– Вам нужно было отдаленное место, где вы могли бы спрятаться, это понятно, – сказала Деметра вслух, присаживаясь на бархатный пуф. – А байка о призраках должна была отпугнуть любопытных от этого места, если бы они случайно заметили в комнатах свет.

– Моим правнучкам необходимо было научиться владеть и правильно взаимодействовать со своими новыми телами, чтобы те их не отторгали, – пояснила Вильгельмина. – Этот процесс малоприятен людскому взгляду. Мы боялись, что нас попросту не поймут или обвинят в одном из самых страшных видов темных чар, запрещенных законами Верховного Ковена.

– Вы говорите о некромантии? Но они ведь не… – Деми растерянно замолчала, не понимая, как вести себя в присутствии подобных «существ». – Я имею в виду, они ведь не мертвые, а живые. Они не выглядят так, как будто их только подняли из могил.

– Верно, мы живые, – отозвалась Лика Спирита, и Деметра удивилась тому, как приятно и мелодично звучит ее голос. – Такие же, как и ты.

– Но год назад они выглядели гораздо хуже, – добавила Вильгельмина. – Приходилось многому их учить, заново воспитывать… К счастью, процесс адаптации идет очень быстро, и все воспоминания восстанавливаются. Еще пара дней, и не останется ни одной черты, отличающей их от тебя или меня.

– Год назад… – задумчиво повторила Деми. – Чтобы оживить Дориана, мне понадобилась самая сильная на свете светлая магия. Что же пришлось сделать для этого вам, Вильгельмина?

И без того блестящие, словно отполированный черный янтарь, глаза Лики вспыхнули еще больше при упоминании имени Дориана. Заметив это и ощутив прилив ревности, которой раньше не испытывала, Деметра поспешно перевела взгляд на магистра. Вильгельмина улыбалась, не желая выдавать свои тайны.

И все же молчание ей не помогло.

– О чем это я, – протянула Деми, вспоминая события позапрошлой осени, моментально приблизившие ее к разгадке. – Ведь я же практически сама принесла вам эту силу на блюдечке. Все дело в печати «метаморфоз», не так ли? Для этого она была нужна вам на самом деле?

– А ты называла ее глупой, Файра. Нет, наша пташка гораздо умнее, чем ты думаешь, – посмеиваясь, отреагировала старая волшебница, а затем повернулась к гостье. – Все так, как ты и сказала. Мой род угас, и это очень тревожило меня, когда я жила на Эйрине. Тогда-то и нашелся способ все исправить. И все же я не плохой человек и не сделала ничего дурного. Иначе печать мне бы не подчинилась, как ты знаешь.

– По-вашему, вы можете воскрешать давно умерших людей и считать, что ничего страшного в этом нет? – в один миг взвилась Деметра, рассерженная снисходительным отношением. – Даже у такой магии обязательно должны быть последствия! Особенно у такой!

– И все же после того, как вы с Дорианом случайно увидели Файру и Лику на ночной прогулке, я решила рассказать тебе обо всем, – проговорила Вильгельмина. – Иначе бы ты не приехала сюда сегодня.

– Вы применили ко мне чары принуждения? На вечеринке Рубины, когда дотронулись рукой до моего плеча… – убитым тоном озвучила Деми свою догадку. – Что вы задумали, Вильгельмина? Кто еще знает о ваших новых воспитанницах?!

Стоило почти увериться в своем полном сумасшествии, как выяснилось, что без чар очередной чокнутой старухи не обошлось. Неужели Вильгельмина не понимала, что, оживив Файру и Лику… Но нет, разумеется, она все понимала! Что будет с людьми, знавшими их, когда они увидят недавних мертвецов во плоти и здравии? Что будет, если Дориан увидит свою бывшую невесту?..

Парень предупреждал ее о чарах принуждения… Да и воскрешение родных казалось частью куда более масштабного плана магистра, в котором Деметре, по сложившемуся обыкновению, уготовили роль пешки. Возможно, в самый последний раз.

– Не переживай, дорогая. Я верю, что в итоге все образуется наилучшим образом, – заверила Вильгельмина и, дотянувшись, накрыла ее ладонь своей.

Тихий рассвет пробивался сквозь полутьму комнаты, когда Деметра проснулась в уютном и безопасном Лост-хаусе. Тонкие лучи красноватого утреннего света создавали мягкие тени на стенах, а от окна, покрывшегося морозными узорами, сквозило прохладой.

Потянувшись под пуховым одеялом, Деми позволила себе насладиться моментом расслабленности после приятного сна, который был редкостью в последние дни. Глаза скользнули полукругом, восстанавливая знакомую картину спальни. Высокие полированные деревянные стены, тяжелые портьеры с элегантным узором, уголок с книгами и кресло с низким столиком перед камином. Справа от кресла короткая лестница вела на маленькую квадратную площадку, огороженную перилами со столбиками, – там находилась дверь в гардеробную. Все было на своих местах, как и всегда. Однако с каждой секундой реальность набирала обороты, словно она возвращалась из другого мира в привычное, хотя и несколько сонное состояние. Воспоминания о приключениях прошлой ночи не оставляли места для хорошего настроения.

Деметра не помнила, как вернулась домой и легла в кровать, и становилось понятно, что без очередного проявления магии здесь не обошлось. Злость и недоумение всколыхнулись в груди. Она чувствовала, будто мысли отныне принадлежали ей не полностью. Казалось, кто-то вторгся во внутренний мир и теперь легко потягивал за ниточки, направляя ее, как куклу.

Еще недавно Деми принимала такие ощущения за проявления болезни рассудка, но после визита к чете Спирита разница между примененными к ней чарами и настоящим сумасшествием ощущалась отчетливо. Она не смогла выяснить, чего именно добивалась Вильгельмина, но была уверена в одном: позволять манипулировать собой таким бесцеремонным и очевидно запрещенным способом нельзя. Требовалось остановить магистра, зашедшего в своих интригах слишком далеко.