Меня сразу найдут, если захотят!

Но почему-то эти мысли не смогли заставить меня сменить местоположение.

Тем временем возня за дверью переросла в хорошую драку. Добавились еще выстрелы и я очень надеялась, что это остальные охранники подтянулись. Ведь сколько времени прошло. Каждая секунда дорога.

То и дело до меня добирались вскрики, грохот упавших тел и предметов и другие звуки, сообщающие о том, что бойня идет не на жизнь, а на смерть.

А я сидела в этот момент ни жива ни мертва под кроватью с одной мыслью:

Ян был прав. Нужно было слушаться его. Как я могла быть такой беспечной?

Ничем не могла ему помочь. Только надеяться и верить, что он борется не в одиночку и его подстраховывают остальные.

Если он еще жив, а не лежит убитый на полу в коридоре…

И тут я взмолилась:

«Я буду тебя слушаться во всем! Только пусть тебя не убьют! Пожалуйста!»

Уверенность была только в одном. Если Ян не сможет их остановить, то никто не сможет…

Затряслась от страха, когда раздался очередной выстрел, вроде бы четвертый или пятый по счету, и дверь в мою спальню резко распахнулась. Громко стукнулась о стену, от чего я вздрогнула. По телу пронеслась неуемная дрожь..

Еще сильнее прижалась к ножке кровати, переставая дышать.

Вглядывалась в небольшое пространство между кроватью и полом, силясь увидеть ноги вошедшего. В груди бешено отбивало сердце, сообщая о том, что если я не успокоюсь, хотя бы немного, то оно такими темпами выпрыгнет из груди и распластается на полу…

У меня даже не было никакой защиты. Вдруг это террорист?

Ну почему я не подобрала какую-нибудь вазу…?

Где? На полу, пока ползла?

Даже в такой ситуации едкие мысли не отпускали меня, вместо того, чтобы дать какое –нибудь адекватное решение, только еще больше рассредотачивая и вызывая панику.

Я наконец заметила ноги и мое нутро упало резко вниз, и мне поплохело.

Ботинки. Лакированные. В грязи!

Мужчина шел ко мне быстрым шагом, уверяя в том, что он в курсе, где я спряталась. А также не оставляя сомнений в том, что это не Ян и не Сергей.

А это значит… Сердце пропустило удар. Ян и Сергей мертвы?

Я слышала несколько выстрелов. Прямо перестрелка была… Вдруг все мертвы, кроме этого парня. Который… меня тоже убьет?

Еще немного и я сама от сердечного приступа скончаюсь. Меня даже убивать не придется.

Счастья от таких мыслей не испытала совершенно. А потом стало не до них.

Не успела я пискнуть, как мужская рука, появившаяся из ниоткуда, стиснула мое горло, безошибочно определив меня под кроватью. Меня вытянули из моего укрытия за секунды, пока я хрипела и извивалась в руках бандита, не в состоянии дать ему полноценный отпор.

Выудив меня на лунный свет, льющийся через окно, бугай приподнял мое тело повыше, дав возможность взглянуть на себя, в то время как сам изучал меня своими нереально некрасивыми глазами.

Мужчина оказался бородатым и сильно заросшим. Спутанные засаленные волосы, связанные в хвост, местами седая бородка. Он явно был латиноамериканцем. Откуда-то оттуда.

Вспомнилось, что отец поехал в Венесуэлу.

Точно, вот откуда ты!

Радость от узнавания вспыхнула и тут же потухла. Поделиться своим открытием было не с кем, кроме самого амбала, который лучше меня знал, откуда он родом…

Косой темный взгляд бандита исследовал меня несколько секунд, прежде, чем его пальцы надавили на мое горло сильнее. Закашлялась, схватившись обеими руками за его руку. Мой рот открывался снова и снова в попытке выловить хоть немного кислорода.

Безумно не хотелось умирать. А как же успеть в этой жизни многое? Увидеться с папой, прогуляться по парку, встретить своего спутника жизни, добиться карьерных высот!

В груди горело нещадно и ее разрывало на части от недостатка воздуха, пока я все еще пыталась отцепить стальную руку от своего тела. Не могла сдвинуть, даже один его палец, что говорить об остальном? Каждое еле заметное движение с моей стороны и мое горло сжимал все сильнее… Что-то хрустнуло, испугав меня сильнее. Куда уж сильнее?

«Янчик, миленький…» – с мольбой и надеждой вспыхивало у меня в голове ежесекундно, пока я силилась достать ногами до поверхности пола.

Не воспринимая его всерьез раньше, я вдруг разом прониклась всей его повышенной заботой и особой предусмотрительностью. И почему я не слушалась его? Только он и мог меня спасти из этой кутерьмы…

А теперь? Уже поздно?

Отчаянье заполонило мою душу особым промозглым холодом. Так сильно, что я бы завыла в голос, если бы могла.