Пойдем сначала попаримся, по полторашке пивка попьем, закусим на отлично вяленной рыбкой, а потом прикидывать будем хрен к носу…Одним словом, наша баня «затянулась» часа на четыре, потом – уже по темноте, пили пиво до состояния упившихся постельных клопов…

– Улыбаемся…пьем и писаем! – и так по кругу пару – тройку раз…но надо сказать, Тимоха, как звали моего кореша, типа пожарил шашлыки, вернее его подобие в деревенской трактовке, оказался так себе, но сойдет.

А это значит сухой и жесткий, как тапок!? Одним словом, мы прогужевали всю ночь, чтобы потом, с утречка, маяться охрененной головной болью, всеми прелестями «бодуна»…

– Шура, ты живой? – утром я кое – как разлепил свои, нафиг опухшие, глаза и пробурчал – Тимоха, твою мать, но так пить нельзя!

Я хоть и регулярно не пью, ни по друзьям, ни по праздникам, но тут мои руки ходили ходуном, как у завзятого алкаша, а нутро горело свирепым огнем адского бодуна…Твою дивизию, так реально пить нельзя, спиться – как раз сплюнуть! Мы выползли примерно через минут двадцать к столу, как раки – к тухлятине на дне реки…

А Тимофей, трясясь, как осенний лист на ветру, дополз к старенькому холодильнику «Бирюса-6», что стоял на большущей открытой веранде, пристыкованой к его огромному домине – пятистенку, с грехом пополам открыл его дверку и выволок на свет божий очередную, спасительную, полторашку с пивом…

Короче, заполировали вчерашнее, душа успокоилась, и резко захотелось спать, да раннее майское солнце так припекало, что мы, после позднего завтрака, в два момента засопели в две дуды, как мартовские коты на теплом солнышке…Правда из благостного сна нас с Тимохой, после обеда, вырвало резкое похолодание, сопровождающееся сильными порывами жутко холодного ветра – хиуза, налетевшего с северов в аккомпанименте с не менее холодным, редким, но косым ледяным дождем и потому мы плавно перетекли с улицы в дом…

Посидели еще пару часов, но смотря на гнусную погоду за окном, мы оба дружно решили отсыпаться до завтрашнего утреннего завтрака, тем более, что погода шептала…Сказано – сделано!

Через пять секунд в доме ничто не прерывало мерного и дружного сопения двух седых мужиков, уснувших на железной кровати со срезанными сваркой металлическим изголовьем (у Тимохи) и сильно поюзанного и дико скрипящего старого, как дерьмо арктического мамонта, дивана, ацки пахнущего сухой пылью и мумифицированными мышами…Но так как я – подшофе, мне вообще всё было пофигу и я потому спал, не обращая ни малейшего внимания на этот маленький дискомфорт…

Утро завтрашнего дня нас встретило ярким солнцем, щебетанием каких – то пичуг и вскочившего с кровати растрепанного Тимохи, начавшего суетиться с подготовкой на рыбалку! У меня итак время в обрез, а этот седой, как лунь, нахаленок даже слышать меня не хочет – Ну, итит твою мать, какая поездка в деревню без охоты, да рыбалки? Неаа…паря! Только так, как в сказке: покормить, напоить, спать уложить и лишь потом дозволенные речи говорить! Всё! Давай, я железо, а ты – жратву! Вперед, с песней!

И это недоразумение деревенское, со спиной в косых две сажени, высморкавшись с крыльца, исчез в бездонном, до темноты, апокалептических размеров, гараже – сарае на почти полчаса…Только потом выскочил с штыковой лопатой наперевес, и ускакал куда – то в район уличного гальюна?! А я – побрел на кухню…Чего, уже и не вспомню, накидал в кофр хавчик и вышел на крыльцо дома. По моим ощущениям было около уже часов девяти, не меньше?

Следующим действом я услышал, как на улице, раздались звуки резких дерганий кик – стартера чего – то сильно похожего на старый тяжелый мотоцикл, еще совковых времен, типа УРАЛа? Точно – он, завелся со специфическим кашлянием, затем оглушительно заревел, как бык, ужаленный сумашедшей осой в яйки…Почти все подворье заволокло синим, вонючим дымом от старого ураловского двухтактного мотора, прогрев который, Тимоха сел в седло, так что весь моцик натужено заскрипел пружинами подвески, прогазовав пару раз – он его стронул и подъехал к крыльцу и крикнул – Загружайся, Шура!

Меня два раза уговаривать не надо, я закинул кофр в кузов, туда же – пару телогреек, я знаю – на реке бывает холодно даже в самый жаркий день, задрав ноги, сел на заднее, скрипучее сиденье за Тимохой. Привстал, поудобнее сел и толкнув оттого в левое плечо, сказал – Погнали!

Тот кивнул головой, типа – Понял! И дал газу, моцик взревел, как старый тур и выплюнув облако синюшных и жутко вонючих выхлопных газов, с рывком стронулся с места.

Полчаса езды, после которой у меня чуть не клинанула спина и мы на берегу реки. Какая красота! Река спокойна, гладь речная, как стекло…и как назло, вокруг комаров, мошкары, даже пару раз пауты прозвенели…На Тимоху почти не садились, а словно сговорившись – О, городская свежатинка! – и принялись ожесточенно меня осаждать!

Ничего, пару раз брызнул на себя какой – то отечественной химией, после которой они тут же все дружно, переключились на еще одного представителя славного племени Хомо Сапиенса…

Рыбалка шла не шатко – не валко, наловили до вечера чуть больше ведра всякой бяки…Я сразу застолбил, что мы закоптим все стоящее – навроде тех же окуней, пару щучек – травянок, двух здоровенных карасей и остальных, что были более двухсот граммов…Тимоха понимающе лыбился в усищи, зараза, будто я не видел этого?