– Всё. – Господи, что я несу. – То есть… Машину! – ударяю себя ладонью по лбу. Как я раньше не додумалась? – Да! Я сломала машину, поэтому опоздаю!

Трясу головой и пытаюсь проснуться. В трубке слышатся какие-то щелчки.

– Это не оправдание. Вы должны были быть в офисе еще пол часа назад. Поезжайте на автобусе в конце-то концов!

Корчу лицо и безмолвно передразниваю разъяренного начальника.

– У меня нет автобуса. – закатываю глаза в потолок и клятвенно обещаю себе больше никогда и ни с кем не разговаривать спросонья. – То есть, извините. Скоро буду! – нажимаю отбой пока шеф не успел наорать вновь.

Выпрыгиваю из кровати и несусь в душ со скоростью света. Разве я виновата, что беременным все время так хочется спать?! Меня клонит в сон двадцать четыре часа в сутки. В какой-то из выходных я проспала почти восемнадцать часов и все равно не выспалась! Каждой женщине, выносившей ребенка, надо памятник ставить не меньше! – ругаюсь я про себя, запрыгивая в тачку.

Залетаю в офис с видом бешеной фурии. На ресепшене пусто. Видимо, даже секретарь на собрании в кабинете шефа. Цокаю каблучками по кафельному полу за секунду преодолев половину длинного коридора приемной.

Краем взгляда замечаю, как под ноги шмыгнуло что-то маленькое и скользкое.

Взвизгиваю и подпрыгиваю на месте.

Глаза расширились и стали больше земных орбит, когда я увидела под подошвой своих туфель мерзкий противный хвост какой-то ящерицы.

– Твою мать! Что эта за хрень?! – поднимаю ногу. Останки маленькой ящерки прилипли к моей подошве. – Откуда в офисе эта гадость?! – оглядываюсь по сторонам. Чищу туфлю об пол. Передергиваю плечами и отхожу на безопасное расстояние. Я где-то читала, что ящерицы очень живучие, а у меня инстинкты самосохранения работают на максималках, знаете ли.

– Ананасик… – слышу я жалобный писклявый голос из-за угла. Оборачиваюсь.

Мальчишка, лет шести стоит возле стены и оглядывает безжизненное тело животного. По всей видимости они были знакомы. Черт. Сегодня явно не мой день!

– Привет. – осторожно произношу я. – Это был твой друг?

Мальчишка хлопает большими зелеными глазами.

– Да, это был Ананасик. – на его глазах наворачиваются слезы. – Что случилось?

– Ооо… – тяну время. В голове опять обезьянка, стучащая в бубны. – Ананасик погиб. Здесь проходил какой-то мужик и нечаянно наступил на него. – зеленые глаза жалобно на меня посмотрели. – Но я уверена, он сейчас в лучшем мире! – постаралась заверить ребенка, подходя к нему ближе. – А тебя как зовут?

– Арсений… – растерянно отвечает мальчик. – Мой папа тут работает. – понимающе киваю. – Мы должны похоронить Ананасика. – слезы все же расплескались из его глаз. Нижняя губа задрожала. – Иначе его душа никогда не обретет покой… Так дедушка говорит.

Чертыхнулась про себя. На собрание я все равно уже опоздала. Какой смысл туда идти, если оно закончится через пару минут?

Ободряюще кивнула Арсению и пошла искать в шкафу приемной коробку из-под обуви.

– Мы похороним его в парке через дорогу. – мальчик согласно кивает. – Я уверена, ему там будет очень хорошо.

Арсений молча держит меня за руку, пока мы уныло смотрим на маленькую ямку, выкопанную мною парой минут ранее.

Чувства стыда перед ребенком сжирает меня изнутри.

– Надо что-то сказать. – шепотом произносит мальчик.

– Дааа… – тяну я. – Сколько ему было лет?

– Полгода. – грустно отвечает ребенок. – По человеческим годам он уже был бы взрослым?

– Ооо дааа… Почти пенсионером. Так что… Ананасик прожил долгую и счастливую жизнь! Пусть земля ему будет пухом.

Мальчик удовлетворенно кивнул:

– Спи спокойно, мой друг.

На самом деле, по человеческим меркам Ананасик был еще слишком молод, чтобы умирать. Я грохнула подростка.

***

– ГДЕ ВЫ БЫЛИ?! – грозный голос начальника грохочет как гром, среди ясного неба. В приемной все тут же замерли на месте – кто с трубкой в руке, кто с выпученными глазами.

Мы с Арсением переглянулись.

Я виновато сдвинула брови.

– Мы Ананасика хоронили, пап. – мальчонка вновь готов заплакать.

Стоп, что?! ПАПА?!

Смотрю на начальника, а тот молнии взглядом метает. Ну просто молодой Зевс, не иначе.

– На кой черт вы его хоронили? – недоумевающе спрашивает мужчина. Переводит взгляд с меня на сына и обратно.

– Нууу… Может, потому что он умер? – уперла руки в бока. У ребенка психологическая травма может остаться, а он тут орет, стоит. Пытаюсь намекнуть взглядом боссу, чтоб был помягче. Кажется, действует.

– Что с ним случилось? – мы привели начальника в полное замешательство. – И почему Вы вместо того, чтобы быть на собрании, хоронили ящерицу? – смотрит на меня в упор.