– Молодой, конечно, он, вашблагородие, но ничего, толк будет, – уверенно проговорил старый унтер. – Горячится, само собой, много, суетится, но так уж всегда бывает попервой, когда ты на командирство встаёшь. Ребята хорошо о нём отзываются, труса он никогда не праздновал, нос и раньше, да и сейчас не задирает, хотя ведь грамотный шибко и у вахмистров завсегда на хорошем счету был. Хоть у старого Луки Куприяновича, а хоть и нового Ефима Силовича. Да и эскадронные господа офицеры к нему шибко благоволят. Да вы и сами, небось, про то знаете.

– Ну да, есть такое, – подтвердил подпоручик. – Ты уж тоже по-свойски ему подсказывай, Ерофеевич, учи командирской науке. Всё-таки самый опытный из унтеров у нас во взводе остался, как Сошников на повышение в эскадронные вахмистры перешёл.

– Да и так уже, Пётр Сергеевич, – сказал унтер и усмехнулся. – Учу, поправляю, эдак незаметно, чтобы начальственную важность перед рядовыми ему не умалять. Ничего, в поход вот сейчас сходим, небось, притрётся, всю горячность и суету ненужную он с него, как рашпилем, снимет. Живой бы только оставался, молодой ведь шибко, горячий, лезет уж больно вперёд, а командиру, ему холодной головой больше нужно думать. Ваше благородие, поговаривают, что у Нухи большие силы горцев собираются. Неужто штурмовать её нам придётся? Пушки-то с собой только лишь одни полевые везём.

Со склона впереди скатилось несколько камней, и конь подпоручика шарахнулся в сторону.

– Тпру-у! Куда?! – прокричал тот, осаживая его. – Всё, всё, всё, спокойно, Буян, – успокаивал он его и потрепал за гриву. – Вот ведь не успел ещё жеребца как следует объездить, не свыклись мы с ним пока. Ну вот, во-от, молодец, а теперь вперёд, Буян! – И отпустив поводья, повёл взвод дальше. – О чём это мы там говорили, Ерофеевич? О Нухе? Приказ будет – и без пушек на штурм пойдём. Осадные орудия в Шекинские горы не больно-то и затащишь. Да ладно, у Селим-хана там крепость не чета Гянджинской, не думаю я, что он большой бой захочет нам давать. Небось, опять попробует миром договориться, а новый главнокомандующий такому только и рад будет. Вон Шемаха за этот год второй раз уже под нашу руку перебегает. Как только власть и сила русского наместника на Кавказе слабеет, всегда все эти местные князьки-ханы норовят в стан врагов перебежать. По мне, так меньше власти им нужно давать, нам же самим спокойнее тогда будет. Да это уже не нам, конечно, решать. Граф Гудович – генерал опытный, ещё при императрице Екатерине Алексеевне по этим горам на персов хаживал.

Колонна подъехала к горной реке. Стоявшие тут и оглядывавшие окрестности три драгуна из отделения Гончарова, увидев, что взвод полностью переправился, развернули своих коней и поскакали вдогон за отделением.

– Ждём колонну здесь, – приказал Копорский. – Лошадей никому не рассёдлывать! Второму отделению быть верхом, третьему спешиться. Ружья из бушматов долой! Река тут хоть и небольшая, а всё же переправа есть переправа.

Генерал Небольсин войско не гнал. В первые три дня, как обычно, вылезли неполадки в обозе и у артиллеристов, всё в итоге поправили, и после этого скорость движения колонны заметно возросла. Вскоре войско вступило на земли Шекинского ханства, дозоры увеличили, а на стоянках выставлялись многочисленные караулы. Столкновений пока не было, но то казаки, то драгуны из выездных отрядов замечали мелькание людей на горных склонах.

– Две сотни шагов до татарина было! – сидя у костра, возбуждённо рассказывал Лёнька. – От валуна к расщелине перебегал, на мушке у меня был. Палец так и просил крючок выжать, так ведь приказ – первыми кровь не проливать. – Ушё-ёл. – И он огорчённо махнул рукой.

– Ну да, для твоего штуцера это так себе, – согласился Герасим. – Плёвое дело! А вот гладким стволом не каждый за две сотни шагов попадёт. Тут, в горах, совсем другой прицел, чем на равнине. Я и сам сегодня пару шапок бараньих за камнями приметил. Следят татары за нами, но на рожон не лезут.

Послышались шаги, и к костру подволокли сухое дерево два молодых Ивана.

– Чуть было егеря лесину не отобрали! – воскликнул сопровождавший их Кошелев. – Ладно, на шум унтер ихний выскочил, признал во мне старослужащего и усмирил своих. А то орут: «Наше дерево, наше!» Драться лезут. Мелкие все, но шебутные, гонористые.

– Ну вот, Федот Васильевич, видишь, как хорошо, что на охрану Ванек вызвался, – заметил Гончаров. – Теперь-то нам на всю ночь этих дров хватит. Емеля, Аникей, топор у Калюкина возьмите. Дерево порубите на поленья, чтобы удобнее подбрасывать было. Мирон, а котёл не пора ли снимать?

– Не-ет, Тимофей Иванович, рано, – ответил, покачав головой, кашевар. – Едва ли час прошёл, как я крупу засыпал. Пущай ещё хоть маненько попарится.

– Ну ладно, сам гляди, – сказал, пожав плечами, командир отделения. – Только чтобы не подгорела. Так, первую треть ночи отделение будет Хребтов караулить, вторую и третью Чанов Иван и Вотолин Аникей сторожат. Две бурки ваши, ребята, сами их там друг другу передавайте. Артельным на завтра Блохин у нас заступит. Аникей, ты его пораньше, главное, растолкай, чтобы он воду успел вскипятить. Будет брыкаться, на лицо холодной плесни, он тогда мигом вскочит.

– Я ему плесну, я плесну! – проворчал друг. – Ты меня, Аникей, лучше нежно и ласково буди, я тогда точно быстрее встану. Не слушай господина младшего унтер-офицера, он тебя дурному научит.

Дымы от костров стелились по распадку, со всех сторон над лагерем нависали скалистые горы. Понизу тянуло холодом, и камни, нагретые за день, быстро отдали своё тепло. Поужинав, солдаты мостились на подстилку и, укрывшись шинелью или старой, ещё екатерининской, епанчой, жались друг к другу. Слышались лишь окрики часовых да стук камней под ногами обходных караулов.