, обнажая горло. — Оливия. — Что ты хочешь, чтобы я сделала? Я пытаюсь. Отпустив мои бедра, он проводит руками по лицу, и я отступаю на шаг, пытаясь вернуть себе самообладание. — Сколько времени прошло? Я пожимаю плечами. Последний раз мы занимались сексом в кабинете спортзала во время планового закрытия несколько недель назад. Селена позвонила в самом начале, спрашивая о Джексоне. Она тоже чуть всё не испортила. К счастью, Сет был в том настроении, когда не принимал «нет» в качестве ответа. — Несколько недель. В моих устах временные рамки звучат не так уж плохо. Хотя кажется, что прошла вечность. Когда у тебя нет близости с человеком, которого ты любишь, в течение длительного периода времени… Всё кажется неправильным. Постоянное напряжение и споры возникают из ниоткуда. Меня тошнит от этого. Я хочу трахнуть своего мужа. Почему это так трудно осуществить? — Мы найдём время. — Он вздыхает, возвращая свой пристальный взгляд к моим глазам. — Я обещаю. Я выдыхаю. Это слова, которые я слышала раньше. И это слова, с которыми я больше не хочу мириться. Когда? Сегодня вечером? Завтра? На следующей неделе? Я открываю рот, чтобы попросить его позвонить матери и сказать ей, что мы заняты сегодня вечером, но дверь открывается, и слова застревают у меня в горле. Сет смотрит поверх моей головы. — Каллум, сними обувь и поработай с грушей. Я буду через минуту. Краем глаза я вижу, как высокий блондин Каллум пересекает комнату, даже не взглянув в нашу сторону. Побеждённая, я делаю глубокий вдох и выдох. Этому разговору придётся подождать. Я отворачиваюсь от Сета и едва успеваю отойти на шаг, как он хватает меня за запястье и тянет обратно. — Сейчас я немного занят, но мы найдём время, О. Я изучаю его лицо и вижу искренность. Это всё, в чем я нуждаюсь. Я улыбаюсь ему и киваю. Мы найдём время. Мы должны найти время. Глава 2 Сет Даже во сне Оливия злится на меня, раздражённая отсутствием внимания. Несмотря на это мои губы дёргаются, и я протягиваю руку, чтобы убрать прядь каштановых волос с её лба. Мне неприятно, что она так себя чувствует, но она не одинока. Дело не в том, что я не стараюсь. Я стараюсь. Я очень стараюсь оставаться с ней наедине, но это уже не так легко, как раньше. Мы заняты работой в спортзале, воспитанием Хлою, тренировками Джексона и участием в утомительном процессе открытия ещё одного спортзала на другом конце города. Нам просто не хватает времени. Когда мы дома, наши мамы постоянно заглядывают к нам, а когда их нет, Хлоя уже уверенно бегает и уничтожает всё вокруг. К тому времени, как мы ужинаем, укладываем её спать, приводим себя в порядок и принимаем душ, мы совершенно вымотаны. Буквально на днях вечером мы сели перед телевизором, чтобы посмотреть фильм. К концу титров в начале фильма мы с Оливией отключились. Правда в том, что мы измотаны. Как найти время друг для друга, если мы не можем уделить время даже сами себе? Однажды я подумывал о том, чтобы по дороге с работы домой заглянуть в библиотеку и взять книгу о браке и интимных отношениях. Да, это случилось, и от одной мысли об этом меня бросает в дрожь. Неужели мы зашли так далеко? Как мы могли позволить нескольким неделям пролететь мимо? Нет. Я отказываюсь допускать мысль о том, что можно застрять в рутине. Старики, люди, прожившие в браке сорок лет, застревают в рутине. Только не мы. Нет. Всё, чего я когда-либо хотел, это сделать её счастливой. Однажды я облажался, мстя тому, кто не стоил и секунды моего времени, но больше никогда. Мне нравится думать, что с тех пор я изменился. Мой уровень зрелости поднялся намного выше школьных драм, которые существуют только для того, чтобы отравлять мне жизнь. Я сбрасываю одеяло с Оливии, но она не двигается, и оно красиво складывается у наших лодыжек. Утреннее солнце ещё не проникло в нашу комнату, но мне оно и не нужно, чтобы разглядеть О как следует. Почти прозрачная светло-розовая майка и крошечные серые шорты прикрывают её тело, насколько это возможно в её сонном состоянии. При виде того, как она лежит неподвижная и совершенная, кровь бурлит по моему телу, отливая от мозга. Я наклоняюсь ближе, достаточно близко, чтобы ощутить сладкий аромат её шампуня и чистоту её кожи. Вчера вечером она рано легла спать, оставив меня наедине с матерью, которая не желала замолкать. К тому времени, как я добрался сюда, Оливия крепко спала, и у меня не хватило духу её разбудить. Однако сегодня, насколько я понимаю, она проспала целых восемь часов впервые за долгое время, так что я не испытываю особых угрызений совести из-за того, что разбужу её. Я придвигаюсь к ней на пару сантиметров ближе, не сводя глаз с её умиротворённого лица. Протягиваю руку и слегка провожу кончиками пальцев по внешней стороне её бедра. Её губы мягко приоткрываются, и она выдыхает тёплый воздух, от которого по моему телу пробегает приятный холодок, а кожа покрывается мурашками. Я нежно прикасаюсь к ней, прогоняя все нечистые мысли из головы. Слишком легко потеряться в Оливии и прекрасных изгибах её тела. Сейчас я хочу только исследовать поверхность её кожи, соединиться с О. Её тело снова стало для меня незнакомым. До появления Хлои я мог нарисовать Оливию с нуля и знал, где должна находится каждая деталь, веснушки, каждый изгиб или выпуклость. Когда она была беременна Хлоей, её тело изменилось. Я по-прежнему любил его так же сильно, если не больше, но у меня не было возможности оценить его, потому что оно менялось каждый день. Теперь, после рождения Хлои, её тело снова изменилось. Я трогал всё её тело голыми руками, но оно всё равно кажется неизведанной территорией. Например, её живот. Я провожу пальцами по её бедру к пупку. Я наблюдаю за её лицом, за тем, как она приподнимает брови. Она редко позволяет мне увидеть или потрогать её живот с тех пор, как родила Хлою. Он мягче, насколько я ощущаю, но это не то, что могло бы оттолкнуть меня от неё. Я провожу по нему пальцами и искренне наслаждаюсь особой мягкостью. Быть такой самоотверженной, жертвовать своим телом, чтобы вырастить другого человека… Знает ли она, как сильно я восхищаюсь ей за это? Я ей говорил? Я просовываю пальцы под ткань её майки, кажется, что кончики моих пальцев нагреваются, когда наша кожа соприкасается. Я продолжаю своё продвижение. Моя цель? Её грудь. Возбуждение достигает кончика моего члена. Грудь — ещё одна вещь, которая Оливии больше не нравится в себе. Я пытаюсь вспомнить, когда в последний раз она позволяла мне её видеть. Боже, я бы всё отдал, чтобы содрать с неё одежду независимо от того, кормила она грудью или нет. Интересно, когда она перестанет беспокоиться о том, что другие люди думают о её теле? Мне оно нравится таким, какое оно есть. Несмотря на все изменения и пережитые роды, это только больше возбуждает меня. Я провожу пальцем по её соску. Он немедленно затвердевает, и она распахивает глаза. — Хлоя всё ещё спит, — говорю ей, не в силах скрыть свои намерения за обычным тоном. Через сорок минут нам нужно собираться на работу, но прямо сейчас некуда спешить. Оливия обнимает меня за шею и притягивает к себе. Её тело дрожит рядом с моим, когда я устраиваюсь между её бёдер и прижимаюсь губами к её шее. Блядь . Она приятно пахнет, у неё приятный вкус, и она потрясающе ощущается. — Штаны. Их нужно снять. Сейчас же, — требует она, просовывая руку за пояс и приподнимая край моих чёрных спортивных штанов. Я отклоняюсь в сторону и умудряюсь спустить штаны с одной стороны, когда слышу, как кто-то говорит «папа» через радионяню. Мы с Оливией замираем. Блядь. Я очень надеюсь , что это наше воображение играет с нами злую шутку. — Папа. Я издаю стон. Не повезло . Вслед за этим из динамика вырывается серия непонятных мне слов на букву «б», а затем раздаётся разочарованный всхлип. — Она проснулась, — вздыхает Оливия, опуская майку. Я воспринимаю это как сигнал убрать руку. Выдохнув, я поправляю штаны и встаю на колени между ног Оливии. На её лице отражается разочарование, но она прячет его за натянутой улыбкой и блестящими глазами. Я открываю рот, но она прерывает меня: — Я знаю. Мы найдём время. Да . Я делаю выдох и встаю с кровати. Позади меня Оливия заходит в ванную и закрывает за собой дверь. Я провожу пальцами по волосам. Как понять, что ты застрял в рутине? Что это такое? И как из неё выбраться? Я протягиваю ладонь и касаюсь белой стены, когда подхожу к комнате Хлои. Мы не можем так дальше жить. Нам нужно что-то сделать. *** Хлоя подцепляет последний кусочек тоста с маслом и отправляет его в рот. Я сижу и наблюдаю, как она другой рукой размазывает фруктовое пюре по поверхности своего стульчика для кормления. Ей повезло, что она такая же милая, как её мама. Оливия, сидящая напротив меня, гоняет по тарелке омлет, полностью поглощённая им. Я подумываю спросить её, что не так, но быстро решаю не делать этого. Это только приведёт нас к очередному разговору о том, что мы не находим времени друг для друга. Как бы сильно я её ни любил, но я не выдержу ещё одного такого разговора. Я сказал всё, что мог, пообещал найти время. Что ещё? Громкий стук в парадную дверь эхом разносится по кухне. Оливия ухватывается за возможность встать из-за стола. Она откидывает свои длинные каштановые волосы с плеч и бросается к двери. Минуту спустя она возвращается, ведя за собой мать. Оливия два дня в неделю занимается со мной в тренажерном зале. В эти дни её мама приходит посидеть с Хлоей. — Доброе утро, Сет. Я киваю. — Доброе утро. Она приветствует меня, но её широко раскрытые и взволнованные глаза устремлены исключительно на Хлою. Она тут же начинает что-то бормотать на детском языке, которого я не понимаю. Это вызывает головную боль. Я вскакиваю со стула, когда мама О покрывает щеки Хлои крепкими поцелуями. Когда она, наконец, приходит в себя, мы с Оливией тоже целуем Хлою и направляемся к двери. Спортзал должен открыться через пятнадцать минут, а ехать придётся не меньше двенадцати. Обычно я бы торчал у входной двери, требуя, чтобы Оливия поторопилась, но у нас было трудное утро, поэтому я позволяю ей двигаться немного медленнее, чем обычно. Когда мы добираемся до машины, язык тела Оливии говорит мне всё, что мне нужно знать. Она не хочет разговаривать, но я не собираюсь проводить следующие двенадцать минут своей жизни в неловком молчании. — Итак, — начинаю я с тяжёлым вздохом, выезжая задним ходом на дорогу. — День святого Валентина. Я купил тебе кое-что, думаю, тебе понравится. Это кулон, сделанный на заказ. Она ненавидит, когда я покупаю ей вещи, особенно на важные даты, но я ничего не могу с собой поделать. Видеть, как она улыбается, как загораются её глаза… Это того стоит. Оливия моргает, и это длится на долю секунды дольше, чем нужно. — Сет… — Не начинай, Оливия. Я знаю, что ты ничего не хочешь и ни в чем не нуждаешься, но это не значит, что я не могу тебе что-то подарить. Она проводит пальцами по волосам, очевидно, расстроенная. — Отлично. У меня для тебя тоже кое-что есть. — Она лжёт. Я знаю, потому что всякий раз, когда наступает «особенный» день, она выпытывает у меня идеи. А ещё она забывает закрывать веб-страницы и очищать историю браузера. Буквально на днях я сидел за компьютером и набирал что-то в строке поиска Google. Я бы сказал, что «Идеи подарков для мужа на День святого Валентина » — это очевидная улика. Тем не менее я продолжаю: — Я миллион раз говорил тебе, что мне ничего не нужно. Оливия крепко скрещивает руки на груди. — И я миллион раз говорила тебе, что мне ничего не нужно. Я нажимаю на газ чуть сильнее, разгоняя машину до допустимой скорости. — Ты всегда играешь в эту игру, О. Что будет, когда наступит день и ты откроешь свой подарок? — Я не знаю. Я ухмыляюсь. Упрямая заноза в заднице . — Тебе он понравится. Ты до сих пор не сняла бриллиантовые серьги, которые я подарил тебе на нашу годовщину. Подсознательно она тянется к мочке уха и нежно проводит большим пальцем по квадратному камню. Когда она осознает это, то быстро снова складывает руки на груди. — Они мне были не нужны . — Но ты же любишь их, — говорю я. — Дарить тебе подарки — это не про то, нужны они тебе или нет… Мне нравится это делать. Это заставляет меня… — Я потираю затылок и сжимаю руль. Я женат, у меня есть ребёнок, но всё равно разговоры о любви смущают меня. — Я счастлив, когда ты счастлива. Я люблю тебя, Оливия, ты для меня весь мир. Вот и всё, что это значит. Я смотрю на дорогу, но чувствую, как её взгляд согревает моё лицо. Вскоре после этого её рука скользит по моему бедру, и я убираю свою руку с руля, чтобы сжимать её ладонь, которая кажется маленькой и хрупкой в моей. — Прости, я была так расстроена этим утром. Я смотрю на неё, затем снова на дорогу. — Всё в порядке. То, через что мы проходим, раздражает и мешает, но мы справимся. Как только мы найдём баланс, всё будет хорошо. Я провожу большим пальцем по тыльной стороне её ладони. — На самом деле ты не купила мне подарок, не так ли? Оливия вздыхает и откидывает голову на спинку кожаного сиденья. — Нет. Я смеюсь, несмотря на её очевидное поражение и попытку отдёрнуть руку, я сжимаю её, прижимая к своему бедру. Ей не нужно ничего покупать мне. В моей жизни есть только она и Хлоя. Они — это единственное, что мне нужно и чего я хочу. Они нужны мне, как воздух. Можно отнять у меня спортзал, мой дом, мои машины, но я всё равно буду счастлив, пока они у меня есть. Какой бы подарок Оливия ни купила на день святого Валентина, он не сравнится с тем, что она мне уже подарила. Всё, то угодно, кроме её любви, это пустая трата денег. Глава 3 Оливия Всё утро я ломала голову над идеями на День святого Валентина. Хотя Сет думает, что я расстроена из-за неудавшейся попытки утреннего секса, на самом деле я расстроена из-за отсутствия спонтанности в своём мышлении. Не поймите меня неправильно, я крайне разочарована, что мы с Сетом не смогли заняться сексом, но я просто не могу избавиться от этого праздника — Дня святого