Нестор д'Арно провел практически всю свою жизнь за пределами Франции. Юность его прошла в Италии, Греции и Англии, в клубке мимолетных знакомств, зыбкой влюбленности, путешествиях и безрассудствах. К тридцати семи годам барон взял себя в руки и словно стал иным человеком. Ребяческое сумасбродство осело на дно его существа. Он вернулся в Париж и занял почетную должность, приносящую стабильный доход. Преобразовался из шалопая в размеренного остепенившегося человека. Через месяц пребывания в Париже он познакомился с месье Эрвье, дедом Рене, тот позвал его на ужин, на котором барон без памяти влюбился в юную девушку. Однако Рене никогда не смягчала своего колкого нрава, с гостем она была исключительно холодна. Неожиданно ее семья заговорила о свадьбе, и барон был идеальной парой: из знатного рода, с титулом, с достатком и, о удача, любящий! Официальных бумаг пока не было, все ждали действий со стороны барона и надеялись на свадьбу. Все, кроме Рене.

В полдень у ворот дома на улице Ла Файет остановилась карета, запряженная тройкой белых резвых жеребцов. Лакей отворил дверцу, и из кареты вышел мужчина в темно-синем фраке с золотыми пуговицами, с цилиндром, пышным шейным платком, в узких черных брюках по британской моде. Слуги в доме заторопились сообщить господам о прибытии гостя; вскоре он был принят со всеми почестями, встречаемый не только дворецким, но и самим хозяином дома.

На обед подали супы, запеченное сладкое мясо, испанский паштет и десерты. Увлекшись разговорами об экономике с бароном, месье Эрвье уговорил его остаться до ужина.

За трапезой последовала беседа, поначалу непринужденная. Рене не принимала в ней никакого участия, находясь поодаль от всех и лишь изредка отвечая на вопросы краткими «да» или «нет». Она сидела в кресле и делала вид, что полностью заинтересована чтением романа, принесенного ей ранее служанкой. Однако мысли ее уносились далеко, не принадлежа ни родным, ни дому, ни книге, да и не ей самой; они взволнованно вились рядом со златокудрым юношей с Латинского квартала. Глаза девушки впивались в буквы, растворяющиеся, словно в тумане, разговор давно не тревожил ее ушей. Совершенно неожиданно она услышала по правую сторону от себя голос.

– Мадемуазель Эрвье, – терпеливо и негромко позвали ее еще раз. – Что вы читаете?

Узнав барона, она даже не подняла взгляда, но осознала, что дедушка покинул зал, и они остались одни.

– Какое вам дело? – Рене перевернула страницу.

– Литература поистине мне интересна! – заверил Нестор д'Арно. – В Греции я пробовал себя в писательстве. Как вы относитесь к комедии?

– Равнодушна.

– Идентично, – тут же выпалил барон. – Предпочитаю трагедию.

– Ненавижу трагедию.

Сконфузившийся гость умолк, недоумевая, чем он мог вызвать злобу девушки.

– Я уважаю ваш вкус, мадемуазель, – робея, проговорил он с осторожностью. – Видимо, вы не желаете говорить о литературе. Могу ли я узнать ваши музыкальные предпочтения?

– Я не увлекаюсь музыкой, – хладно изрекла Рене.

– Как же? – всерьез изумился барон. – Совсем? Мне думалось, что этот рояль принадлежит вам, – он бросил взгляд на огромный черный инструмент, украшающий торжественную комнату. – Тешил себя надеждами услышать вашу прекрасную игру.

– Прошу прощения за растоптанные надежды, – без капли сожаления сказала барышня. – Вы можете послушать игру моей матери. Я не умею играть.

Она врала не краснея. Музыка появилась в ее жизни в четыре года; Рене превосходно играла на рояле и обожала практиковаться в лютне и гитаре, столь непопулярными в светском обществе.

– Если уж вы не умеете, я мог бы вас научить, мадемуазель!

Барон д'Арно протянул ей руку, однако Рене качнула головой.

– Спасибо, не стоит себя утруждать.

– Право, мне не сложно!

– Я ужасно глупа, меня невозможно чему-либо научить.

– Я терпелив.

Девушка лишь опустила взор на желтые книжные страницы.

– Как изволите, – вздохнул раздосадованный Нестор.

Он отошел от кресла и посмотрел в окно. Темнело. Рене посмотрела на него исподлобья; жалость украдкой кольнула ее, но безразличие сию секунду залечило укол.

Люстра хорошо освещала страницы книги, наскучившие девушке. Ее тоскливый взгляд приковался к веткам деревца за стеклом, а воображение уводило прочь, на другой берег Сены.

«Несносно!» – пронеслось у нее в голове.

Гонимая ветром, с ветки сорвалась стайка воробьев. Свобода распахнула объятия для своих маленьких любимцев.

Тихий вздох вырвался у Рене. Но тут же блеклая надежда обратила к ней свое лицо и вселила идею. Чего же она ждет, когда следует бежать!

Девушка захлопнула книгу и стремительно поднялась. Заслышав шорох, барон обернулся.

– Прошу меня простить, – обратилась к нему юная барышня. – Уже поздно. Я предпочитаю ложиться спать рано.