Он клянется, что сейчас, когда он играет за "Philly Scarlets", для него это просто капля в море, а когда я когда-нибудь решу переехать, он заработает на продаже квартиры, поэтому он называет ее инвестиционной собственностью. Я же думаю, что на самом деле он вкладывает деньги в свою сестру-близнеца.

Кас живет примерно в двух кварталах отсюда, в здании с похожим дизайном, но говорит, что у них нет свободных квартир, которые "пришлись бы ему по вкусу". Что, вероятно, означает, что это были достаточно просторные квартиры и вполне доступные для меня, так что он не сможет баловать меня так, как ему хочется. Он выбрал это здание по рекомендации нескольких своих товарищей по команде.

Я уверена, что смогу быстро определить, кто из сотен людей, живущих в моем доме, является хоккеистом, поскольку все они выглядят на шесть футов четыре дюйма и триста фунтов твердых мышц и обычно лишены половины зубов. В сущности, они построены как кирпичные дома, и трудно не заметить кого-то, кто так выглядит.

Когда я смотрю на раскинувшееся передо мной здание, мой желудок наполняется бабочками от предвкушения возвращения сюда. У меня так много воспоминаний о том, как я здесь росла, как хороших, так и очень-очень плохих. Тем не менее я всегда собиралась вернуться за Касом, даже когда у меня разрывалось сердце от расставания с ним и я была в восторге от того, что мне предстоит сделать важный шаг в своей карьере.

Здание покрыто панелями из зеркального стекла, что, признаюсь, придает ему пышность и столь необходимое уединение. Мне нравятся окна от пола до потолка, но мне всегда было немного не по себе от того, что люди могут видеть прямо в моей квартире. Для человека с такой сильной тревожностью я слушаю множество подкастов о настоящих преступлениях, которые только и делают, что подпитывают мой шатающийся разум.

Я иду к раздвижным дверям под красным навесом, буквально делая первые шаги к новой жизни, и замечаю, что в здании есть консьерж и охрана, а это далеко не то, что было в нашей с Айяной мрачной однокомнатной квартире. Если честно, это была не квартира, а скорее чердак над гаражом пожилой женщины, но зато дешево и безопасно, что было двумя нашими главными приоритетами при выборе жилья.

Осмотрев ярко освещенный вестибюль с его высококлассным декором, я возвращаю свое внимание к консьержу — это пожилой джентльмен, вероятно, лет шестидесяти, с белыми волосами и добрыми карими глазами. Я бездумно перебираю золотую подвеску на своем ожерелье — эта нервная привычка, которую я использовала в качестве механизма преодоления беспокойства столько, сколько себя помню.

Он улыбается при моем появлении, и, должно быть, хорошо знает свою работу, так как очевидно, что он знает, кто я, когда говорит: — Добрый вечер, мисс Нарваэс. Рад видеть, что вы добрались благополучно, хотя, кажется, немного поздновато.

Он слегка хмурится, глядя на часы на своем обветренном запястье, и морщит лоб, когда понимает, сколько времени.

— К сожалению, менеджера сегодня не будет, но если у вас возникнут проблемы, пожалуйста, звоните в офис.

Он одаривает меня небольшой улыбкой, и его бровь разглаживается.

Я улыбаюсь мужчине, на бейджике которого написано "Ральф", и благодарю его, прежде чем направиться к огромным стеклянным дверям лифта, расположенным в центре обширного вестибюля с высокими потолками, напоминающими палубу прогулочного корабля. К моему несчастью, на двери с надписью "Пентхаус" висит табличка "Не работает".

Я внутренне застонала. Я определенно не буду спрашивать Ральфа или кого-то еще, если есть альтернатива, поэтому направляюсь к двери справа с надписью "лестница" и начинаю подъем на тридцать восьмой этаж с чемоданом наперевес. По крайней мере, я довольно легкая и занимаюсь спортом, так что только на двадцатом этаже я начинаю замедляться от усталости.

К тому времени как я добираюсь до тридцать восьмого этажа, я задыхаюсь, опираюсь руками на колени, а чемодан отбрасываю в сторону. Ясно, что мне нужно начать пользоваться лестницей в спортзале, чтобы укрепить выносливость, иначе я могу просто умереть здесь, если случится пожар. Остается надеяться, что в этом модном здании предусмотрены какие-то супервысокотехнологичные меры безопасности и мне никогда не придется об этом беспокоиться. Теперь, когда эта мысль пришла мне в голову, кажется, что я буду думать о ней посреди ночи, когда не смогу уснуть. Черт, да я, наверное, в конце концов начну искать складную лестницу для окон, чтобы купить ее на те деньги, которых у меня нет, потому что трата денег в странные часы ночи дает мне мощный прилив дофамина и успокаивает мой разум, достаточно долго для того, чтобы я заснул.

Переведя дух, я подхожу к двери справа, к которой приклеена гигантская картонная вырезка моего лица. Очевидно, Кас хотел убедиться, что мне не составит труда определить, какая дверь моя.

Или же он хотел поставить меня в неловкое положение и убедиться, что у того, кто живет напротив, нет никакого желания разыскивать меня, судя по выбранной им ужасной фотографии. На ней я изображена в день нашего двадцать шестого дня рождения в огромной ухмылке, с гигантским кукурузным початком во рту, с сыром котиха и майонезом на щеках.

Иногда он бывает таким клоуном, но, надеюсь, тот, кто живет напротив, еще не видел этого.

Я достаю ключ, который мне прислал Кас, и, конечно же, он прислал брелок с надписью: — Если бы сестры были козявками, я бы выбрал тебя первой.

Я вставляю его в замочную скважину, но он, кажется, не подходит. Переворачиваю его и пробую снова — точно не подходит. Я делаю последнюю попытку, и ключ наконец вставляется, но я не могу заставить его повернуться. Прислонившись лбом к двери, я позволяю раздражению, которое испытываю после долгого дня путешествия, просочиться внутрь.