Валентина. Если представить наши отношения в виде временной шкалы, то они едва начались. Так почему же мне кажется, что мы вместе уже целую вечность? Может, мы застряли в рутине? Так это называется? Уф. Я чувствую себя старой только от одной мысли об этом. Предполагается, что у молодых людей должно быть море времени для безумного секса, верно? Или всё дело в браке? Говорят, что как только люди женятся и заводят детей, их сексуальная жизнь сокращается вдвое, а иногда и вчетверо. Некоторые утверждают, что она полностью исчезает. Я выкидываю эти мысли из головы. Это не про нас. Наша сексуальная жизнь… в данный момент отсутствует, но мы еще не выдохлись. Во всяком случае, пока. Я перестаю перекладывать бумаги на столе Сета и откидываюсь на спинку стула. Интересно, что остальные делают на День святого Валентина. Я беру со стола свой телефон и просматриваю список контактов, пока не нахожу имя Селены. В моей груди нарастает волна возбуждения. Я давно с ней не общалась. В некотором смысле мне не терпится узнать, на какой стадии их с Джексоном отношения. После того инцидента с Амелией и того, что Сет запретил ей посещать наш спортзал, я не слышала ничего. Она почти поклялась разрушить отношения Селены и Джексона, а это не приведёт ни к чему хорошему. — Алло? — отвечает Селена после пятого гудка. Я приподнимаю бровь, уловив напряжение в её тоне. Когда я звоню ей, это не редкость, но сегодня оно явно сильнее. — Привет. Ты в порядке? Она фыркает. — Да, просто пытаюсь удержать Джексона в нужном состоянии. Ты же знаешь, каким он может быть. — Я тереблю уголок оторванного листа бумаги. Дело в том, что я совершенно не представляю, каким Джексон может быть. Я знаю его достаточно, чтобы видеть, что у него есть серьёзные проблемы, но не более того. — Из-за Амелии? Селена вздыхает. — В основном. Ему тоже тяжело с отношениями, но, эй, хватит о моих бесконечных проблемах с Джексоном, в чём дело? — О, да. — Я почти забыла, зачем вообще ей позвонила. — Какие планы на День святого Валентина? — Джексон приглашает меня в зоопарк. Мы собираемся покататься на слонах. Я слышу улыбку в её голосе. Селене нравится зоопарк, но я ни за что не собираюсь проводить там свой День святого Валентина. Гулять и разглядывать животных, которые там живут, вряд ли романтично. Я хочу чего-то смелого, чего-то, что будет признанием чувств, чего-то, что останется в памяти надолго. Чего-то, что вытащит нас из этого уныния, в котором мы застряли. Я хмурюсь. — Вряд ли это романтично. — Извини, сучка, катание на слонах — это очень романтично. Какое большое невероятное мероприятие запланировала ты , купидоша? Я надуваю губы. Шах и мат . — Пока ничего, но я работаю над этим. Селена усмехается. — О, это романтично. Неудачница. — Что ты хочешь, чтобы я сделала? Он ничего не хочет, у него нет времени никуда ходить, а у нас ещё Хлоя. — Я замолкаю, чтобы перевести дух. О, чёрт возьми . — Мы застряли. В рутине. Я почти слышу, как Селена закатывает глаза. — Вы просто ленивые. Вам обоим ещё нет и тридцати. Рутина — это как менопауза, она наступает не раньше сорока пяти. — Ленивые? И кто сейчас сучка? Мы не ленивые. Она фыркает. — Эй, у меня есть идея. Почему бы вам двоим не поужинать в безумно дорогом ресторане и не притвориться, что вы друг друга не знаете. Это что-то вроде ролевой игры в мистера и миссис Смит. Мистер и миссис Смит? Напомните мне, почему я звоню ей, чтобы обсудить идеи для Дня святого Валентина? — Конечно, мы сходим поужинать, а потом вытрахаем друг из друга всю душу. Очень сексуально. — Это может быть сексуально, я имею в виду встречаться друг с другом в первый раз, но не совсем. Я думаю, это очень романтично… Эй, мне пора идти. Папа только что подъехал. — Хорошо, спасибо за разговор, Сел. — В любое время. Затем она вешает трубку. В течение двадцати минут после этого я смотрю в стену, обдумывая её глупую идею. Что, если бы мы с Сетом могли встретиться друг с другом в первый раз снова? Почувствовать то, что я почувствовала в тот день… При этой мысли у меня кровь закипает в жилах. Я помню всё так, словно это было вчера. — Уфф. — проворчала я, врезавшись в твёрдое тело. Мой телефон выпал из рук и ударился об пол. Слава Богу, экран не пострадал. — Извините, — простонала я, приседая, чтобы поднять телефон. Подняв его, я застыла. Моя ладонь инстинктивно сжала гаджет в тот момент, когда я узнала человека, стоящего напротив меня, одетого в чёрные штаны с завязками. Медленно мой взгляд заскользил вверх. Нет, нет, нет, нет. Пожалуйста, Господи, пусть это будет кто угодно, но только не он. Мой пристальный взгляд прошёлся по его твёрдой и вспотевшей груди и перепрыгнул к паре тёмно-карих глаз с небольшими вкраплениями золотисто-медовых линий. Я тяжело сглотнула. Он стоял в нескольких сантиметрах от меня, непоколебимый, как скала, и пристально смотрел на меня. Я почувствовала, как мои колени задрожали, когда я робко взглянула на него сквозь свои тёмные ресницы. Он протянул мне свою руку с длинными пальцами, и я сразу ухватилась за неё. — Я не намочил тебя? — спросил он таким греховно-глубоким голосом, что по моей спине сразу же побежали мурашки. Он помог мне подняться, но не выпустил мою руку. Его кожа была горячей, и моя кровь закипела в ответ. Я прикусила нижнюю губу, чтобы не дать румянцу выступить на щеках. — Что? — Я не намочил тебя? — повторил он медленнее, на этот раз делая ударение на каждом слове. — Я весь потный. Несносный Сет в полной мере проявил себя. Я чувствую, как мои губы расплываются в широкой улыбке. Когда мы познакомились, я ни в коем случае не хотела оставаться с ним наедине. Я даже потеряла из-за него работу. Что изменилось? У нас свой бизнес, но мы не можем найти время друг для друга? Как это объяснимо? Возможно, Селена права. Возможно, нам нужно вернуться к началу, чтобы понять, что у нас было. Одна ночь, один ужин, чтобы выбраться из этой асексуальной рутины и придумать план, как нам никогда не попадать в неё вновь. Мне всё равно, придётся ли нам составлять расписание или перекусывать на скорую руку по дороге на работу или между клиентами. Мы найдём себя, если притворимся, что не знаем друг друга. Я знаю, что это рискованно, но какой день может быть лучше, чем День святого Валентина, для того, чтобы попробовать что-то настолько рискованное? Моё сердце сжимается от волнения, и тошнота подступает к горлу, когда я думаю о том, чтобы рассказать Сету о наших планах. Ему это не понравится, но когда у него будет лучший секс в его жизни, он изменит своё мнение. Гарантирую. Кто знает, может быть мы сможем сделать это ежегодной изюминкой, и в следующем году мне не придётся так напрягаться, когда дело дойдёт до придумывания подарков. Это подарок, который дарит сам себя. Прежде чем я поговорю об этом с Сетом, мне нужно нанять няню. На всех других наших «особых» мероприятиях присутствовала Хлоя. На нашей годовщине она была с нами каждую секунду. Мне нравилось, что она была рядом, а её милое личико было запечатлено на всех фотографиях, но я не хочу, чтобы она принимала участие в этом Дне святого Валентина. Как бы эгоистично это ни звучало, но я хочу, чтобы один день и одно это событие было только для нас с Сетом. Только один раз. Чувство вины из-за мысли о нежелании видеть Хлою рядом причиняет боль, но это же здорово — побыть только вдвоём, верно? В своём списке контактов я выбираю «Мама» и нажимаю кнопку вызова. Едва раздаётся первый гудок, как она отвечает. — Алло? — спрашивает она приглушённым шёпотом. — Мама? Всё в порядке? Я слышу лёгкий щелчок двери на заднем плане. — Всё в порядке, — говорит она, повышая голос. — Я только что уложила Хлою вздремнуть. — Я улыбаюсь при этой мысли. Мне нравится, когда Хлоя спит. — Как она? — Живенько. У этой девочки энергии хватит на несколько дней . Я закатываю глаза. — Если бы ты перестала подсовывать ей шоколадное печенье, она бы не была такой возбуждённой. Я тебе уже миллион раз говорила. Мама усмехается. — И я тебя услышала. Это всего лишь одно шоколадное печенье. В любом случае я знаю, что как мать ты переживаешь, когда оставляешь своего ребёнка на попечение кого-то другого, но в этих проверочных звонках действительно нет необходимости, Оливия. Я вырастила двоих детей, и у вас с братом всё было хорошо. Я провожу пальцами по своим распущенным волосам, убирая их с лица. — Я знаю. Я звоню не для того, чтобы проверить тебя. Я хочу попросить тебя об одолжении… Подожди… Кстати о моем брате. Как поживает Чейз? — Ему немного трудно. Его взводу поручено охранять небольшой городок в зоне повышенного риска. Мы не сможем связаться с ним в течение трёх месяцев. О нет. Я тут переживаю из-за Дня святого Валентина, а мой брат где-то на Ближнем Востоке рискует своей жизнью. Едва ли это кажется стрессом, когда об этом говорят таким образом. — Но с ним же всё будет хорошо, правда? Мама тут же включается в разговор, заверяя меня, что всё будет хорошо. — Конечно. Его командир предположил, что успех операции составляет девяносто восемь процентов. Если они всё сделают правильно, то всё будет в порядке. Услышав о таком высоком проценте, я немного успокоилась. Я знаю своего брата. Он умён и никогда не подвергнет свою жизнь опасности… Если только это не касается девушки. Он безнадёжен, когда дело касается женщин, даже безрассуден. Интересно, сколько женщин в этом городе вообще говорят по-английски. Но я знаю своего брата. Говорят они по-английски или нет, ему нравятся экзотические черты лица. Особенно черты лица женщин с Ближнего Востока. — О каком одолжении ты хотела попросить? Отгоняя от себя мысли о том, как богатый магнат с Ближнего Востока обезглавливает моего брата за то, что он переспал с его женой, я спрашиваю её: — Ты не могла бы присмотреть за Хлоей ночью в День святого Валентина? У меня есть планы для нас с Сетом и… — Да, Оливия, я присмотрю за Хлоей, остановись. Я не хочу этого слышать. Я почти чувствую, как она вздрагивает, и сдерживаю улыбку. Мама может расслабиться. Я не собираюсь описывать все различные позы, в которых я хотела бы оказаться с Сетом. Это не только поставило бы нас обоих в неловкое положение, но отняло бы у меня остаток дня. — Спасибо, мам. Я действительно ценю это. Я не знаю, как долго мы ещё разговаривали после этого. Как только она подтвердила, что присмотрит за Хлоей, я начала лихорадочно думать о разных платьях, одно из которых могла бы надеть, и о ресторанах, один из которых мы могли бы выбрать. Я хочу что-нибудь стильное, но в то же время простое. Место, куда я могла бы надеть великолепное платье и при этом не выглядеть неуместно. — Я могла бы что-нибудь испечь… — говорит мама, отвлекая меня от моих собственных мыслей. На этом я прощаюсь и вешаю трубку. Как только я кладу телефон на стол, внутри у меня всё напряжение превращается в нетерпеливое возбуждение. Я вскакиваю со стула и бросаюсь к двери. Я должна сказать Сету, что у нас появились планы, прежде чем он остановит свой выбор на пицце и плохом боевике. Как только идея пиццы засядет у него в голове, избавиться от неё будет практически невозможно. Я мчусь вниз по лестнице, а оказавшись на первом этаже замедляю шаг, переходя на быструю, но осторожную ходьбу. Я пересекаю первый этаж в рекордно короткие сроки, улыбаясь мимо проходящим людям чуть шире, чем обычно. Дойдя до двери второго тренажерного зала, я стучу один раз, прежде чем распахнуть её. Обычно я никогда не вламываюсь в тренировочный зал, если там затемнены окна, но когда внутри Джексон, весь спортивный этикет вылетает в трубу. — Привет, Олив, — кричит Джексон. Я закатываю глаза, когда он подтягивается до тех пор, пока его подбородок не касается толстой чёрной перекладины. Затем он снова опускается. Может быть, он и на самом деле встречается с Селеной, но это не делает его меньшим придурком. Сломанный или нет, но этот мудак должен разобраться в своём дерьме. Его обнажённое и покрытое татуировками тело блестит от пота, но, как бы мне это ни было ненавистно, я должна отдать должное этому парню. Хотя раньше он был подтянутым и худощавым, теперь его мышцы стали более рельефными. Моим лёгким не хватает воздуха, и я в ужасе. Моя заминка — это абсолютное предательство по отношению к Сету и Селене. Если бы кто-нибудь из них прочитал мои мысли прямо сейчас, он был бы в ужасе. Мне нужен секс. Мне это нужно прежде, чем я начну смотреть еще и на Дэррила как на кусок мяса. — О? — окликает Сет из дальнего угла. Я переключаю на него своё внимание. Он постукивает синей ручкой по папке с зажимом и выгибает бровь, глядя на меня. — Тебе снова нужна помощь с принтером? О, Боже, как бы я хотела, чтобы принтер сломался. Тогда я могла бы побыть с ним наедине несколько минут. Несмотря на гормоны, бушующие в моем теле, я качаю головой. — Принтер в порядке. — Я указываю на дверь. — Мы можем поговорить наедине одну минутку? — Сет берет папку подмышку и направляется ко мне. — Только не во время моей тренировки, — приказывает Джексон, с глухим стуком опуская босые ноги на коврик. — Я плачу за время Сета, как и все остальные. Я переношу вес тела на другую ногу и складываю руки на груди. — Ты не можешь пару минут побоксировать грушу? Он качает головой и тянется за своим красным полотенцем. С озорной улыбкой он проводит им по лбу и вытирает покрасневшее лицо. — Я уже сегодня занимался с грушей. Мы собираемся приступить к техникам сдачи, и мне нужен Сет. — Рада за тебя, — огрызаюсь я. — Но он мне тоже нужен. Эти пять слов, вырвавшихся из меня, были пропитаны отчаянием. Чёрт, мне даже на долю секунды показалось, что у меня из глаза покатилась слеза. Я знаю, что Сет смотрит на меня. Я чувствую, как его взгляд согревает моё лицо. Может быть, он услышал мою отчаянную мольбу побыть с ним наедине. Мне надоело соревноваться со всеми остальными. У меня сжимается грудь и горло. Неужели люди не понимают, что он мне тоже нужен? Он был нужен мне долгое время, но никто не позволял мне быть с ним