Двое схватили его за руки и подняли, как тряпичную куклу. Карлини не видел их, ведь глаза все еще застилал слой грязи. Юноша вытер их о плечо и увидел две пары мерцающих в полумраке красных глаз.

Один из морфов, замахнувшись, ударил Карлини по печени.

– Это чтобы бежать даже мыслей не возникало, – добавил он.

Карлини тут же потерял дыхание, словно из легких выдавили все, что в них было. Он пытался глотать воздух ртом, но ничего не получалось. Внутри была только сдавливающая боль, от которой нельзя было вдохнуть. В этот момент Карлини чувствовал себя беспомощным, и все, что он мог, это концентрироваться на своем перстне силы, который слабо мерцал в темноте.

Его потащили по тропинке, заросшей ядовитым плющом и травой мертвых, которая мягко мерцала в тумане призрачно-голубым светом. Юношу бросили у входа в старый дом могильщика, который теперь использовали как склад. В дверях стоял грузный мужчина – хозяин таверны, в которой проигрался отец Карлини. В руках он держал три лопаты.

– Тунно, нужно быстрее с ним заканчивать, – произнес один из морфов, который держал его.

– Ты знаешь, почему оказался здесь, дружок? – спросил хозяин таверны.

«Из-за своего глупого отца, из-за его долгов», – хотел ответить Карлини, но не смог из-за заклятия, которое было на него наложено.

Он желал сейчас злиться, но внутри было пусто после того, что он сделал со своим отцом за все его поступки.

– Можешь не отвечать, – произнес Тунно, подавая своим компаньонам инструмент.

Оценивающий взгляд красных глаз хозяина таверны остановился на перстне Карлини.

– Какое интересное кольцо силы, – произнес он, создавая в воздухе магическую печать. – Для чего твоя мать украла его? Она и правда думала, что бастард сможет справиться с его силой?

Карлини беспомощно наблюдал за тем, как под действием магии хозяина перстень медленно плывет в его большие и толстые руки.

Как только кольцо перестало касаться кожи, он тут же обмяк. Тело словно потеряло всю жизненную энергию. Сердце гулко забилось в ушах так, будто Карлини вот-вот потеряет сознание. Не имея сил, он завалился на бок, приникнув головой к мерцающей траве.

– Не стоит так драматизировать. Такой, как ты, все равно не может обладать этой вещицей, – произнес хозяин, рассматривая дракона с высунутым языком на перстне. —Зачем она тебе такая? М-м-м? Хоть ты и арения, ты всегда останешься слабаком, как вся твоя родня.

Это был конец. Карлини смотрел на хозяина снизу вверх, не имея сил даже подняться. Он хотел было закричать ему что-то в ответ, но заклятье не позволяло даже открыть рта, поэтому вместо крика вырвалось лишь нелепое мычание.

– Ладно, хватит этих разговоров и игр, – проговорил он. – В мире ничего не изменится с исчезновением одного морфийского ублюдка, – хозяин закурил трубку и обратился к своим компаньонам. – Тащите его.

Двое морфов грубо схватили его за локти и потащили по тропинке в глубину кладбища. Карлини не видел, куда его несли спиной.

Он наблюдал, как Тунно молча следует за ними, выдыхая пряный гвоздичный дым. Хозяин таверны шел, переваливаясь с одной ноги на другую, и выпускал густые клубы, которые тут же становились частью тумана, заполняющего пространство. Тунно был спокоен, словно все, что происходило, было для него не в первый раз. Он был расслаблен, видимо потому, что все идет, как он и хотел.

Карлини сопротивлялся, как мог, оставшейся не парализованной частью тела. Мысли в голове метались от одной к другой, и каждое предположение о том, что случится дальше, было хуже предыдущего.

Как только Карлини притащили к нужному месту, внутри у него что-то перевернулось. Перед ним лежал грубый деревянный гроб, а позади была вырыта свежая яма, которая источала знакомый запах смерти.

Пахло кладбищенской землей и теми сладкими цветами алого цвета, которые все скорбящие приносят к могилам умерших. Этим ужасным, пропитанным смертью запахом, от которого никуда не деться. Карлини вдыхал его ноздрями, аромат заполнял легкие. В мыслях все было так, словно сама смерть наполняет его, и с каждой минутой он к ней все ближе, а его тело холоднее. Паника внутри росла.

«Они хотят… Они хотят закопать меня!»

Это чувство нельзя было сравнить ни с чем. Вся оставшаяся энергия сосредоточилась в одном месте. Она давила на сердце, разнося по телу мандраж. Карлини начал издавать клокочущие звуки. Он хотел кричать, но вместо этого вырывался смех. Из глаз брызнули слезы. Карлини не мог разразиться этим смехом, и никто не услышал бы ничего, кроме мычания. Внутри звучал этот заливистый хохот, которым он, как всхлипываниями во время плача, давился. Карлини ничего не мог поделать, не мог успокоиться. Его глаза широко раскрылись, слезы потекли по щекам.