Шрифт:
– Конечно, – кивает адвокат, как китайский болванчик.
– Все, бывай, – хлопаю его по плечу, огибаю тачку и сажусь за руль.
Завожу машину, перевожу взгляд с панели управления на Назиму и… не могу удержаться. Наклоняюсь к ее плечику и вдыхаю аромат духов.
«Ты, извращенец, Тихомиров,» – прикрываю глаза. – «Девочка в отключке, ей бы врача, если через минут не очухается, а ты…» Но я ж не железный, блин!
Резко отстраняюсь и втыкаю передачу. Выезжаю на дорогу и только через пять минут понимаю, что еду не на корпоративную квартиру. Я везу эту женщину к себе домой.
Глава 4. Кипяток.
Назима
Вдыхаю резкий запах. Он пробивает нос, отдаётся в затылке и заставляет шокировано распахнуть глаза.
– Ну слава Богу. Очухалась…
Вижу над собой мужское лицо и чувствую, как сердце начинает учащаться. Где я? Кто он? Муж меня убьёт… Вспыхиваю. Инстинктивно шарахаюсь от мужчины назад и бьюсь головой о спинку дивана. Дальше ползти некуда…
– Ну тише, тише, – он сам отстраняется и окидывает меня скептическим взглядом. – Успокойся. Я не любитель женщин в отключке. Как-то инициативные больше нравятся…
Не нравлюсь? Говорит так, будто мы знакомы… Несколько раз моргаю и напрягаю память, силясь восстановить последние события. Картинки вспыхивают, отзываясь резкой головной болью… День рождения дяди, ресторан, документы, Тихомиров… Точно! Этому человеку я продала компанию родителей. А потом пришёл Аяз, была стрельба…
– Мой бывший муж, – сглатываю. – Он бывший или…
– Бывший, – уверенно кивает мужчина. – В реанимации сейчас. Колено ему прострелянное собирают.
Выдыхаю. Не чувствую никакого сожаления от этого факта.
– А остальные? – Спрашиваю обеспокоено. – Брат, Глеб?
– С ними все хорошо, – убедительно говорит Тихомиров.
– Спасибо… – запинаюсь, не зная, как правильно обратиться к своему спасителю. Имя просто вылетело из головы. – Простите, – закусываю от досады губку. – Как я могу к вам обращаться?
– Константин.. – хмурится он. – Ты как вообще? Честно говоря, ты так долго была без сознания, что я уже начал волноваться.
– Я… – делаю паузу, прислушиваясь к себе и кладу руку на живот. – Все нормально. Только голова кружится и колени вибрируют.
– Все таки врача? – предлагает Константин.
– Нет, – мотаю головой и чувствую, что в горле совсем пересохло. – Чаю с сахаром. Если можно, – добавляю, смущаясь.
– Можно, – кивает он.
Огибает диван, на котором я сижу, пересекает зону небольшого бара, совмещенного с гостиной, и подходит к кухонному гарнитуру.
– Чёрный, зелёный? – повышает голос.
– Чёрный, – отвечаю.
Осматриваю обстановку дома и ловлю себя на том, что, как школьница, все время возвращаюсь взглядом к мужской спине в белой рубашке. Широкая… Она заканчивается необъятными плечами и сильными руками.
Рывком отвожу глаза. Позор, Назима. Аллах дал тебе зрение не для того, чтобы ты рассматривала чужих мужчин. Хотя разве после того, что я уже натворила, мне может быть что-то страшно?
Нахожу себя в отражении большой плазмы на стене и понимаю, что на голове нет платка. Прическа растрепалась, верхние пуговицы платья на груди расстегнуты, на ногах нет обуви. Ооо… Судорожно пытаюсь хоть немного привести себя в порядок. Нет, не для того, чтобы нравиться Константину, а потому что… Ой, Назима, себе ты можешь врать сколько угодно, а вот Аллах… он все знает.
– Держи свой чай, – возвращается Константин с кружкой и протягивает ее мне.
Врезаюсь взглядом в его крепкие предплечья, переплетенные красивым рисунок вен, и вдруг понимаю, что именно эти руки принесли меня на диван. Трогали. Прижимали к их хозяину…
– Платок, – шепчу, чувствуя, что сейчас сгорю от стыда.
– Он упал на землю во дворе, – пожимает плечами Константин. – Да и жарко в доме. Я бы тебе ещё посоветовал побрякушки все с себя снять. Сразу легче станет.
Отрицательно качаю головой.
– Чай то будешь? – теряет терпение он.
– Да, спасибо, – спохватываюсь.
Не поднимая глаз, забираю кружку и торопливо подношу ее ко рту. Руки трясутся.
– Горячий! – предупреждающе рявкает Тихомиров, но от этого становится только хуже.
Я вздрагиваю и выливаю кипяток себе руки, колени и бедра.
– Ай… – шокировано вскрикиваю.
Константин подлетает ко мне, вырывая из рук чашку и шипя ругательства.
Кожа под платьем начинает гореть.
– Немедленно снимай одежду, – командует он и быстрым шагом удаляется на кухню.