даже на секунду. Я не знаю, сколько ещё смогу это выносить. Мы любим друг друга, и это искренне, но мне кажется, что я теряю его из-за всех остальных. Когда этого будет достаточно? Когда настанет моё время… Наше время? — Хорошо. — Джексон выдыхает, пожимая плечами. — Если ты хочешь закончить тренировку, я не против. — Иди и готовься. Я сейчас буду, — приказывает Сет. Я смотрю на него, когда он делает глубокий вдох и закрывает глаза. Через секунду он выдыхает, и наши взгляды встречаются. На его лице отражается сочувствие, и это причиняет боль. Ещё одна битва за внимание Сета… И я проиграла. Снова. Когда, чёрт возьми, это закончится? Я добавляю ещё одну строчку к списку, которым стали наши отношения. Ещё один день без разговоров. Ещё одна ночь без близости. Ещё одна неделя без перерыва. — Это важно? — спрашивает он, и я незаметно вздрагиваю. Его вопрос сдержанный и деликатный. Я хорошо знаю этот тон. Он использует его всякий раз, когда боится меня расстроить. Я не расстроена. Я была расстроена, когда Сета вызвали в спортзал в мой день рождения. Я была расстроена, когда позвонила его мать и оторвала его от ужина, чтобы починить протекающую трубу в ванной, и я была расстроена на вечере кино, когда Джексон попросил Сета забрать его после того, как Селена сбросила его ключи с моста, но теперь… Теперь нет. Я не чувствую себя расстроенной. Я чувствую себя… Одинокой. — Важно ли? Я не знаю. Я имею в виду, что это важно для меня. — Я прикусываю нижнюю губу, чтобы она не дрожала. — Разве это ничего не значит? Я хотела поговорить о Дне святого Валентина, но идея, которая раньше наполняла меня огнём, теперь заставляет меня чувствовать холод и одиночество. — Конечно, это так, но может ли это подождать? Мы сейчас в самом разгаре тренировки. — Ты занят. — Нервный смешок вырывается из моего горла, и я вытираю вспотевший лоб. — Знаешь, я слышала эти слова из твоих уст миллион раз, но они никогда не были обращены ни к кому, кроме меня. Ты хватаешься за возможность помочь всем остальным, ты заполняешь свой график до отказа, когда кто-нибудь звонит. У тебя всегда есть время, чтобы провести его с кем-то другим, но не со мной. Кажется, у тебя никогда не остаётся ни секунды, чтобы уделить время своей семье. Черты его лица исказились от обиды. — Я всегда играю с Хлоей, когда прихожу домой с работы. — Моё сердце разрывается ещё сильнее. Он не понимает, к чему я клоню. Он никогда не понимает, к чему я клоню. Сет прекрасно ладит с Хлоей, но она не единственная, кто нуждается в заботе и любви. — Да, проводишь, но я говорю не о Хлое. Разве я не член семьи? На что я трачу своё время? Где моё место? На его лице отражается внутренняя боль, но у него не хватает слов, чтобы выразить её. Я киваю и отвожу взгляд от его прекрасного лица. Я не выношу, когда причиняю ему боль, даже если он причиняет боль мне. — Сет! — зовёт Джексон, и его голос пронзает меня, как нож. Сет игнорирует Джексона и придвигается ближе ко мне. Его тёплые пальцы скользят по линии моего подбородка, заставляя моё лицо повернуться к нему. — Я всё исправлю, — шепчет он, прижимаясь губами к моим губам. Я позволяю своему взгляду встретиться с его, наши губы соприкасаются, и у меня перехватывает дыхание. — Иди домой и расслабься. Когда я вернусь домой вечером, мы поговорим. Я обещаю. Его гибкие, полные губы слегка касаются моих, прежде чем он поворачивается ко мне широкой спиной и направляется к рингу. Я наблюдаю за ним, и всё моё тело трепещет от его нежного поцелуя. Как бы я ни была расстроена, бабочки танцуют внутри моего живота и ласкают своими крыльями все тело. Я уверена, что когда вы погрязли в рутине, таких ощущений не бывает. В мёртвых браках у тебя не слабеют колени. Мы в порядке… Потерялись… Но в остальном всё в порядке. Глава 4 Сет Я захлопываю дверцу машины и со стоном вытягиваю руки над головой. Я устал. Чертовски. Дни в спортзале всегда тянутся долго, но сегодняшний был самым длинным. После ухода Оливии я не мог выбросить её из головы. Выражение её лица… Отчаяние в её голосе… Я теряю её. Если я как можно скорее что-нибудь не придумаю, кто знает, что может случиться. Бросит ли она меня? Одной этой мысли достаточно, чтобы меня затошнило. Я переговорил с Дэррилом, как только Джексон ушёл. Он утверждает, что то, что происходит между мной и Оливией, не связано с сексом. Он говорит, что пара может по-прежнему безумно любить друг друга и не заниматься сексом регулярно. Речь идёт о связи, эмоциях и близости. Что бы это, чёрт возьми, ни значило. После Вегаса я изо всех сил старался быть хорошим мужем, но почему-то у меня плохо получается. Мне тоже тяжело. Хотел бы я, чтобы у меня было время сесть и посмотреть фильм или побыть наедине с ней, но ничего не получается. Всегда есть что-то или кто-то, что всё портит. По крайней мере, сегодня я смог стереть часть своего разочарования. Когда я оказался в клетке с Джексоном, я не стал с ним церемониться. Дважды я ударил его по лицу за то, что он вёл себя как придурок. Сейчас он проходит через какое-то дерьмо, но то, как он повёл себя сегодня, было отвратительным поступком, и я ничего не мог с собой поделать. Когда я иду по усыпанной галькой дорожке, ведущей прямо к крыльцу, то останавливаюсь, чтобы посмотреть на небо. Прекрасные бриллиантовые звезды украшают тёмное небесное покрывало, которое постепенно превращается в чёрное… Что означает, что я опаздываю на ужин… Что также значит, что я не застал не спящую Хлою. Ранее я отстаивал свою позицию и утверждал, что всегда играю с Хлоей после работы. Думаю, сегодня эти слова неправдивы. Блядь. Оливия возьмёт меня за яйца из-за опоздания. И не в хорошем смысле. Я роюсь в кармане в поисках ключей и вставляю самый круглый из них в замок. Лёгким движением дверь открывается, и меня обдаёт тёплым воздухом. Я вдыхаю, и в животе у меня урчит. Жаркое. Оливия приготовила на ужин жаркое. Я вхожу внутрь, закрываю за собой дверь и снимаю обувь. Я никогда не забуду ощущения, когда возвращаешься в тёплый дом с запахом свежеприготовленной еды. Я замедляю шаги, идя по коридору. В доме тепло, восхитительно пахнет, чисто, но тихо. Не слышно даже шуршания бумаги по ткани, которое бывает, когда О переворачивает страницу одного из своих исторических романов… Отсутствие звуков в моем семейном доме угнетает. Я останавливаюсь, когда захожу на кухню. Духовка стоит на режиме «Разогрев», а внутри стоит тарелка с жареной курицей и овощами. У меня скапливается слюна под языком, но с чувством голода придётся подождать. Я игнорирую протесты своего сводимого спазмами желудка и направляюсь к лестнице. Может быть, Оливия воспримет моё игнорирование еды как романтический жест и отнесётся ко мне снисходительно. Добравшись до верхней ступеньки, я делаю глубокий вдох и выдох. Что бы ни случилось по ту сторону этой двери, это будет очень важно. Всё, что мне нужно сделать, это показать ей, что я планирую всё исправить. Исправить нас. Я просто надеюсь, что этого будет достаточно. Дрожащей рукой я тянусь к ручке. Круглый шарик удобно ложится в мою ладонь, и я поворачиваю его, пока дверь не открывается. Я оставляю её на несколько секунд приоткрытой, прежде чем открыть до конца. Тонкая, похожая на цветок лампа на прикроватном столике горит, заливая комнату мягким белым светом. Моё внимание приковано к нашей кровати королевских размеров, застеленной шёлковым покрывалом, но она пуста. Единственные звуки в комнате доносятся из щели под дверью ванной в дальнем конце комнаты. Из душа льётся вода, Оливия тихонько напевает, и хотя она не очень хорошо поёт, это приятно. Это то, чему она научилась после просмотра детских мультфильмов с Хлоей, и мне это нравится. Это успокаивает. Я захожу в комнату и закрываю за собой дверь. Должно быть, она слышит щелчок за шумом душа, потому что как только дверь комнаты закрывается, её пение прекращается. Я снимаю рубашку и бросаю её на пол, когда подхожу к ванной. Из открытой двери струится жар, и в результате у меня на груди выступает пот. Я захожу в ванную и закрываю дверь. Комнату наполняет пар. Он толстым слоем покрывает все стеклянные поверхности и металлические вставки. Он оседает у меня в лёгких так, словно это тяжёлое одеяло, и немедленно увлажняет остальную часть моей кожи. Я едва могу разглядеть бледный силуэт её фигуры и розовую губку, которой она проводит по груди и животу. Несмотря на влажность в комнате, у меня пересыхает во рту. В мгновение ока я стягиваю шорты с ног и открываю стеклянную дверцу душа. Оливия, чьи тёмные мокрые волосы прилипли к её левой груди и полностью закрывают правую, делает несколько шагов в сторону в душе, чтобы дать мне пространство, но пространство — это последнее, чего я хочу. Я рассматриваю её обнажённую попку. Как я мог не поклоняться ей каждый день? Как мне удавалось так долго не прикасаться к ней? Мои пальцы дёргаются, желая прикоснуться к ней. И когда она проводит губкой по своему плечу, я вырываю её из рук у О. Её голова склоняется набок, но она не сопротивляется. Я разминаю мягкую губку в своих больших ладонях, пока пена не увеличится вдвое и не начинает течь по тыльной стороне соей ладони. Затем я протягиваю руку и втираю пену ей в лопатку. Она не говорит ни слова, ей это и не нужно. Я чувствую, как её тело расслабляется под моими прикосновениями, и это снимает моё собственное напряжение. Я кладу руку ей на талию и намыливаю вторую лопатку. Её тело слегка покачивается, а животик напрягается, когда я обхватываю его рукой. Она не позволяет мне дотрагиваться до своего живота, но не думаю, что у неё есть силы беспокоиться, поэтому я использую это по максимуму. Я провожу по нему ладонью, размазывая пену по её коже. Я стискиваю зубы от пульсирующего давления в головке моего члена и прижимаюсь к заднице Оливии, чтобы было к чему прислониться. Даже сквозь шум льющихся струй душа я слышу, как у неё перехватывает дыхание. Я придвигаюсь к ней так близко, что моя грудь чуть касается её спины. Я планировал поговорить, но так намного лучше. Я сжимаю губку в кулаке, отчего из неё выходит ещё больше пены, и убираю руку с её животика, чтобы провести по плечам Оливии, откидывая волосы на одну сторону, когда они начинают мне мешать. Сильные волны возбуждения пронизывают каждый сантиметр моего тела, когда я провожу губкой по основанию её шеи, а затем круговыми движениями провожу по её плечам и между лопатками. Кажется, я мыл её так всего один раз. Давным-давно. Мы были в Конкорде. Я закрываю глаза и медленно провожу губкой по её спине, пытаясь вспомнить, как я прикасался к ней той ночью. Тогда всё было намного проще. Несмотря на то, что я был под большим давлением, у меня всегда находилось время для неё. После того, как я чуть не погубил наши отношения в Вегасе, я отказался от всего ради неё. Теперь, похоже, я отказываюсь от неё ради всего остального. Я перестаю двигать губкой у основания спины Оливии. Я этого не хочу. Она — это лучшее, что когда-либо случалось со мной. Прочистив горло, я ритмичными движениями веду губку обратно к её затылку и вдоль рук. В конце концов, я роняю губку на пол, прежде чем обхватить обеими руками скользкое от мыла тело Оливии. Она кладёт голову мне на плечо, а я прячу лицо у неё в волосах на затылке. Секунду спустя она переплетает свои пальцы с моими и нежно проводит нашими руками по своему телу. Пальцы с лёгкостью скользят по её животу, рёбрам и груди. Влага блестит на нашей коже, когда струи воды из душа стекают с моего плеча на плечо Оливии. Я наблюдаю, как чистая вода скатывается с её острых ключиц и продолжает стекать по её груди и розовым соскам. Грудь идеально ложится в мои ладони. — Ты действительно расстроил меня сегодня, — бормочет она, нервно переминаясь с ноги на ногу. Наклонив голову, я целую её в шею и плечо. — Я знаю. Мне жаль. Оливия отпускает мои руки и поворачивается ко мне лицом. Её тёмные волосы плотно прилипли к голове, а обычно ярко-зелёные глаза кажутся тусклыми даже при таком освещении, и я ненавижу себя за то, что это из-за меня. — О чём ты хотела поговорить? — спрашиваю я. Она пожимает плечами. — Мне кажется глупым поднимать этот вопрос сейчас, когда я не в настроении. Предполагалось, что это будет что-то хорошее… Что-то, что поднимет мне настроение. — Я слушаю сейчас. Я хочу это услышать. Она смущённо отводит свои зелёные глаза от моих и наклоняется, чтобы взять губку. Я терпеливо жду, пока она выжимает всё мыло и наносит ещё из флакона на маленькой полочке позади себя. Она мнёт губку в ладонях, ритмично сжимая, пока с неё не начнёт стекать пена. Затем она прижимает её к моей груди, моя меня маленькими и уверенными круговыми движениями. — Ну, это было насчёт завтрашнего Дня святого Валентина… У меня есть идея. Мои губы дёргаются, но она не замечает этого. Её внимание приковано к моему торсу и губке. — Что за идея? — Несмотря на жару в душе, румянец разливается от её груди к ушам, заставляя её щёки красиво пылать. Только одна тема заставляет Оливию краснеть так сильно, и это секс. Я всё ещё возбуждён, мой член болезненно пульсирует, но когда она двигает губкой вниз, то притворяется, что не видит, насколько я возбуждён из-за неё. И это сводит меня с ума. — Я подумала, что мы могли бы встретиться в ресторане. Предпочтительно в таком, где над ним есть отель со свободным номером. Я ухмыляюсь. — Хорошо. — Это ещё не всё. Мы соберёмся по отдельности, пойдём в ресторан раздельно и встретимся там. Сбитый с толку, я наклоняю голову набок. — Если мы всё равно увидимся там, зачем ехать по отдельности? Оливия качает головой, её щеки вспыхивают. — Под «встретиться» я имею в виду не свидание, а действительно «встречу»… Как впервые, снова. Это будет игра. Я могу быть гламурной пуэрториканской супермоделью, а ты знаменитым французским футболистом. Я француз, а она пуэрториканка? Да. Это не сработает. Я приподнимаю бровь, и она отмахивается от меня. — Или нет… Ты понял, что я имею в виду. Впервые