Что, видимо, не проходит мимо понимания Ясеня – человеческий страх и трусость на один запах определяющий (Анастас им был переполнен и таким образом мог повлиять на качество эксперимента) – и Ясень своей железной волей человека самых либеральных взглядов на самого человека, взявшего себе моду выделять себя из ряда вон в качестве выходящего явления, и к нему, мол, нужен особый подход, указывает Атлантиде Аполлоновне через Анастаса на недопустимость такого превышения выданных человеку обществу полномочий собственного самоопределения, он в первую очередь должен служить обществу.

– Что стоите, Анастас Романсис? – как бы спрашивает, а так-то подталкивает того к решительным действиям Ясень пень точно. – Мы от вас ждём результирующих действий. – Вот так туманно поясняет Ясень Анастасу, что от него требуется. Это что б, всю ответственность за свою предприимчивость Анастас взял на себя. А попробуй он проявить неуверенность и не дай бог малодушие, то смотрите Анастас на нас в последний раз с этого своего места человека, принятого в круг людей избранных и понимающих, мы всегда думали, что тут к чему.

И Анастас, однозначно спровоцированный всеми этими намёками Ясеня на право человека иметь личную инициативу, но под руководством людей знающих и бывалых, была не была, выдвигается более чем стремительно в сторону Атлантиды Аполлоновны, даже несколько испугавшейся такой в свою сторону решительности действий Анастаса, от которого всего чего угодно можно ждать в таком исступлении, и он запросто может не рассчитать свои силы в деле демонстрации совей исполнительности и зайти так далеко в её сторону, что налетит на неё и собьёт с ног.

Чего, впрочем, не случилось, но только физически. Что, тем не менее не отменяет того, что Атлантида Аполлоновна уже сама чуть подсела в своих коленях, с намерением провалиться сквозь землю от такого унижения, которому её подвергнул этот сорвавшийся с цепи Анастас, готовый на любую пакость и глупость, лишь бы доказать всем тут людям свою полную лояльность.

Ну а что по факту произошло между ними, то как это часто бывает, то очень сложно описать и тем более сперва понять самые простые вещи. Но попробуем. Так Анастас со всей своей стремительностью приблизился в предельную близость к Атлантиде – это что б не передумать – на этом месте сумел не зайти дальше неких красных линий, очерченных невидимой рукой этикета между представителями общего сообщества, и кто знает, когда со стороны это было не видно, смотря или несмотря на неё, начал к ней принюхиваться. И с такой паскудной жадностью и ненасытностью, что даже люди вдали находящиеся от всего с Атлантидой происходящего, испытали в себе слабость характера – они пожалели Атлантиду Аполлоновну, с кого Анастас с такой беспредельной напористостью высасывал защитные покровы иллюзий в виде запахов.

И если людям со стороны стало так не по себе при виде осуществляемого Анастасом, то что говорить о самой Атлантиде Аполлоновне, почувствовавшей себя раздеваемой и выставляемой напоказ и на потеху публике в таком обнюханном неглиже.

А этот, до чего же педантичный и ненасытный на всё чужое, особенно на запахи Анастас, всё продолжает с неё последние покровы тайн вытягивать своим носом, и люди всё это за ним наблюдающие, уже понять не могут, куда всё это в него влезает. И вообще, как многие из них помнят, то в салонах вот такой душевной направленности, маленькими полосками выдают тесты их парфюмерной продукции, которой вполне достаточно для того, что оценить представленный продукт. А этому Анастасу всё мало, и тогда у всех этих людей начинается закрадываться предположение о том, что Анастас не может надышаться на Атлантиду Аполлоновну и их связывает между собой не одно только чувство самосохранения. А здесь в наличие имеется нечто большее. И что же это может быть?

А вот на этот вопрос не был даден ответ, а всё по причине нетерпимости и в край ревнивого и завистливого характера Ясеня, который при виде такого использования Анастасом его предложения, сто раз расплевался в его сторону, видимо сам захотев оказаться на его месте и своим носом прощупать Атлантиду Аполлоновну на предмет личной совместимости. Вот он и влезает во всё это дело своим замечанием.

– Анастас Романсис, вы уж там не переусердствуйте. – Иронично замечает Ясень. – Оставьте и для Атлантиды Аполлоновне что-то для себя. А то вы её полностью обездушите таким образом.

И в общем-то, это замечание Ясеня было не лишним, и Анастас видимо так увлёкся всем этим душным делом, что уже не мог сам остановиться, переполнившись в себе мыслями и сутью Атлантиды Аполлоновны. И только окрик Ясень остудил его пыл и одёрнул от этого стремления в себя всю выдышать Атлантиду Аполлоновну. На которую стало больно и сострадательно смотреть. Она обхватила себя руками от холода, и чтобы скрыть в себе то, что с неё высосал своим носом ненасытный до чужих запахов Анастас.

– Ну что скажите, Анастас? – Ясень уже начинает нервничать из-за вот таких людей, как Анастас, из которых нужно всё вытягивать.

А Анастас стоит, как в рот воды набрав, и ничего не говорит. Впрочем, он себя не противопоставляет этому высокому обществу, а он даёт ему понять, что он в себе задерживает втянутый воздух и запах Атлантиды Аполлоновны, и не для собственного ублажения, а он всё это смиренно в себе переваривает для общего дела. Он должен расщепить на свои вкусовые ингредиенты то, что было взято с Атлантиды Аполлоновны, и понять, что всё это из себя представляет.

Но вот он всё это из себя выдохнул, осмотрелся по сторонам, и что за свинство такое, без объяснения проблематики Атлантиды Аполлоновны, выдвигается к столу, что б там взять в руки флакон духов и начать с ним проделывать такие же комбинации всасывающего толка, с которыми он апробировал Атлантиду Аполлоновну. И здесь, как и в случае с Атлантидой Аполлоновной, он опять набирает в самого себя весь букет аромата этого источника запаха, и стоит сволочь такая, в себе всё это переживая. И судя по его одухотворённой физиономии, то ему как ещё думается в этой дымке навеянных этим запахом фантазии.