Он любит меня даже в моменты, когда я в шкурке с золотыми чешуйками. Даже когда ломаю полки в его гардеробной и откровенно выдираюсь из объятий, царапая гребнем. Любит, наплевав на то, что мы относимся к разным расам, и… Пусть он не говорит, но я точно знаю – понадобится, он пойдёт на брак с вымышленной кузиной.

От этого осознания и горько и сладко одновременно. Хочется и ругаться, и ластиться, и… что-нибудь ещё.

Хочется найти слова, с помощью которых можно объяснить, что всё без толку. Что это иллюзии! Что я его ничуточки не люблю! Но… слова вместе с желанием застревают в горле.

Точно знаю – если бы я сейчас была человеком, то промолчала. Я бы не стала разрушать эту пусть маленькую, пусть бессмысленную, но всё-таки идиллию.

– Люблю тебя, – вновь шепчет Дантос, и я…

Вопреки желанию, я просыпаюсь.

Мне глубоко плевать, что во время сна опять произошла непроизвольная трансформация. Мне совершенно безразлично, что вторая из трёх купленных мною ночных сорочек в процессе этого превращения порвалась, и я снова запуталась в лоскутках. Мне пофиг! Пофиг на всё, кроме одного – мужчины, которого ничуточки не люблю, рядом нет.

Более того, его уже никогда не будет.

А мне… нужно собраться и выбросить герцога Кернского из мыслей раз и навсегда. Мне следует вспомнить о том, кто я и зачем. Я должна взять себя в руки и начать действовать на благо своего народа и… собственной судьбы.

Мне следует забыть о лишнем и принять ухаживания Гертона, потому что союз с Гертоном – это правильно, а всё остальное – просто фантазии. Мечты, которые не имеют права на существование по причине абсурдности.

Роман с герцогом Кернским закончен, это очевидно! Если хочу жить долго и счастливо, нужно смириться с этой истиной прямо сейчас. Нужно обратить внимание на Гертона. Потому что Гертон, повторюсь, это правильно. Это разумно. К тому же внук старейшины Нила не так уж плох.

А если вдуматься и рассмотреть его пристально, с точки зрения дочери своего народа, он идеальная партия. Лучший из лучших! А ещё он действительно может спасти от гнева старейшин. Это ли не повод стать ласковей?

Это ли не повод…

Следующие три дня нашего, кажется, бесконечного путешествия, я являла собой воплощённое благоразумие.

Я внимательно слушала рассказы Гертона о его жизни, кивала, задавала уточняющие вопросы и благосклонно улыбалась. Смеялась над его шутками, шутила в ответ и даже кокетничала – в меру сил и скудного, но всё-таки опыта.

Я старалась. Искренне! По-настоящему!

Конвоир тоже старался. Он держался очень дружелюбно и спокойно, а его рассказы не были попыткой заговорить зубы или заполнить гнетущую тишину. Сородич честно пытался построить мост над пропастью, которая между нами лежала. Наладить общение. Объяснить, кто он такой и с чем его едят.

Я… ценила. А ещё больше ценила то, что ответной откровенности от меня не требовали. Более того – Гертон даже не намекал! И это очень подкупало. В какой-то момент я даже начала чувствовать всамделишную, а не притворную расслабленность. Да и улыбки мои стали на порядок искренней.

Мы оба знали, к чему все эти любезности. Отлично понимали, для чего затеяна игра и куда именно она ведёт. Мы поступали как разумные люди. Он и я. Мужчина и женщина. Одарённые…

На четвёртый день, после обеда в очередном придорожном кабаке, Гертон решился на новый шаг. Едва оказались в карете, он сел не напротив, а рядом. Я возражать не стала и даже не напряглась. Ещё… позволила мужчине взять себя за руку.

– Когда я проходил обучение, мне казалось, что всё будет веселей, – продолжая тему, начатую ещё за обедом, сказал Гертон. – Но в действительности наша работа довольно скучна. Знаешь, ведь большую часть времени мы ничего не делаем. Просто живём, как обычные люди.

– Не обычные, – возразила я мягко. – Вы же, чаще всего, аристократов и богачей изображаете. У вас есть прислуга, возможность ездить куда вздумается, общаться с новыми людьми. Для наших это уже приключения.

– Знаю. – В голосе Гертона прозвучала улыбка. – Когда мне было пятнадцать, я тоже думал, что это всё очень здорово и весело. Но со временем все эти поездки и общение приедаются. Начинаешь жить от задания к заданию и мечтать о простом семейном счастье.

Я вежливо улыбнулась, но собеседник реакцию не оценил.

– Астрид, это не смешно, – с мягким укором сказал он. – Иногда вообще кажется, что вся жизнь мимо проходит. Временами начинаешь жалеть о том, что у тебя есть дар.

Да, мы говорили о его, Гертона, работе. Той самой, для которой меня в своё время посчитали негодной. Метаморф рассказывал, а я слушала и честно пыталась проникнуться интересом.

Но… не получалось.

Поверить в страдания собеседника тоже как-то не могла.

Ну да, они живут вне города и сообщества, сами по себе. Да, притворяются теми, кем в действительности не являются. Те, кому, как Гертону, выпало жить в шкуре аристократов, купаются в роскоши и имеют возможность влиять на политику. Другие, те, кто отыгрывает зажиточных лавочников или каких-нибудь домовладельцев, живут попроще, но это всё равно не тот уровень горя, которому можно сочувствовать.