за долгое время на её лице появляется волнение, смешанное с лёгким смущением, и у меня не хватает духу сказать «нет» её маленькому фетишу. Я могу понять это желание ненадолго убежать от реальности. Звучит соблазнительно. — Ты хочешь французского футболиста? — спрашиваю я, забирая губку у неё из рук и бросая её на пол. Она быстро качает головой, когда губка с хлюпаньем падает на пол. — Ты можешь быть кем угодно. — А я могу быть собой? — спрашиваю я, обхватывая её за бедра и притягивая к себе. — Э-э-э… — Её грудь вздымается, наша близость нарушает поступление кислорода в её мозг. — Это не… Не так работает. Её прерывистое дыхание вызывает у меня в животе какое-то яростное и первобытное чувство. — Если ты хочешь кого-то другого, я могу стать кем-то другим для тебя. Я вытягиваю шею и прижимаюсь губами к её шее. Всё её тело вздрагивает, когда мои губы касаются её тёплой и влажной кожи. — Я хочу, чтобы ты был самим собой. — Она тяжело дышит, обхватывая меня бедром и заставляя улыбаться, уткнувшись лицом ей в шею. — Только под другим именем. Я подаюсь вперёд и сжимаю её плоть зубами. Она шипит, прижимаясь своими бёдрами к моим. Я отпускаю Оливию, когда она выпускает коготки и крепко вонзает их мне в лопатки. — Тебе не нравится моё имя? — спрашиваю я. Я приподнимаю её, пока её попка не прижимается к прохладному кафелю. — Сет — это моё любимое имя, — отвечает она, а конец предложения теряется в лёгком стоне. — Но ты не можешь быть Сетом. В этом весь смысл игры. Я отстраняюсь, чтобы встретиться с ней взглядом. — Если ты сможешь сказать мне, почему ты хочешь встретиться снова как в первый раз, я сделаю это для тебя. — Я надеюсь, это вернёт нас к началу. Я провожу пальцами по её рукам, нежно поглаживая. — Когда мы не встречались. Тебе не кажется, что мы уже не те, что раньше? — Она слегка огорчается. — Ты не чувствуешь себя по-другому? Тебе не кажется, что мы изменились? Ты уже не тот мужчина, за которого я вышла замуж, а я не та женщина, на которой ты женился. — Её взгляд нервно перебегает с моего лица в сторону. — Тогда мы были неразлучны. Ненасытны. Безрассудны. Она права. Я знаю это. — Мы не можем вечно оставаться такими. Оливия кивает. — Я знаю и не хочу возвращаться к этому, но и терять то, что делало нас особенными, тоже не хочу. Я не хочу, чтобы моя жизнь состояла только из работы и отсутствия развлечений. Это не жизнь. — Ты думаешь, мы застряли в рутине? — наконец-то удаётся выдавить мне из себя после нескольких недель беспокойства. Её лицо не меняется, она даже не выглядит удивлённой моими словами, и мне интересно, думала ли она об этом тоже. — Я даже не совсем понимаю, что это значит. Застряли ли мы? Да. Думаю ли я, что нам нужно найти выход из этого состояния? Да. Искра между нами угасает, но не думаю, что мы застряли в рутине. — Она прикусывает нижнюю губу. — Нам нужно сделать это в День святого Валентина, Сет. Нам нужно повеселиться и вернуть искру любви… Мне это нужно. Я впитываю её слова, не обращая внимания на странное ощущение в своих мокрых ногах. Эта «встреча как в первый раз» пугает меня до чёртиков. Я никогда не смог бы произвести впечатление на женщину, стоящую передо мной, теперь, когда она знает, кто я такой. Я никогда не смог бы поразить её так, как в первый раз… Я заполучил её, потому что был загадкой, неизведанной территорией. Она была на подъёме, и я был единственным, чего она не хотела, но и не могла избежать. Я заполучил её благодаря своему образу жизни и преданности своему делу… Я заполучил её благодаря её отцу… У меня больше нет ничего из этого. Несмотря на свои опасения, я киваю, и она широко улыбается. Если мне нужно стать кем-то другим для того, чтобы она получила то, чего хочет, я это сделаю. Я сделаю всё, что угодно. *** Оливия Он кивает, но в глубине его глаз читается неуверенность. Я не ожидаю, что ему понравится эта идея. Не сомневаюсь, что в голове у него всё перемешалось. Так или иначе, но он свяжет это с Вегасом и тем, что он сделал. Не знаю, сколько раз мне придётся ему это объяснять. Вегас — это отстой для нас обоих. Ситуация, в которой мы оказались, сильно осложнила наши отношения, но Сет вытащил нас из неё. Согласно контракту, составленному юристами MMAC, ему не разрешается драться или тренировать кого-либо, готовящегося к выступлению в MMAC. Он отказался от своих стремлений и средств, которые он зарабатывал, ради меня. Ради нас. Это доказывает мне больше, чем любой глупый поцелуй или обидные слова. Я всегда говорю ему, что актёры, у которых есть жены, постоянно целуются с разными женщинами, и в этом нет ничего скандального, потому что это всего лишь игра. Был ли поцелуй, который он разделил с Селеной, другим? Что такого есть в поцелуе, что не заставляет тебя почувствовать, будто мир перевернулся с ног на голову? Если бы это заставило его что-то почувствовать, тогда это была бы совсем другая история. Меня не предавали. Мои чувства были задеты только из-за тайны, а не из-за самого действия. — День святого Валентина будет незабываемым, — говорю я ему, обвивая руками его шею. — Обещаю. Он наклоняется, пока наши лбы не соприкасаются. — После всего, что я сделал и продолжаю делать с тобой… Ты любишь меня меньше? — спрашивает он, избегая моего взгляда, в то время как одна его рука движется к моему пупку. Я качаю головой. — Больше, — говорю я ему, протягивая руку и запуская пальцы в его тёмные волосы. — Всегда больше. Никогда меньше. Внезапно он преодолевает оставшееся между нами расстояние и накрывает мой рот своим, зажигая крошечную искру в моей груди. Я отстраняюсь и вдыхаю, когда он пробегает пальцами по моей спине, ощущая себя так, будто вот-вот загорюсь, когда он достигнет нижней части. — Ты чувствуешь это? — спрашиваю я, касаясь своими губами его губ. — Пламя, что вот-вот вспыхнет? Уголки его губ приподнимаются. — Пламя во мне уже не в состоянии вспыхнуть, детка. Моё тело уже в огне. Сет наклоняется, и я вздрагиваю, когда его шершавая щека касается моей. Каждый волосок посылает электрический разряд в моё тело, заставляя меня сиять меня впервые за долгое время. Моя кровь горит, а не бурлит, и кожа покрывается мурашками, когда он облизывает особое место под мочкой моего уха. Мои колени подгибаются, но его сильные руки обхватывают мои бедра и тянут меня вверх. Обвивая руками его шею, я обхватываю бёдрами его талию и наклоняю голову набок, давая ему возможность лизать, посасывать и покусывать ещё больше моей шеи. Его движения напоминают о том времени, которое мы провели в душе у него дома на Променад-Уэй целую вечность назад. Когда я прижимаюсь к внутренней стороне его бедра, то чувствую, насколько его член твёрд и готов. Я так долго этого хотела, что почти забыла, каково это — прижиматься к его самым интимным частям тела… Насколько его член твёрдый, словно камень, обтянутый тонким шёлком. Я могла бы придумать что-нибудь более «эротически привлекательное» , но я слишком возбуждена, чтобы прилагать какие-либо усилия. Всё звучит сексуально, когда я так болезненно возбуждена. Я заставляю себя отвлечься от своих мыслей, когда Сет обхватывает меня одной рукой за талию, а другой поддерживает за задницу. Я издаю стон, когда моя спина ударяется о плитку пола, а он одним быстрым движением оказывается глубоко внутри меня, полностью заполняя. — О, черт… Первый всплеск удовольствия пронзает мой позвоночник, когда он впервые за несколько недель толкается в меня, растягивая. Всё моё тело напрягается от этого ощущения. Его рот накрывает мой, его язык вторгается в меня, словно владеет всем пространством. У меня кружится голова, тело гудит, а лёгкие перестают дышать, когда он входит в меня, глубоко проникая. — Так хорошо. Так чертовски туго, — стонет он хриплым и напряжённым голосом. Я не собираюсь врать. Слышать подобные слова после рождения ребёнка — это, чёрт возьми, волшебство. Я вот-вот взорвусь. Он крепко сжимает мои бедра так сильно, что я почти уверена, что останутся синяки, но мне всё равно. Прямо сейчас всё, о чём я думаю, это о том, чтобы мой муж хорошенько оттрахал меня, и утешаюсь тем фактом, что он всё ещё хочет этого так же сильно, как и я. Сет снова погружает свой язык в мой рот, прежде чем отстраниться и посмотреть мне в глаза. Мои губы приоткрываются, когда мы встречаемся взглядами. В его глазах вспыхивает страстное желание, и я знаю, что оно отражается в моих собственных. Его губы изгибаются в улыбке, которую я так люблю, прежде чем он прижимается своими губами к моим и целует меня так сильно, что у меня кружится голова. Не в силах больше этого выносить, я обхватываю его ногами за талию и стону ему в губы, когда он сильно входит в меня, глубоко и под правильным углом. В каждом органе, каждой клетке и каждой мышце нарастает оргазм. — Сет… В отчаянии я хватаю своего мужа за плечи, за спину, за волосы — за что угодно, лишь бы заставить его войти в меня сильнее, быстрее и глубже. И тогда я чувствую, как моё тело загорается огнями, как на День независимости. Я прикусываю губу и издаю стон, когда мой оргазм достигает пика. Это можно описать только как когда одно солнце взрывается миллиардом крошечных звёздочек. Я вскрикиваю, не в силах прикусить губу, когда меня бросает в бездну экстаза. Я не в силах это остановить. Оргазм сносит меня, словно поезд, и продолжает своё движение по телу. Всё накопившееся напряжение и сексуальная неудовлетворённость покидают его, и я снова чувствую себя собой. Дрожа, я впиваюсь ногтями в кожу на плечах Сета, заставляя его зашипеть. Едва мой оргазм начинает утихать, как мой муж вздрагивает и с силой входит в меня. — Черт возьми, О. Он стискивает зубы, и его собственный оргазм овладевает им. Несколько мгновений спустя его движения замедляются, но не прекращаются полностью, пока каждый из нас приходит в себя. Я смотрю на Сета и хихикаю. Мне нравится видеть его таким. Он смотрит на меня сквозь тяжёлые веки полными вожделения глазами. Его челюсть отвисла, а мышцы напряглись. Это прекрасно. Он прекрасен, и то, что мы только что сделали, было идеально. Глава 5 Оливия День святого Валентина Пальцы дрожат, когда я поднимаю последнюю заколку с бриллиантами и закалываю ею волосы. Я поворачиваю голову набок и любуюсь своим макияжем. Селена предложила мне заколоть волосы сзади, а нижние пряди распустить и оставить спадать по плечам. Она утверждала, что причёска подойдёт к моему чёрному платью без бретелей, и была права. Я провела руками по мягкой ткани, прикрывающей мою грудь, и по вырезу тонкого чёрного кружева, уходящего под платьем ниже к моему пупку. Я выбрала это платье специально для праздничного ужина и спрятала его в дальний угол своего шкафа. Я думаю, что такой ужин в честь Дня святого Валентина достоин такого платья. В нём я выгляжу соблазнительной, и мне это нравится. Я поворачиваюсь и смотрю на свой зад через плечо. Несмотря на то, что платье короткое, оно идеально прикрывает мою задницу. Нет опасности оголить её, если я наклонюсь. В доме тихо. Я не помню, когда в последний раз слышала такую тишину. Мама ушла с Хлоей два часа назад, а Сет сегодня утром забрал свои вещи на работу, чтобы успеть переодеться после того, как закроет зал. Я попросила Селену помочь мне с причёской и макияжем, но у неё был напряжённый день, она каталась на слонах и ела клубнику в шоколаде. Она сказала, что не хотела надевать штаны и тащиться в такую даль, чтобы помочь мне, потому что у них с Джексоном были планы поваляться на диване и посмотреть фильмы. Думаю, это справедливо. У них тоже сегодня День святого Валентина. В стиле настоящей Оливии я решила нанести естественный макияж. Никаких тёмных дымчатых глаз, никаких ярко-красных губ, только немного тонального крема, немного подводки для глаз и тушь. Я поворачиваюсь к зеркалу и заглядываю в маленькую косметичку, которая стоит на раковине в ванной. Достаю из неё небольшой блеск для губ и наношу его. Отличная замена помады. В ярком свете ванной мои губы блестят, как стекло, а на вкус напоминают яблоко. На противоположной стороне раковины вибрирует мой телефон, и на экране загорается сообщение. Я улыбаюсь, когда вижу имя Сета. Он не должен был со мной связываться, мы вроде как незнакомы, но я игнорирую это. Мне нужно подтверждение, что он в ресторане. Нанося блеск на губы, я достаю телефон и читаю сообщение. Имя: СЕТ Время: 8:15 Я здесь. Чувствую себя неловко . Я фыркаю и поворачиваюсь, выходя из ванной. Беру с кровати чёрную сумочку, которую достала ранее, и кладу в неё телефон. Направляясь к двери, нервно вдыхаю и быстро выдыхаю. Последний раз я больше всего нервничала из-за встречи с Сетом в тот вечер, когда он впервые пригласил меня на ужин. Я хорошо это помню. Я не возлагала на это больших надежд, учитывая, что он повёл меня в «Сальсу». Это было то самое заведение, где мой бывший парень Блейд бросил меня несколькими вечерами ранее. — Ты пригласил меня на ужин, но мы не можем поговорить о тебе? Он качает головой. — Я пригласил тебя на ужин, чтобы извиниться и предупредить. Вот и все. — Я вжимаю вилку в руку, чтобы немного унять свой гнев. Боже! Почему с этим человеком так трудно? — Что ж, сообщение получено. — Я бросаю вилку, хватаю свой клатч и поднимаюсь на ноги, но перед уходом поворачиваюсь к нему. — Мне в жизни не нужен такой парень, как ты. — Такой парень, как я? — Да. У меня уже был тот, кто спит со всем, что движется. Честно говоря, я не думаю, что смогу вынести ещё одного. Можешь забрать свой ужин, свои извинения и мысли и засунуть их себе в задницу, потому что ты мне не нужен. Я не хочу тебя сейчас и не захочу на следующей неделе. Я ненавижу себя за то, что даже просто думаю о том, что могу немного повеселиться, после того, как рассталась со своим парнем, с которым прожила шесть лет. Я вылетаю из ресторана и мчусь через парковку. Я иду домой пешком. *** Моя улыбка становится шире. Удивительно оглядываться назад и понимать, что в какой-то момент мы с Сетом полюбили