Макс отвечает не сразу. Проходит несколько секунд перед тем, как раздается его недовольное:

– Да!

На другом конце кто-то что-то говорит, я не могу разобрать ни слова, но одно знаю наверняка – голос женский. По спине острыми когтями царапает внезапный страх.

Это оно, да? То самое?

Меня аж ведет, но я только плотнее вжимаю ладонь в стену, продолжая слушать.

– Что за звонки на ночь глядя? – говорит Кирсанов, и его голос точно нельзя назвать радостным. Он полон стали и холода.

Снова женский писк в трубке, и мне до одури хочется разобрать слова, но не выходит.

– Это не могло потерпеть до завтра? – чеканит муж, – почему я должен заниматься рабочими вопросами в свой законный выходной?… Срочно? … Настолько, что не могло подождать меньше двенадцати часов, до начала рабочей недели…Чего-о-о? Включить удаленку прямо сейчас? Что за бред? Все завтра.

Не знаю, что ему там говорят, но в ответ он бреет очень строго и жестко.

Он выбирает меня.

Меня трясет. Я прижимаюсь лбом к стене и прикрываю глаза.

Он выбирает меня…

Я победила.

Тем временем Макс продолжает:

– Вариант договора на корпоративной почте. У тебя доступ есть, вот и занимайся…

Дальше идет скупое обсуждение каких-то чисел, сроков и наименований, ни слова на отвлеченные темы. Кирсанов немногословен, проговаривает быстро, по делу, и в каждой фразе явно слышится желание поскорее завершить этот разговор.

Когда он, наконец, замолкает, я аккуратно выглядываю из-за угла. Он стоит у окна, уперевшись ладонями в подоконник и смотрит в ночь. Я даже на расстоянии чувствую, как он напряжен.

– Кто это был? – тихо выскальзываю из своего укрытия.

Услышав мой голос Макс, дергается так явно, будто я его испугала, выдернув из тяжелых мыслей. Замирает на мгновение. Я слышу сиплый вдох, но когда оборачивается на губах кривая улыбка:

– Коллега.

Я подхожу ближе и заглядываю в темные глаза. Они в отличие от губ не улыбаются.

– Коллега?

– Да…Карьеристка, мать ее, готовая ночами напролет работать.

– Надо же, – поджимаю губы, – А эта твоя коллега не знает про правила двух восьмерок? Все звонки по рабочим вопросам не раньше восьми утра, и не позже восьми вечера. В остальное время человек имеет право заниматься личными делами и не думать о том, что происходит на какой-то там работе.

Я злюсь. Сама себя не понимаю, но градус внутри растет.

– Не ты ли требовала, чтобы я ответил?

– Я думала, что-то важное. Пожар, землетрясение, потоп и падение метеорита.

– Нет. Просто расширенный договор с подрядчиками, – Макс отходит от меня, достает кружку и наливает воды, но я отнимаю ее, и сама в три глотка осушаю до дна.

Конец ознакомительного фрагмента.