Прячу лицо в ладонях, инстинктивно закрываясь от навалившейся на меня правды, как от пятитонной плиты.

Сердце грохочет как ненормальное. По кровотоку проносится холод, леденею.

– Я совсем не нужна Саве, – очнувшись, растеряно шепчу, не глядя на чужого мужчину.

– Ему не нужна, – неопределенно протягивает не очень приятный собеседник, – зато найдутся другие, кому ты будешь дорога…

– Мне никто не нужен, – выпаливаю быстро, пока Сол не начал предлагать кандидатуры.

– Ты сейчас так говоришь, а пройдет пара месяцев без Савы и отца, заголосишь по-другому. Ясенька, ты – красивый, редкий, комнатный цветочек, за которым бережно ухаживали с его рождения. Сначала мама, когда ее не стало – папа, когда он уйдет, то эти функции плавно перетекут к твоему мужчине.

– Не смей так говорить про папу! Он борется с болезнью, еще не умер, а ты его уже хоронишь.

– Яся, не обманывай себя, у него четвертая стадия! В мае была ремиссия. Сейчас июль, и он сдал окончательно и бесповоротно. Мы говорили с его лечащим врачом, Егору осталось от силы пару месяцев.

– Ненавижу тебя!!! – сжимаю кулаки.

– Мужа своего ненавидь! Я лишь раскрыл тебе глаза на жизнь, – стальным голосом произносит Сол.

Правда оглушает, вырывает сердце из грудной клетки. Я всегда верила мужу и вот сейчас узнаю, что он не достоин моего доверия. Всё что он делает и говорит направлено против меня и моих интересов. Шульгин желает меня обобрать. Я для него – вещь. Ужасно.

– После смерти твоего отца тебе придется… – слышу сквозь вату неприятный голос Соломона.

Пожалуйста… Пожалуйста… Пусть он заткнется.

– Я дома, – слышу до боли знакомый голос мужа.

Раньше я вскидывалась, бежала к дверям встречать своего любимого. А сейчас встала как вкопанная, со страхом ожидая его появления в гостиной.

– Добрый вечер, – Савелий входит в комнату, машинально сканирует обстановку. – О чем говорили?

– Ни о чем. Я ждал тебя, – Сол улыбается партнеру по-дружески.

Несмотря на то, что ярость добралась до эмоционального пика, я заставила себя остыть. За год жизни с Савелием научилась от него показному спокойствию.

Разглядываю мужа, он действительно хорош собой. Будто сошел с обложки журнала. Красивый, горделивый, мужественный и величественный. В одном флаконе – мачо и муж. На высокой рельефной фигуре белый костюм смотрится феерично, а черная шелковая рубашка с двумя расстегнутыми небрежно пуговицами и белые ботинки придают лоска и шика владельцу. Немного длинноватые темно-русые волосы уложены назад. Парфюм Савелия вмиг распространяется по гостиной и захватывает меня в плен, приводя в больший ступор.

– Ярослава, можешь идти, – Савелий подходит ко мне, легким касанием губ целует в щеку. – У тебя, наверное, есть неотложные дела?..

Издевается.

Какие могут быть у меня дела?

Год назад я закончила юридический институт на отлично. Вышла замуж за партнера отца, в которого была безответно влюблена лет с шестнадцати. Но супруг вместо того, чтобы работать плечо к плечу, закрыл дома с формулировкой «хорошие – любящие жены должны быть домашними, в этом их предназначение». Предназначение стать любимой домашней зверушкой? – крутится на языке.

Раньше думала, что Сава – ревнивец, желающий спрятать красивую жену от горячих мужских взглядов, но теперь понимаю, он ограждал меня от себя, бизнеса, людей. Изолировал от настоящей жизни.

Я согласилась, потому что любила до безумия.

Промолчала, когда муж запретил мне беременеть и рожать в ближайшие годы. Сава заставил пить противозачаточные таблетки, объяснив это скупой фразой: – Пока не до детей!..

– У меня много неотложных дел, – не противоречу Саве, выхожу из комнаты. Пройдя два шага, неожиданно для себя возвращаюсь к арке, ведущей в гостиную, и впервые в жизни подслушиваю мужской разговор.

– Что здесь было? – Сава бесцеремонно наезжает на друга.

– Я рассказал Ясе о состоянии здоровья ее отца, – спокойно сообщает Сол.

– Зачем? Кто тебя просил?..

– Твоя жена имеет право знать, к чему готовиться, она его единственная дочь.

Напрягаюсь, вслушиваясь в тихий голос мужа, и со всего размаха ударяюсь носом в стену.

Черт!

– Что-то хотела? – в дверях появляется недовольный Савелий, смотрит на меня строго.

Мотаю головой и стремительно убегаю к себе.