друг друга, хотя я утверждала, что терпеть его не могу. То, что выросло из вожделения и разочарования, превратилось в то, без чего я не могу представить свою жизнь. Когда я возвращаюсь в свои мысли, то обнаруживаю, что пробираюсь через кухню на каблуках. Когда я с важным видом иду по коридору к входной двери, комок нервозности в моем животе начинает перерастать в возбуждение. Никто не знает, чем закончится это свидание. От этой мысли у меня по телу пробегает волнующий жар. Я делаю глубокий вдох и резко выдыхаю. Я могу это сделать . *** Я отдаю таксисту деньги и выскальзываю из машины. Мои губы дёргаются, когда я слышу стук своих каблуков по асфальту. Не знаю почему, но мне всегда нравился звук моих каблуков, цокающих по асфальту. Это заставляет меня чувствовать себя так, словно у меня есть цель и что я важна. На самом деле это немного глупо. Тёплый ночной воздух обдувает мои обнажённые ноги и руки, разглаживая мурашки, вызванные прохладой такси. Можно было подумать, что он убавит кондиционер, когда я прокомментировала, как там холодно, или когда у меня начали стучать зубы, но нет. Всё, что я получила, это раздраженный взгляд в зеркало, как будто я доставляю ему неудобства. Запоздалое раздражение накатывает на меня, но я подавляю его. Я не позволю ему испортить мне вечер. Я затаила дыхание, разглядывая золотую отделку великолепного ресторана. Я попросила Сета выбрать место нашего маленького рандеву, которое, по совпадению, оказалось названием заведения. «Рандеву». Весёло . Он готов на всё, лишь бы подразнить меня. Ему повезло, что это так захватывающе, иначе я бы попросила его поискать что-нибудь другое. Я снова прижимаю ладони к платью и втягиваю живот. Я сжимаю ремешок своей сумочки и расправляю плечи, выпячивая грудь. Несмотря на то, что это мой план, я не могла придумать свой псевдоним, пока не приняла душ. Я решила взять имя Клара. Я подхожу к ступенькам и хватаюсь за прохладные золотые перила. Стук моих туфель стихает, когда я ступаю на по-королевски красную дорожку. Теперь я успешная деловая женщина, основательница журнала «Vanity Fair» . Я живу на самом верху небоскрёба в Париже и нахожусь в Портленде в конфиденциальной деловой поездке. Я бы описала свою личность как холодную и уверенную в себе. Я пришла на свидание только для того, чтобы удовлетворить свои сексуальные потребности. Возможно, Сет хочет изобразить самого себя, или, может быть, он всё-таки решил прикинуться французским футболистом. Проходя мимо стойки регистрации, я осматриваю помещение. Огромная люстра из хрусталя «Сваровски» отражается от блестящих хромированных поверхностей под ней, а звук серебряных столовых приборов, небрежно соприкасающихся с фарфором, наполняет мои уши, заставляя сердце биться где-то в горле. Я наблюдаю, как официанты и официантки элегантно перемещаются между столами с подносами, полными еды, или бутылками вина в руках. С того места, где я стою, это завораживающее зрелище, больше похожее на представление, чем на простую работу. Я прохожу мимо бара и сразу же поражаюсь огромным размерам ресторана. То, что я могла видеть со входа, было лишь небольшим фрагментом того, что это такое на самом деле. Море людей, которые едят, флиртуют и пьют спиртное. На ходу я открываю сумочку и достаю телефон. Я едва успеваю взглянуть на экран, как со стоном врезаюсь в чье-то твёрдое тело. Я сжимаюсь, когда мой телефон дважды подпрыгивает на глянцевой плитке у меня под ногами, и вздыхаю с облегчением, когда он приземляется на заднюю крышку. Удивительно, но на экране нет трещин. — Извините, — говорю я мужчине, не глядя в его сторону, и наклоняюсь, чтобы поднять свой телефон. Я не особо задумываюсь о ситуации, пока он не прочищает горло, заставив меня застыть на месте. Пробегая кончиками пальцев по экрану, я смотрю на пару изящных и стильных чёрных кожаных туфель и пытаюсь унять сердцебиение. Хотя обувь незнакомая, но запах мужчины — да. Это запах, от которого у меня восхитительно поджимаются пальцы на ногах, запах, который убаюкивал меня миллион раз и который присущ только одному человеку. Моему Сету. Он засовывает руку в карман своих чёрных брюк, я смотрю на чистые отглаженные чёрные брюки и останавливаюсь, только когда натыкаюсь на блестящую серебряную пряжку ремня. Он действительно сделал это. Он действительно осуществил план. Я никогда не видела его в таких элегантных и облегающих брюках. С трудом сглотнув, я перевожу взгляд на чёрную рубашку Сета, застёгнутую на все пуговицы. В типичной для Сета манере он закатал её до локтей, обнажая свои мощные предплечья. Одного его наряда достаточно, чтобы заставить меня напрячь все мышцы ниже пупка. Наконец, я перевожу взгляд на его лицо. В его глазах вспыхивают медовые огоньки, когда он ухмыляется. — Привет. Дрожь пробегает по моей спине и согревает кровь. Мой готовый сорваться с губ холодный и невозмутимый ответ сменяется приоткрытым ртом, из которого вырывается только горячий воздух. Я смотрю на его рот — на его восхитительный рот с полными губами, — и в голову приходят только те мысли, о которых мне не следовало бы думать в ресторане. Эти мысли побуждают меня пропустить ужин, перестать притворяться и пойти в наш номер. Боже. Я так сильно хочу пойти в наш номер. Глава 6 Сет Черт возьми. Встав, Оливия сжимает мобильник так, что её костяшки пальцев побелели. Платье облегает её соблазнительную фигуру, кружево идеально изгибается. Платье новое. Я знаю это, потому что у меня нет ни единого воспоминания о нём. У меня есть воспоминания о каждом из платьев Оливии, благодаря моей неспособности справиться с тем, чтобы увидеть её в одном из них и ничего не предпринять. Есть что-то в её обнажённых руках и ногах, тонкой талии, большом бюсте и убийственной попке, что просто заводит меня. А если добавить к этому её невинное личико, которое выдают только её выразительные зелёные глаза, то у меня не остаётся ни единого шанса. Большинство платьев выдерживают, на них остаются лишь незначительные разрывы или пятна, но это платье… Я собираюсь уничтожить его к чертовой матери. Мой взгляд скользит по тёмным волосам, которые каскадом спадают ей на плечи, плавно струясь, словно это шоколадный фонтан. Оливия всегда выглядит прекрасно, но сегодня она просто сногсшибательна. Её зелёные глаза игриво сияют, а губы накрашены розовым блеском. Хотя она играет кого-то другого, она всё равно похожа на мою Оливию. Похожа на единственную женщину, которую я по-настоящему хочу. — Забавно, что мы вот так случайно столкнулись, — говорит она, тихо смеясь. — Правда? О кивает. — Мы встретились так в самый первый раз. Мы столкнулись, и я уронила телефон. При этой мысли моё сердце сжимается в три раза. Боже. Я чертовски сильно люблю её. Уголки моих губ приподнимаются. — Я помню, как ты столкнулась со мной. Она притворяется обиженной, и я готов поспорить, что это сложно, когда она изо всех сил старается не улыбаться. — Я была занята перепиской. Тебя никто не отвлекал, и я не помню, чтобы ты освободил путь. Моя улыбка становится шире, пока не обнажаются зубы. — Ты шла прямо на меня. Я ни за что не собирался уступать дорогу. Я хотел, чтобы ты врезалась в меня. Что я тебе тогда сказал? Она слегка наклоняет голову. — Ты спросил, намокла ли я из-за тебя. Я запрокидываю голову и смеюсь. Я не помню, о чём мы разговаривали, но помню её такое красивое и милое лицо. Когда я вспоминаю тот день, то в мыслях всплывают её блестящие зелёные глаза и пылающие щеки, но хоть убейте, я не могу вспомнить, что заставило её чувствовать себя так неловко. Теперь я знаю. — Что ты ответила? — спрашиваю я, желая узнать, чем всё закончилось. Должно быть, это было не очень хорошо. Я помню, как она выбежала из спортзала. — Кажется, я немного заикалась, а потом попросила тебя повторить то, что ты сказал. — Я снова смеюсь. — Ты попросила меня повторить? Зачем? — Потому что я не была уверена, что ты имел в виду… — Её розовые щеки краснеют. — И мне понравился звук твоего голоса. Все это нахлынуло на меня — абсолютно всё, — и я улыбнулся, потому что я единственный, кто знает, что на самом деле имел в виду. Оливия очень хотела меня в тот день, но я просто должен был убедиться. Я помню, как её щеки покраснели, чего я никогда раньше не видел. Они были ярко-красные, такие тёмные, что могли бы соперничать с закатом. Я вспоминаю её заикание и то, как вздымалась её грудь. Когда я смотрю на неё сейчас, это всё равно, что смотреть сквозь хрустальный шар в прошлое. Единственное, что изменилось — это выражение её глаз. Тогда в них светились смущение, разочарование, похоть и миллион других эмоций. Сегодня они светятся обожанием. Они всё ещё пылают страстью, но эмоции и связь между нами тоже есть. Мне так больше нравится. — Ты хочешь забыть о персонажах и быть просто нами? — спрашивает Оливия, смущённо качая головой. Я протягиваю ей руку. Я бы ничего так не хотел, как быть самим собой, но Оливия хотела чего-то другого, зажечь искру, которая, я знаю, ещё не погасла. Это я и собираюсь ей дать. — Я Лео, — говорю ей, называя имя актёра, которого видел сегодня по телевизору в спортзале. Глаза Оливии вспыхивают от непристойного возбуждения. Хорошее начало. Я думал, что она будет разочарована итальянским именем, учитывая, что её сердце отдано французскому. Она вкладывает свою тёплую и потную ладонь в мою, и меня удивляет её рукопожатие. — Клара. Я киваю. Достаточно мило, я полагаю. Не так мило, как «Оливия», но сойдёт. — Я надеюсь, ты выбрал столик у окна, — заявляет она, открывая сумочку, чтобы положить в неё телефон. — Женщина, которая знает, чего хочет. Меня такое восхищает. Что-то в её чертах меняется, как будто она видит во мне угрозу. Её пухлые губы с дружелюбной улыбкой превращаются в тонкую линию. — Если тебя это восхищает, то ты можешь восхищаться и тем, что я бы предпочла бутылку «Джека» без льда. — Я приподнимаю бровь. — Я вижу, ты тоже любишь командовать. Она сдерживает лукавую улыбку. — Если ты не сможешь справиться со мной за ужином, мистер Лео , я найду кого-нибудь другого, кто позаботится обо мне перед сном. Мой позвоночник напрягается, когда в голове проносятся образы. Я так не думаю, чёрт возьми. — «Джек». Приземляй свою задницу за столом тридцать девять и не двигайся. Она вздыхает и избегает моего взгляда. — Не задерживайся. Я известна своими похождениями. Оливия откидывает волосы с лица, и я делаю глубокий вдох, когда они касаются меня. Меня окутывает её сладкий аромат, создавая в моей груди что-то зловещее. «Я известна своими похождениями». Зловещее чувство в моей груди смешивается с ревностью. Что, чёрт возьми, она имеет в виду? Я бросаюсь к бару и хватаю чёртову бутылку «Джека» и два бокала без льда, как она и заказывала. Я знаю, что Оливия играет героиню, и мне не следует воспринимать это так буквально, но я ничего не могу с собой поделать. Я увлечён ею. Кажется, я не могу взять себя в руки. Когда подсаживаюсь к ней за столик, она уже делает заказ из меню. Я не понимаю, зачем она вообще утруждает себя чтением меню. Если в ресторане подают картошку фри, она всегда заказывает одно и то же. — Мне «Цезарь с курицей» и картошку фри, пожалуйста. Официант, который улыбается ей слишком дружелюбно, записывает её заказ в маленький чёрный блокнот. Я ничего не могу с собой поделать. — Салат и картошка? — спрашиваю я, ставя бутылку на стол, а за ней и бокалы. — Кто бы мог подумать, что свидание с тобой окажется таким дешёвым? Официант бросает на меня сердитый взгляд, но я на него не смотрю. Я замечаю это краем глаза. — Я передумала, — говорит Оливия, отрывая взгляд от меню и поднимая на меня зелёные глаза. — Раз уж платит мистер Лео , я возьму лобстера целиком, икру, двух крабов в мягких панцирях и картошку фри. Пожалуйста. Я пристально смотрю на неё, пока официант в очередной раз принимает у неё заказ, прежде чем обратить свои голубые глаза-бусинки на меня. — А для Вас, сэр? Он употребляет это слово небрежно, и меня это задевает. — Ничего. Кажется, она ест за двоих. Оливия — или Клара — ухмыляется, когда официант поворачивается и уходит. Я улыбаюсь ей, сжимая руками мягкую спинку стула. — Развлекаешься? — спрашиваю я, удивленный тем, как властно она себя ведёт. Я начинаю думать, что она использовала этот День святого Валентина как возможность поиздеваться надо мной. Суровая наружность Оливии растворяется в возбуждённом хихиканье. Она прикрывает рот ладонью и смеётся ещё громче. — Прости, — говорит она, вытирая глаза внутренней стороной указательного пальца. — Я не знаю, что на меня нашло. Я хотела, чтобы моя героиня была уверенной в себе и успешной женщиной, но как только она встретила тебя, вместо этого решила стать стервой. Отпустив стул, я отодвигаю его и сажусь. Когда мне становится удобно, я подталкиваю к ней бутылку виски. Как я и ожидал, она морщится от этого. — Честно говоря, я не большая поклонница. Слишком крепко. Я киваю. Я уже знаю, что она не любит «Джек». Оливия не пьёт ничего, кроме небольшого количества водки с апельсиновым соком. — А откуда вообще взялась твоя любовь к лобстерам? Она морщит нос. — Фу. Терпеть не могу морепродукты. Конечно. Я уже знал это. — Раз уж платит мистер Лео , — передразниваю я её, и она прячет пылающее лицо в ладонях. — У нас же общий банковский счёт. — Хорошо. — Она выдыхает, ерзая на стуле и обмахивая лицо. — Я переборщила. Что нам теперь делать? — Что значит «что нам теперь делать»? — Не заставляй меня пить виски и есть лобстера, Сет. Нам нужно придумать план, как выбраться из этой ситуации. Пустой стакан на столе издаёт тихий звук, который я едва слышу, когда постукиваю по нему указательным пальцем. Мы пробыли здесь всего двадцать минут, а она уже хочет уйти. Я уже почти решил заставить её довести дело до конца. Мне следовало бы заставить её съесть лобстера или хотя бы икру. Но если я это сделаю, то уже предвижу, что эта ночь закончится тем, что Оливия окажется в моей постели с тошнотой, а