Бедный зверёк! Сколько ж он просидел в этой кастрюле?

–Мам, дай посмотреть, – просит Лешка, лезет ко мне.

–И мне! И мне, – между нами словно бульдозер прёт Вадюшка.

Кухню наполняет детский визг и крик. Так бывает каждый раз, когда мальчишки чего-то не поделили.

–Леша! Вадим! – строго смотрю на них. – Ну-ка перестаньте!

Мои слова не возымели нужного эффекта, малышня продолжает толкаться. Так всегда. Одинокой женщине очень сложно справиться с двумя сыновьями.

–Мальчики! Прекратите немедленно! – вынужденно повышаю на них голос. Смотрю строго то на одного, то на другого. Беру кастрюлю в руки и отхожу от стола. Иду в сторону крыльца.

–Мама, ты куда? – Вадим слезает со стула, идёт следом за мной.

–На улицу, – отвечаю ему стиснув зубы.

–Зачем? – не унимается сын.

–Отпустить ежа на волю, – говорю строго. За спиной раздается детский плач, оборачиваюсь.

На стуле полный горького разочарования и обиды стоит Лешка. Он плачет и вытирает слезы грязным рукавом, размазывая по лицу землю.

Минут пять назад сын ковырялся в грядках, он искал дождевых червей. А уже после отправился на кухню помыть руки и обнаружил ежа.

Малыш выглядит настолько жалко, что сердце в ту же секунду готово разорваться на части. Вот как же с ними строгой-то быть?

–Леш, ты из-за ежа? – спрашиваю у сына. Смотрю на него с жалостью. Сердце в клочья.

–Да, – отвечает кивая. Слова слышно с трудом. Приходится напрягать слух, он говорит очень тихо.

–Мам, пойдем выпускать ёжика на волю, – дёргая за штанину зовёт Вадим.

тою посередине небольшой дачной кухни-террасы и разрываюсь на части. Блин, был бы у мальчишек отец, этого всего бы не было.

–Лешенька, пойдем с нами, – миролюбиво обращаюсь к сыну.

–У-у, – отрицательно мотает головой.

–Почему? – я не отступаю.

–Мам! – Вадим топает ножкой. – Ну пойдем! – требует. Того и гляди, заплачет сейчас.

Раз. Два. Три. Глубокий вдох. Дети это цветы жизни! Радость! Счастье! Наше самое дорогое сокровище в жизни! Даже если от их выходок порой дёргается глаз, а от стыда хочется провалиться сквозь землю.

–Сынок, ёжику плохо в кастрюле с супом, – пытаюсь вразумить малыша. – Он живет в лесу, там ждут детки. Давай выпустим его. А?

Не отрываю внимательного взгляда от сына. Он сначала мнется, а потом и вовсе слезает со стула, подходит ко мне.

–Ему правда плохо там? – уточняет. Хитрющий взгляд наивных глаз подкупает, как никогда.

–А ты сам как думаешь? – обращаюсь к нему. Едва сдерживаю улыбку в краешках губ.

За разговорами выходим из домика и направляемся в сторону границы участка. Она у нас весьма условная, небольшая канава, легкий заборчик и все. Дальше уже соседская территория.

–Ярослава, доброе утро, – из соседнего домика выходит мужчина. На вид ему около сорока лет, переехал на дачу на время отпуска. Живет здесь “дикарем”. Максимально далеко от привычной всем нам цивилизации. Даже без машины!

–Здравствуйте, Сергей, – приветствую его.

–А у нас ёж в кастрюле! – с гордостью докладывает Вадим. Малыша так и распирает от счастья.

–Ёж? – удивляется сосед.

–Ага, – кивает Леша. – Воооот такой, – разводит в стороны руки.

–И как же он туда забрался? – деланно удивляется Сергей.

–Не знаем, – пожимает плечами Лешка. – Мама тоже не разобралась. Она его чуть не сварила! Представляете? – восторженно смеется.

–Правда? – обращается уже ко мне. Тушуюсь.

Вот, блин! Леша! Лучше бы ты взял и промолчал.

–Я случайно, – приходится оправдываться. – Поставила кастрюлю на плиту, не посмотрела под крышку.

–Будьте внимательнее, – на меня устремляется серьезный взгляд серых глаз.

Я неоднократно уже встречала такой. У людей при погонах. Внутри тут же напрягаюсь.

–Лешка, ты тоже думай, что говори, – начинает поучать моего сына. – Болтун, находка для шпиона. Ты помнишь?

Звук остановившегося напротив калитки автомобиля отрывает от печальных мыслей. Прекращаю следить за тем, как жарятся блины и переключаю свое внимание на участок перед домом. Там моя сестра сдает "задом" пытаясь поставить машину на стоянку.

Вика и парковка вещи несовместимые. Для меня до сих пор остаётся загадкой, как она смогла сдать экзамен в ГИБДД. И ведь я знаю, что сдавала она сама! Не платила.