не возбуждением. Я беру бутылку Джека и открываю её. Небрежно наполняю оба бокала на четверть и толкаю один через стол. Она окидывает его взглядом, прежде чем приподнять бровь, глядя на меня. — Выпей, — говорю ей. — А потом пойдём. — Как Сет и Оливия? Кивнув, я беру свой бокал в руку и подношу его к губам. Когда я был моложе, я отказался от крепких напитков и понял, как сильно это на меня повлияло. Большую часть времени я предпочитаю вообще избегать выпивки, потому что бываю очень возбуждённым, но сегодня вечером мне нужно быть возбуждённым и напористым, чтобы Оливия никогда этого не забыла. Сегодня вечером я буду вспоминать прошлое. Если она хочет Сета, я дам его ей в полной мере. Глава 7 Оливия Коричневая жидкость обжигает горло, и я стискиваю зубы от сильной дрожи, прежде чем с грохотом поставить стакан на стол. Нервное возбуждение смешивается с ощущением алкоголя в груди. Я никогда раньше не заказывала еду и не убегала после этого. Сам факт того, что Сет предложил это — безумие. Мы взрослые люди, а не подростки. И всё же мы здесь. Если бы я не была так взвинчена, я бы сейчас расстроилась и погрязла в жалости к себе. Кто бы мог подумать, что я в одиночку испорчу День святого Валентина? Оказалось, что моя героиня была слишком самоуверенной и стервозной, но мне никогда не было так весело. Это было потрясающе — сбить с толку Сета так, как я это сделала. Держу пари, он думал, что сегодняшний вечер будет лёгким. Ужин. Общение. Секс. Я тоже так думала, но мой персонаж хотел, чтобы он подчинился. То, как он позволил мне переступить через него самого, наполнило меня силой. То, что он был у меня под каблуком, пусть и временно, но это придало мне сил. — Вставай. Пошли, — приказывает он, глядя на кухню в другом конце помещения. Сет берёт бутылку «Джека» в одну руку и протягивает другую руку мне. Я сжимаю свою сумочку и переплетаю свои пальцы с его. Он поглаживает большим пальцем мою ладонь и тянет меня за собой. Я иду быстро, едва поспевая за его широкими и уверенными шагами. Опустив головы, мы проходим мимо бара и проскальзываем мимо стойки регистрации. Ощущение того, что я на улице, не приходит, пока прохладный воздух от работающего кондиционера не сменяется тёплым уличным воздухом. У подножия лестницы я вырываюсь из объятий Сета и с раздражением прислоняюсь к позолоченному столбу. — Я испортила День святого Валентина. Мне жаль. Сет оборачивается, и на его губах появляется тень улыбки. — Прошло тридцать минут нашего свидания, а ужин и номер в отеле уже вылетели нам в копеечку — кстати, деньги вернуть нельзя, — но День святого Валентина ты не испортила. Я хмурюсь и крепко скрещиваю руки на груди. — Не испортила? — Мы стоим перед рестораном с пустыми желудками, полной бутылкой виски и меньшим количеством денег на нашем банковском счёте, чем до начала свидания. Для меня это звучит как неудача. Я выпускаю воздух из щёк и снимаю туфли. — Сет, лови такси. Поехали домой. Я наклоняюсь и беру свои туфли. Когда я выпрямляюсь, Сет открывает заднюю дверцу такси. — Не будь слабачкой, О. — На его лице злорадная ухмылка. — У меня есть план. Залезай. Я колеблюсь. Не думаю, что когда-либо раньше видела у Сета такую улыбку. Хотя от неё у меня между бёдер пробегает электрический разряд, она пугает меня до чёртиков. — Это законно? Он склоняет голову набок. — Доверься мне. Я заглядываю в пустую машину, затем снова смотрю на Сета. Я проделываю это несколько раз, прежде чем наконец сажусь. Что бы он внезапно ни придумал, это не может быть настолько же плохо, как то, что я планировала. *** Я была не права. Чертовски . Это плохо. Ужасно. Я визжу и цепляюсь за руку Сета, а моё сердце подскакивает к горлу. Большое тело перебрасывается через изношенный верхний канат ринга, едва не задевая меня. Человек стонет, когда его тело падает на бетон рядом со мной. Усмехнувшись, Сет обнимает меня за талию и притягивает к себе. Я знала, что он собирается заставить меня выйти из зоны комфорта. Я услышала шум вечеринки и музыку, доносившиеся из окон такси, задолго до того, как мы приехали. Каким образом Сет узнал о ней, я не имела ни малейшего понятия. — Ты хотела, чтобы в нашем браке было больше жизни, больше спонтанности, — кричит он мне на ухо, перекрикивая громкие аплодисменты и звуки тяжёлого метала. — Единственное, чего не хватает нашим отношениям, единственное, что мешает им быть такими, как в начале, — спорт, который свёл нас вместе. Я двигаюсь медленно, осознавая слова Сета, пока он подводит меня к трём белым пластиковым столам, уставленным бесчисленными бочонками и красными стаканчиками. Сет ставит бутылку «Джека» на стол, и её тут же подхватывают случайные люди. Они хлопают Сета по плечу, и он отвечает на их приветствие улыбкой и лёгким кивком головы, достаёт два чистых красных стакана и наполняет их пивом. Он протягивает один из них мне, и я беру его всё ещё дрожащей рукой. Это результат того, что меня чуть не задело что-то летящее. — Как ты нашёл это место? — спрашиваю я, оглядывая закрытый склад. Он пожимает плечами. — Может, я больше и не дерусь, но считаю своим долгом знать все тонкости. Ну, знаешь, на случай, если когда-нибудь возникнет необходимость. Я хмурюсь, а Сет наклоняется ко мне, пока его дыхание не начинает обдувать мою щеку, заставляя меня вздрогнуть. — Ты хочешь, чтобы между нами снова вспыхнула искра? В первую очередь из-за боёв ты стала мокрой для меня. — Сет… Когда он отстраняется, толпа людей взрывается рёвом, и я подпрыгиваю, проливая немного пива себе на платье. Оно мгновенно впитывается, охлаждая мою кожу настолько, что по рукам пробегают мурашки. Сет смеётся и щиплет меня за задницу. — Расслабься, О, наслаждайся жизнью. Он указывает на ринг, и когда я поворачиваюсь, то вижу, как огромный кулак врезается в скулу бойца. Я вздрагиваю, чувствуя, как желчь подступает к горлу. Я так давно не была свидетелем живого боя. Рада видеть, что уровень жестокости не снизился. Нет. Мужчина, получивший удар в скулу, быстро восстанавливает равновесие и бросается на того, кто его ударил. Он двигается быстро, гораздо быстрее, чем, как я предполагала, может двигаться мужчина его возраста, и застигает противника врасплох. «Соль и перец» — так я решила называть мужчину с опухшей скулой и пепельными волосами — наносит несколько мощных ударов, один за другим. Каждый раз, когда зрители слышат звук раздираемой плоти, я дрожу чуть сильнее, но на этот раз не от страха. Пульсация у меня между бёдер невыносима, невероятна. Бокс для меня — это афродизиак. Движения, сила, скорость, выносливость! Я поднимаю свой стакан и делаю большой глоток пива, чтобы утолить жажду и облегчить жжение в горле. Демонстрация силы, конечно, завораживает, но ничто так не заставляет мои внутренности сжиматься, как вид того, как Сет делает своё дело. Его губы касаются моего уха, а руки обхватывают меня сзади, заставляя ахнуть. — Я знал, что тебе это понравится. — Заключённая в его объятия, я поворачиваюсь, пока его руки не ложатся мне на поясницу, а моё лицо не оказывается прямо напротив его лица. Моё сердце бьётся неровно, его рит с каждой секундой становится всё более бешеным. — Почему бы тебе не подняться туда и не показать им, как это делается? — спрашиваю я. Его глаза темнеют, но опасно вспыхивают, а губы подёргиваются. — Всему своё время, детка. — Он нежно целует меня в губы. — Сначала я хочу разогреть тебя. Воспринимай это как прелюдию. Немного позже я доведу дело до конца. Сет отпускает меня, и я ненавижу это. Я хочу, чтобы он обнял меня, прикоснулся ко мне. Он разворачивает меня и крепко прижимает к себе, пока мы наблюдаем за боем со своих мест. Солёный запах пота и медный аромат крови скручивают мой желудок. Я не могу отрицать, какое впечатление это на меня производит. Мурашки бегут по моей коже самым восхитительным образом. Я наблюдаю за движениями конечностей и наслаждаюсь звуками падения тяжёлых тел на пол. Пока я не выпиваю немного пива и моё тело не начинает неметь, они полностью завладевают моим вниманием. После трёх разных боёв я потеряла контроль над своим телом. Пот, скользкий и тёплый, стекает с линии моих волос по спине. Я разгорячённая и неповоротливая, а Сет так крепко прижимается ко мне, что это почти невыносимо. Его тепло проникает сквозь ткань, разделяющую нас, как будто мы оба голые. Я сжимаю свои бедра при мысли о том, что окажусь обнажённой рядом с ним. Прошлая ночь была наполненной сексуальностью, но мне нужно больше. Мне этого нужно столько, чтобы хватило на всю неделю. Я замечаю, как по моей коже пробегают мурашки. Я давно не чувствовала себя такой живой. Хотя часть моего сердца жаждет увидеть мою дочь, другая часть жаждет безрассудства и опасности. Впервые за целую вечность я жажду чего-то, от чего мне будет некомфортно. Иррационального. Мокрого. *** Сет Я снова делаю вдох, вдыхая её запах. Два стакана назад мой разум был затуманен, но мои чувства ещё не притупились, когда дело касалось её. Под моими руками её живот сжимается, а грудь вздымается всякий раз, когда кто-нибудь наносит мощный удар. Не буду врать, мне неприятно видеть, как двое мужчин на ринге так действуют на мою женщину. Несмотря на это, я не предпринимаю никаких попыток отвлечь её от происходящего. Я хочу, чтобы она была возбуждена, поэтому когда я поднимусь туда, то она будет умолять меня заняться с ней сексом прямо здесь, на глазах у всех. На складе жарко и сыро. Здесь нет ничего, кроме больших промышленных вентиляторов, которые разгоняют тёплый воздух. Кондиционеров нет. Открытых окон нет. Я обливаюсь потом, Оливия тоже. Её волосы когда-то элегантно причесанные и уложенные теперь в сексуальном беспорядке, и каждый раз, когда она проводит по ним пальцами, всё становится ещё хуже. Подозреваю, что у меня на голове то же самое. Мы стоим на одном и том же месте уже часа два, не меньше. Вокруг нас люди танцуют и ведут себя как идиоты, но Оливия не обращает на них внимания, сосредоточенная только на том, что происходит на ринге. Алкоголь сделал мои веки тяжёлыми, снимая усталость. Я весь день был на ногах. Я готов завершить эту ночь и отправиться домой. Пока эта мысль проносится мимо, один из бойцов — тот, что с длинными вьющимися волосами и в обтягивающих джинсах-скинни — получает удар с разворота в спину с огромной силой и падает на пол. Мы уже посмотрели пару боев, но это первый, который закончился нокаутом. Тело Оливии в моих объятиях напряглось. Понравилось ей это зрелище или нет, я не знаю. Она поворачивается в моих объятиях, её лицо немного бледнее, чем было раньше. — Я этого не ожидала, — бормочет она, прижимая руку к груди. — Я слишком много выпила. Нам пора. Я качаю головой. — Пока нет. Её зелёные глаза расширяются. — Ты же не собираешься всерьёз выходить на ринг с этим психом? — Она указывает через плечо на победителя. Он не такой уж и большой, ничего экстремального. В своё время я дрался с довольно страшными парнями. Тот, что передо мной, даже в десятку лучших не входит. Я пожимаю плечами, улыбаюсь и допиваю остатки пива, прежде чем уронить стакан на пыльный пол. — Я подерусь с ним, а потом мы уйдём. Я отпускаю её и подаюсь вперёд, но её руки упираются мне в грудь, не давая двинуться дальше. — Сет. Я не хочу, чтобы ты дрался. Кроме того, тебе запрещено это делать. Постановление суда, помнишь? Я хватаю её за запястья и прижимаю их к бокам. К черту судебное постановление. К черту MMAC и ограничения, которые они на меня наложили. После Вегаса я был слишком измучен, чтобы сопротивляться. Сегодня вечером и прямо сейчас я чувствую, что мне это нужно . Бои — это самое освобождающее меня место в моей жизни, уступающее только месту между бёдер Оливии. Я знаю, что не должен драться. Не тогда, когда у меня так кружится голова. Но я не могу уйти отсюда сегодня вечером, не ударив по кому-нибудь кулаками. — Не своди с меня глаз, — говорю я ей, прежде чем запечатлеть на её губах грубый, сухой поцелуй. Я вырываюсь и несусь к рингу. Лысая голова мужчины блестит от пота, который стекает по его спине и груди. Он вскидывает руки в воздух, празднуя победу и требуя нового соперника. Никто кроме меня не приближается к рингу. Он тоже это видит. С дерзкой ухмылкой он подмигивает мне, прежде чем заметить что-то за моим плечом, отчего его тёмные глаза сужаются. Держась за среднюю верёвку, я оглядываюсь через плечо и вижу Оливию прямо за собой. Я смотрю на своего противника и любопытство в его глазах, когда он смотрит на её голые ноги и обтягивающее чёрное платье, и это чертовски раздражает меня. — Милая девочка, — бормочет он мне, когда я выхожу на ринг. Я игнорирую его. Чего он от меня ждёт? Спасибо? Я обращаюсь с ним так, словно его не существует, расстёгиваю рубашку и снимаю её. Я складываю её пополам и перебрасываю через канаты, чтобы Оливия могла её взять. Она прижимает её к груди и качает головой. Я вижу беспокойство в её глазах, но она уже должна была лучше меня знать. Я ни за что не проиграю этому грёбаному мудаку. — Я заключу с тобой сделку, — объявляет мой оппонент, ухмыляясь. Я ненавижу его. На мой взгляд, он слишком похож на грёбаного Дона Рассела. — Если выиграю я, то заберу девушку домой, а если выиграю я, то заберу девушку домой. Я слышу, как Оливия предупреждающе зовёт меня по имени, но игнорирую, отказываясь отводить взгляд от придурка передо мной. Что такого в том, что мои противники хотят заполучить мою жену? Я бы до последнего вздоха боролся за Оливию. Они не в своём уме, если думают, что я откажусь от неё ради чего-то меньшего, чем моя жизнь. — Забавно, — говорю я, скидывая свои дурацкие ботинки. — Ты забыл упомянуть, что получу я, когда надеру задницу тебе. Он улыбается, искренне удивленный. — Этого не случится, красавчик . Я анализирую его и могу сразу сказать, что он никогда не дрался профессионально. У него слишком небрежная стойка. Судя по его предыдущему бою, он уличный боец. Не больше. Я дам ему тридцать секунд побыть со мной на ринге, прежде чем полностью раздавлю его. И так и происходит. Глава 8 Оливия От того, как они смотрят друг на друга, у меня волосы встают дыбом. Я не знаю, что такого есть в Сете, что заставляет других бойцов так нервничать, но ухмылка, которая раньше украшала лицо его противника, исчезла, сменившись злобой. Я окаменела. Возбуждена. Взволнована. У меня сжимается сердце… Я не знаю, что делать и как себя вести. Я крепче прижимаю рубашку Сета к груди, пытаясь вдохнуть её запах, но это не помогает, особенно когда я вижу его на ринге. Я не могу смотреть, но в то же время и не могу отвести глаз. Я очень верю в Сета как в бойца. У него есть тактика, он быстр и силён, но он давно не тренировался для боя, а его противник… Я содрогаюсь. Встречался ли Сет на ринге когда-нибудь с кем-нибудь такого роста? Я тяну рубашку вверх, чтобы прикрыть нижнюю половину лица, когда бойцы приближаются к центру ринга, подняв кулаки, готовые наносить удары. Его противник замахивается первым, заставляя моё сердце биться где-то в горле. Я не скучала по этому ощущению. Беспокойство и стресс овладевают моим телом, и я не могу это остановить. Волнение не уйдёт, пока я не буду знать, что Сет победил. Мой муж ухитряется увернуться от удара и от двух последующих. Я не могу в это поверить. На его губах появляется лёгкая улыбка, когда он пригибается, уворачивается, петляет и обходит гиганта, стоящего перед ним. Я смотрю на его противника. На его лице отражается разочарование. Он стискивает зубы. Его брови почти соприкасаются, а вены на шее грозят вот-вот лопнуть. Несмотря на высокий рост, гигант медлителен. Он наносит ещё один сокрушительный удар, и Сет ловко уклоняется от него. Не упуская возможности, он отскакивает назад и со всего размаха ударяет гиганта в лицо. Люди толпятся, отчаянно желая понаблюдать за развитием событий. Судя по выражению их лиц, они не могут в это поверить. По мере того, как Сет наносит всё больше и больше ударов по здоровяку, толпа приходит в восторг. Я замечаю, что, когда кулаки врезаются в плоть, я единственная, кто вздрагивает от ужасного треска, наполняющего воздух. Сет заставляет гиганта отступить, и это всё, что ему нужно. Как только тот отступает, Сет понимает, что победит. Прежде чем гигант осознает, что происходит, Сет наносит два быстрых и удачных удара в лицо. Его противник пытается защититься, но уже слишком поздно. Он не успевает блокировать приближающиеся удары кулаков. Я зажимаю зубами небольшой кусочек ткани рубашки Сета, прикусывая его. Моё тело начинает сходить с ума. Лихорадка нарастает, и это безумие настолько неистово, что я ни за что не смогу носить эти трусики ещё дольше. Они впитали всю влагу, которую только могли. Наконец, Сет опускается ниже и бьёт парня по рёбрам сильными кулаками. Из лёгких парня вырывается воздух, и он прижимает колено к груди, как испуганный ребёнок. Сет останавливается, и всё, что требуется, это любопытный взгляд гиганта, что открывает его лицо, и Сет заканчивает бой. Мощным и сокрушительным ударом кулак Сета в последний раз врезается в лицо его противника. На складе воцаряется тишина, и вскоре единственным звуком остаётся гулкий удар большого тела о пол и ругательства зрителей, потрясённых результатом. Он отправил гиганта в нокаут. Он победил! Толпа ревет, заставляя вибрировать бетон у меня под ногами. Их возбуждение распространяется вверх по моим ногам и к месту между бёдер. Сначала возбуждение щекочет все нужные места, прежде чем продолжить свой путь по животу к соскам. Они напрягаются под тканью моего платья и становятся твёрдыми, как алмазы. Наконец, вибрация превращается в пот, который собирается у меня в декольте. Я получила почти всё, что могла. Мой взгляд останавливается на радужках цвета шоколада, и губы непроизвольно приоткрываются, чтобы выдохнуть. Может ли он быть ещё более сексуальным? Мне нравится, как лежат его волосы, такие непослушные и растрёпанные. Мне нравится, как он возвышается над своим противником и смотрит на меня сверху вниз, словно делал всё это ради меня. Его грудь вздымается, когда он сжимает пальцы в кулаки по бокам. Кажется, что вены на его руках напрягаются, а рельефный живот сжимается. Сексуальный… Как чёртов… Ад… Нам нужно убираться отсюда. Забыв про обувь, он выскальзывает с ринга и подходит ко мне. Тусовщики хлопают его по спине и поздравляют, но их как будто и не существует. Я завладела всем его вниманием. Он смотрит на меня так, словно это я нокаутировала человека вдвое крупнее меня. — Тебе понравилось? — спрашивает он с тенью улыбки на губах. — Мне… Мне не понравилось, — говорю я ему, и это не ложь. Мне не нравится смотреть, как людям причиняют боль, я просто не могу контролировать реакцию своего тела, когда это происходит. Наши взгляды остаются прикованными друг к другу, даже когда я чувствую, как его большой палец скользит по моему соску, дразня его через ткань. Я делаю глубокий вдох сквозь стиснутые зубы. Прикосновение причиняет боль и наслаждение одновременно. — Этот бой не принёс мне достаточного удовлетворения. А сейчас я хочу отвезти Вас домой, миссис Марк . Мои щеки заливает тепло. То, как он это произносит, его голос такой греховно глубокий и сексуальный. Всякий раз, когда он произносит это вслух, я становлюсь практически пластилином в его великолепных руках. — Я долго не протяну в такси, если ты будешь так на меня смотреть, — говорю ему низким и хриплым голосом. Уголки его губ дёргаются, и он переплетает свои пальцы с моими. Я протягиваю ему рубашку, и он перебрасывает её через плечо, словно это мусор. — Сет! Это совершенно новая рубашка. Он пожимает плечами и тянет меня вперёд. — Я больше не надену её. Туфли тоже. — Почему? — Потому что это не мы, О. Ресторан, одежда, фальшивые образы… Нам это не нужно. Мы не застряли в рутине, нам просто нужно было немного времени, чтобы вернуться к началу и снова испытать острые ощущения. — И в этом наша проблема. Время. У нас нет времени что-либо делать. Сет тянет меня за собой, ни о чем не волнуясь. — Мы поговорим об этом, Оливия. Мы что-нибудь придумаем. Я надеюсь, что это так. Я хочу чувствовать себя так всегда . Я не хочу чувствовать, что мной пренебрегают, когда я окружена таким количеством любящих меня людей. Работа важна, но семья должна быть на первом месте не только для Хлои. Как бы нелепо это ни звучало, может быть, я тоже хочу поиграть с Сетом перед сном. Выходя со склада, Сет прижимает меня к себе. Мои туфли на каблуке защищают ноги от грязи, но ноги Сета с радостью собирают её. Воздух за пределами склада удивительно освежающий. Волосы всё ещё прилипают к моему влажному лбу, но свежего ветерка, который время от времени дует, достаточно, чтобы я не перегрелась. Мы долго идём пешком, и мне приходится миллион раз уговаривать Сета не нести меня на руках, прежде чем мы поймаем такси. Когда он замечает ярко-жёлтую окраску автомобиля, мои ступни и лодыжки просто кричат от восторга, и я мысленно делаю заметку надеть кроссовки, когда мы с Сетом в следующий раз куда-нибудь пойдём. Двигаясь быстро, мы останавливаем такси и забираемся внутрь. Как только моя задница удобно устраивается на заднем сиденье, я скидываю туфли и закидываю ноги на Сета. Его руки тут же начинают массировать мои икры. Его толстые и грубые пальцы сжимают и надавливают на мышцы. Начиная от моего колена и до лодыжки он творит магию, и я на седьмом небе от счастья. Я почти уверена, что в какой-то момент я начинаю дремать, пока не чувствую, как два пальца дразняще скользят по внутренней стороне моего бедра. Я открываю глаза и вижу шоколадные радужки. — В этом такси существует строгое ограничение на сексуальные контакты, — заявляет водитель. — Просто чтобы вы знали, дети. Дети? От этих слов я снова чувствую себя девятнадцатилетней. Весь этот вечер заставил меня снова почувствовать себя девятнадцатилетней. Мы родители. Если бы таксист узнал, он был бы в ужасе. Я бросаю взгляд на водителя, а затем снова на Сета, который продолжает подниматься по моим бёдрам. — Строгие ограничения, — напоминаю я ему. Я пытаюсь сжать бедра, но он сжимает руку в кулак, не давая мне полностью их свести. — Для нас нет ограничений, О. Только не после сегодняшнего вечера. Я улыбаюсь, понимая, что он хочет, чтобы мы изменили наши отношения. И всё же я не хочу, чтобы меня трогали между ног в такси на глазах у незнакомца. Я ёрзаю на сиденье и пытаюсь потянуть ноги назад, но тяжёлая рука Сета сжимает моё бедро, и он притягивает меня ближе, пока мои губы не соприкасаются с его губами. Наше дыхание сливается воедино, а затем прорывается и согревает моё лицо. — Строгие. Ограничения, — снова объявляет таксист, но Сет его не слышит. Я — это всё, что он слышит. Я — это всё, что он видит. Прямо сейчас я — это единственное, что есть в его мире, и эта мысль наполняет моё сердце радостью. Воодушевлённая, я сокращаю расстояние между нашими губами и крепко целую его. Я скольжу языком по его нижней губе, а Сет открывает для меня рот, и я в полной мере пользуюсь этим. Его сильные руки задирают моё платье вверх по бёдрам и обнажают мою обтянутую кружевом попку. В другой день Сет никогда бы не обнажил меня перед кем-то другим, в другой день я бы смутилась, но сегодня это не имеет значения. Всё, что имеет значение — это мы. *** Сет Вы когда-нибудь были привязаны к кому-то? Когда-нибудь обнаруживали, что настолько привязаны к другому живому и дышащему человеку, что мысль о жизни без него убивает саму вашу душу? Оливия — это мой человек. Без неё я бы зачах и умер. Возможно, это немного драматично… И всё же когда её вкус поглощает меня, я могу думать только о том, чтобы быть с ней всегда. Я скучаю по таким ночам, как эта. Я скучаю по спонтанности всего этого, по безрассудству и глупости. А ещё я скучаю по своей дочери… И по раннему отходу ко сну. Я скучаю по тому чувству, когда ты сворачиваешься калачиком на диване и смотришь фильм со своей женой. Такие вечера как этот — это, конечно, здорово, но не то, что мы можем выдержать. Я понял, что мы больше не можем быть слишком заняты друг для друга. Если это сделает Оливию счастливой, я сокращу занятия в спортзале и попрошу Дэррила подменить меня на тренировках у Джексона, если у него будет время. Если этого будет не достаточно, я найму ещё людей и буду работать по полдня. Я, чёрт возьми, продам спортзал, если понадобится. Люди говорят: «Не позволяй ничему мешать твоему счастью». Что ж, она — это моё счастье, они обе. Мои девочки. Всё остальное — это просто то, чем можно занять время. — Ладно, — рычит водитель, и нас бросает вперёд, а затем назад, когда он нажимает на тормоза. — Выходите. Оба. Оливия хихикает и прикрывает губы. — Нас что на самом деле вышвыривают из такси за то, что мы целуемся? Я фыркаю. — Похоже на то. Я выглядываю из-за её спины и смотрю на маленького старика с большой пушистой бородой. Его глаза, увеличенные очками, пристально смотрят на меня. — Я сказал вон . Сейчас же! Я отпускаю Оливию и показываю ему свои ладони. Оливия открывает дверь, безудержно смеясь. Я так давно не слышал её смеха, поэтому когда она фыркает, я ничего не могу с собой поделать. Я тоже смеюсь, пока у меня не начинает гореть в груди. У меня не остаётся сил выбраться из такси. Наконец, с помощью Оливии мне это удаётся, и когда я закрываю дверь, таксист уезжает, оставляя нас позади. — О, чёрт! — Оливия ругается, её смех стихает. Она прикладывает руку ко лбу. — Я забыла туфли в такси. — Она вздыхает. — Что ж, хорошо, что я купила две пары. Я оглядываю дорогу. Она кажется мне достаточно знакомой. Я бы сказал, что до нашего дома ещё минут двадцать ходьбы. К счастью, у нас под ногами ровный тротуар, в отличие от грязи и камней возле склада. Я протягиваю руку, и Оливия берёт её. — У меня болят ноги, и я просто хочу лечь спать. Давай больше никогда не отмечать День святого Валентина. Никогда . Я смеюсь. — Договорились. *** К тому времени, как мы добираемся до нашей улицы, с нас градом катится пот, и я ненавижу себя за то, что купил дом без бассейна. Я увидел рекламу о тонущих детях и передумал. Теперь я жалею, что у меня его нет. Я останавливаюсь в семи домах от нашего. Из окна нашей спальни виден весь двор. Я поворачиваюсь лицом к большим чёрным воротам, за которыми находится большой белый дом. Если я правильно помню, в этом доме есть бассейн. Большой бассейн. — Сет, пожалуйста, мы почти дома. Мы можем просто продолжать двигаться? — ноет Оливия, опуская плечи. Я смотрю на неё через плечо. — Хочешь поплавать? Она хмурится, и это чертовски мило. — У нас нет ба… А-а! Нет. Мы не можем это сделать. Это противозаконно! В её хриплом и быстром шёпоте звучит паника, но я не беспокоюсь о том, что меня поймают. Хозяев этого дома не было дома три дня. — Каковы шансы, что они вернутся домой сегодня вечером? В это время? По моему телу разливается возбуждение. Я не вламывался в чужой двор, чтобы поплавать в бассейне, с тех пор, как мне исполнилось семнадцать. Тогда меня не поймали. Я не собираюсь попадаться и сейчас. — Сет. — Оливия. Доверься мне. Это наш последний День святого Валентина. Давай повеселимся от души. Она нервно оглядывается по сторонам, прежде чем, наконец, кивнуть. — Хорошо, но если нас поймают, мы официально станем худшими родителями в мире. — Пока Хлоя счастлива и здорова, я могу смириться с этим титулом. — Я выставляю ладонь. — Подожди здесь. *** Оливия — Нет, Сет! — Я задерживаю дыхание, чтобы не закричать ему вслед. С дерзкой ухмылкой он исчезает за кирпичной стеной в нескольких футах от высоких чёрных ворот. Я грызу ногти. Не могу поверить, что мы собираемся это сделать. Мой желудок скручивает. Меня сейчас вырвет. Это взлом с незаконным проникновением. Могу ли я попасть в тюрьму? Я не могу попасть в тюрьму. Лязг ворот передо мной отвлекает меня от моих параноидальных мыслей. Они открываются с громким свистом, и от этого моё сердце начинает колотиться о ребра. Когда ворота открываются настолько, что я могу протиснуться внутрь, они прекращают движение, и вскоре между ними появляется гордое лицо Сета. — Ты идёшь? Я подбегаю к нему и проскальзываю во двор, который мне не принадлежит. Уже темно, но рука Сета находит моё запястье и тянет меня за собой. На панели, скрытой за пальмовым листом, он нажимает кнопку, и ворота закрываются, запирая нас внутри. Сет не теряет времени даром. Я едва поспеваю за ним, когда он тащит меня на задний двор. Уже темно. Единственный источник света, который у нас есть, это луна, но время от времени она скрывается за облаками, полностью затемняя двор. Единственный звук, который я слышу, это жужжание фильтра в бассейне. Сет отпускает мою руку, и я оглядываю двор. Я миллион раз видела его из окна своей спальни, но никогда под таким углом. Он кажется таким просторным и уютным, что у меня появились идеи для моего собственного двора. Может быть, мы сможем сделать там бассейн? А джакузи тоже есть? Я снова отвлекаюсь от своих мыслей, но на этот раз не из-за звука. Я чувствую тёплые пальцы у себя на затылке, когда они перекидывают мои волосы через плечо и расстёгивают молнию на платье. Я не протестую, когда он чувственно тянет её вниз по моей спине, время от времени задевая позвоночник. Сет стягивает ткань с моих плеч и оставляет тёплый поцелуй на моей лопатке. Я наклоняю голову набок, чтобы лучше чувствовать его тёплое дыхание, когда оно овевает мою кожу. На теплом воздухе мои соски снова твердеют, но на этот раз они не касаются ткани, которая могла бы их раздражать. — Залезай в бассейн, — приказывает мой муж, и я слушаюсь. Мне всё равно нужно смыть с себя этот влажный пот. Я подхожу к бассейну, опускаю в него пальцы ног и дрожу. Холодно, намного холоднее, чем я ожидала, но думаю, что никого нет дома, чтобы включить подогрев. Я ставлю ногу на верхнюю ступеньку, а затем на ещё одну ниже. Холодная вода окутывает мои лодыжки, а затем и голени. Я делаю шаг вперёд и, оглянувшись через плечо, вижу, что Сет наблюдает за мной, обнаженный. Он поддерживает со мной зрительный контакт, наблюдая, как вода поглощает меня с каждым шагом. Его взгляд скользит по моему телу, и я наслаждаюсь чувствами, которые это вызывает. В последний раз, когда мы с Сетом были в бассейне вместе, мы были в его старом доме. Мы были обнажены, почти как он сейчас. Он наблюдал за мной со стороны, пока вода не коснулась моих плеч. А затем он вошёл в воду. Я останавливаюсь и поворачиваюсь, когда вода окутывает мои плечи. В тот вечер в уголках его губ промелькнула лёгкая улыбка, когда он снял ремень и отбросил его в сторону, но сегодня он не улыбается. Его губы приоткрыты, а веки опущены от вожделения. Я прикусываю губу, когда он встаёт на верхнюю ступеньку. Он не вздрагивает от температуры воды, но его член твердеет у него между ног. Чёрт возьми. Я опускаюсь всё ниже, пока моя вздымающаяся грудь не вызывает рябь на воде. Я наблюдаю за ней, бегущей по поверхности воды и касающейся бёдер Сета, отчего его ягодицы становятся влажными. Быстро и стремительно он опускается в воду. Когда Сет оказывается по плечи в воде и на небольшом расстоянии от меня, сама вода перестаёт быть прохладной. Она становится тёплой, и температура поднимается с каждой секундой. Я подплываю к нему поближе, пока он не оказывается достаточно близко, чтобы до него можно было дотронуться. Сет с доброй улыбкой опускается, чтобы быть на одном уровне со мной. Я окидываю взглядом его чёрные, как смоль, волосы, тёмные глаза и полные губы. Мне очень повезло, что он есть в моей жизни. Я обвиваю руками его шею, и он притягивает меня к себе. Где бы я была без него? Всё ещё работала бы на Мейсона? Всё ещё встречалась бы с Блейдом? Каждый сделанный нами выбор, каким бы глупым он ни был, привёл к этому моменту. В этот момент я понимаю, что действительно важно. Моя семья важна. Незапланированные моменты важны. Мы не должны включать секс в нашу повседневную жизнь. Мы должны строить свою жизнь вокруг ежедневного секса. Работа — это то, что «можно» делать, а не «нужно». Вы всю неделю изнуряете себя работой, но ради чего? Двухдневный перерыв, если повезёт? Где здесь место для жизни? Как ты думаешь, когда ты умрёшь, люди будут помнить то, каким трудолюбивым ты был работником, или те беззаботные моменты, которые ты провёл с ними? Когда ты умрёшь, люди будут плакать над твоим гробом, жалея, что у них не было времени, чтобы побыть с тобой, а не хвалить тебя за надёжность или долгие часы работы. — Я хочу куда-нибудь поехать, — говорю я Сету. Мы оба хмуримся. Даже я не уверена, откуда это взялось. — Куда ты хочешь поехать? Я пожимаю плечами. — Может быть, в Париж или Италию. Только ты, я и Хлоя. Он изучает моё лицо. — А что насчёт тренажерного зала? — А что насчёт него? Давай, Сет. Мы управляем этим заведением. Назначь пару человек ответственными и поехали. Ты не чувствуешь, что тебе нужен перерыв? Я не проработала и недели, а уже вымоталась. Ты тоже. Я обхватываю его ногами за талию, и он тянет меня за собой к бассейну. — Думаю, я мог бы поручить Дэррилу заниматься залом. Ему нужны дополнительные деньги сейчас, когда его дети становятся старше. Но что будет, когда мы вернёмся? Я не хочу возвращаться к тому, что было до сегодняшнего вечера. Я не хочу, чтобы ты чувствовала, что мы изменились. Он проводит пальцами по моему предплечью. — Я всегда буду хотеть тебя. Всегда. Я улыбаюсь ему. — Я знаю. Глава 9 Сет Я протягиваю руку и вытаскиваю Оливию из бассейна, наслаждаясь видом её покачивающихся грудей. Когда она выпрямляется, я протягиваю руку и обхватываю их ладонями. Оливия пытается оттолкнуть меня, но я отказываюсь отпускать её. — Прекрати. Ты же знаешь, я считаю тебя идеальной, — говорю я ей, проводя большим пальцем по её затвердевшему соску. Она смеётся надо мной. — Только у одного из нас красивое тело времён «до Хлои», и оно у тебя. Я закатываю глаза. — Разве я испытывал когда-нибудь отвращение? Я знаю, что ты вытолкнула кричащего человека из своей вагины, и я всё равно прикасался к ней ртом. Это о многом говорит. Оливия смеётся, и я отпускаю её, когда она тянется за своим платьем и сумочкой. — Ты отвратителен. Я протягиваю руку и вырываю платье у неё из рук. — Твоё тело прекрасно. Я едва могу оторвать от него руки. Она откидывает ткань и натягивает её на бедра. Когда она делает это, я замечаю улыбку на её губах. — Ты слишком милый. Для твоего же блага. Её кожа покрывается мурашками, и она вздрагивает, когда дует тёплый ветерок. Я уже давно застегнул брюки, но Оливии потребовалось некоторое время, чтобы собраться с духом и выйти из бассейна. Не говоря ни слова, мы вышли из соседского двора и оказались на нашей улице. Оливия смогла выйти через ворота, но мне пришлось перелезать через стену, потому что предварительно нужно было закрыть ворота. Наконец, мы оказались на пороге нашего дома, и я был невероятно счастлив. Я с обеда мечтал о том, как положу голову на подушку и просплю несколько дней подряд. Судя по тому, как Оливия приваливается к дверному косяку, предположу, что она думает о том же. Сегодняшний вечер должен был быть простым. Ужин. Секс. Сон. Каким-то образом мы умудрились пропустить ужин, выпить слишком много пива, понаблюдать за тем, как незнакомые люди сходятся в поединке, затем нас вышвырнули из такси, мы решили отправиться в отпуск и вломились во двор к соседям, чтобы поплавать в их бассейне. И вот мы здесь, усталые и босые, но счастливые. Я чувствую, что мы сейчас в лучшем состоянии, чем были этим утром, и это напомнило мне кое о чём. Не могу поверить, что забыл отдать ей подарок. Я планировал подарить его, когда мы вернёмся в номер после ужина. Я приготовил его специально для неё. Из заднего кармана я достаю маленький серебристый тканевый футляр и протягиваю его Оливии. Её усталые глаза переводят взгляд с моего лица на ладонь. — Что это? — Открой. Она неуверенно протягивает руку и забирает у меня маленький футляр. Я достаю из другого кармана ключи от дома, но не отрываю от неё взгляда, пока она осматривает его. — Оливия… — Я смеюсь. — Открой. Её пухлые губы растягиваются в красивой широкой улыбке, а пальцы сами собой натыкаются на содержимое, когда она нетерпеливо пытается открыть футляр. Наконец, у неё получается, и когда она заглядывает внутрь, её улыбающийся рот принимает идеальную форму буквы «о». Она задерживает дыхание. — Сет… Я знал, что ей это понравится. Я вставляю ключ в замочную скважину и поворачиваю до тех пор, пока дверь не открывается. Я едва успеваю переступить порог, как она всем весом наваливается на меня. Я, спотыкаясь, отступаю на несколько шагов и обхватываю её за талию, чтобы сохранить равновесие. Она сжимает меня руками и бёдрами, а её губы покрывают моё лицо и шею тёплыми поцелуями. Я несу её внутрь, пока она продолжает свою атаку, и мне как раз удаётся закрыть дверь и включить свет в прихожей, когда она останавливается и протягивает ожерелье. На тонкой золотой цепочке висит маленькая золотая перчатка с выгравированной нашей фамилией на запястье. Теперь она может носить с собой частичку нашего начала. — Это так красиво, — говорит она, и её голос дрожит от волнения. Её тёплое дыхание ласкает моё лицо, и я смотрю на её идеальные губы. Когда я смотрю на них, моя усталость улетучивается, уступая место чему-то горячему и озорному. Я наклоняюсь вперёд и прижимаюсь губами к её губам. Её руки скользят по моим волосам, и она сильно сжимает их, притягивая мой рот к своему. Я поворачиваюсь и прижимаю её своим телом к стене. На секунду наши губы разомкнулись, и наше дыхание стало прерывистым. Наши взгляды встречаются, и мы обмениваемся миллионом вопросов. — Ты не хочешь в кровать? — спрашиваю я. Она качает головой. — Возьми меня сейчас. Я не дотерплю до кровати. Я не могу сдержать улыбку, которая расползается по моим губам, прежде чем я запускаю руку ей под платье и грубо отдёргиваю её влажные трусики в сторону. Она ахает мне в рот и чуть шире раздвигает бёдра. Её быстро и неглубокое дыхание касается моей кожи, когда она опускает губы к моей шее и облизывает мою кожу. Из моего горла вырывается стон, когда я дразню её губы внизу указательным пальцем. Она влажная для меня, невероятно влажная, и я больше не могу этого выносить. Прижав её к стене, мне удаётся высвободить руки и расстегнуть ремень. Когда мои брюки падают до лодыжек, я протягиваю руку ей за спину и расстёгиваю молнию. Я не утруждаю себя расстегиванием платья до конца. Когда оно становится достаточно свободным, чтобы сползти с её плеч, я тяну ткань впереди, обнажая её грудь. Прохладный воздух в доме ласкает мою кожу, побуждая меня прижаться ближе. Губы Оливии посасывают и покусывают мою шею, в то время как пальцы обхватывают мой невероятно твёрдый член. Я не помню, чтобы когда-либо был таким твёрдым. Я вздрагиваю и закрываю глаза, когда она направляет кончик члена к своей киске. Прямо туда, где хочет меня почувствовать. Удовольствие пронзает мой позвоночник, когда я чувствую её влагу на кончике своего члена, и я подаюсь вперёд, не в силах сдержаться. Оливия вскрикивает, когда я врываюсь глубоко и сильно, и это вызывает во мне горячее возбуждение. Она откидывает голову назад. Её глаза закрыты, а рот приоткрыт, когда она тяжело дышит, цепляясь за меня изо всех сил. Отодвигаясь от её талии, я обхватываю её за бедра, заставляя прижаться ко мне. — Ты так хорошо ощущаешься, — хриплю я, опуская губы к её ключице. Я провожу руками по её спине, прежде чем зарыться пальцами в её волосы и сильно потянуть, срывая своё имя с её губ вместе с резким стоном. Я провожу губами по её ключице и вверх по шее. Каждый раз, когда я двигаюсь внутри неё, я всё ближе и ближе к освобождению. О сжимает мой член, и мне становится всё труднее сдерживаться. Я тянусь и беру её сосок в рот, прежде чем выпустить его с громким хлопком. Я меняю скорость движения бёдер с быстрой и агрессивной на медленную и дразнящую. Я сжимаю челюсти, когда моё тело содрогается в сильном сексуальном экстазе, и отстраняюсь, освобождая пространство между её и моей грудью настолько, чтобы видеть, как покачиваются идеальные сиськи Оливии. — Такая мокрая и чертовски тугая, — стону я, на секунду закрывая глаза. — Сильнее, — вздыхает она, сжимая пальцами соски. — Сильнее. С рычанием я двигаюсь в ней всё быстрее и сильнее. Каждый раз, когда я отстраняюсь, она снова прижимается ко мне, и я чувствую, как её мышцы сжимают меня ещё крепче. Я наблюдаю за её реакцией каждый раз, когда кончик моего члена достигает максимальной точки. Её пальцы впиваются в её собственную кожу, пытаясь удержать её от падения за край. Без остановок я подаюсь назад и снова вперёд, полностью погружаясь в неё. Чем ближе она к оргазму, тем ближе и я. Я надеялся, что это продлится дольше, но она слишком усложняет мне задачу. Я стискиваю зубы и убираю руку с её бедра, прежде чем провести кончиками пальцев между её ног по складочкам её мягкой и влажной киски. — О, Сет, — стонет она, её тело дрожит. Круговыми движениями массируя её клитор, я двигаю бёдрами всё сильнее и проникаю глубже, пока её рот не приоткрывается и она не перестаёт дышать. Ещё один толчок, и она прикусывает нижнюю губу, крепко сжимая меня, тая от того, что я глубоко внутри неё. Звуков, которые она издаёт, когда её накрывает оргазм, достаточно, чтобы я тоже кончил. И сильно. Долгое время после этого я слышу только то, как мы отчаянно хватаем ртом воздух. Я провожу носом по линии подбородка Оливии и вдыхаю её запах. Мы снова потные и влажные, но это уже не так неприятно, как раньше. Она вздыхает и поднимает руку в воздух. Я отодвигаюсь достаточно, чтобы увидеть маленькую подвеску в виде перчатки между нашими лицами. Когда она вращается, Оливия замечает крошечную гравировку на обратной стороне перчатки. Она наклоняет голову и улыбается, прежде чем пробормотать слово, которое я выгравировал специально для неё: — Всегда . Я улыбаюсь. И так будет всегда. КОНЕЦ