— Похабщина! — резюмирует через некоторое время Ленка.

— «Такова жизнь, Мария», — перевел я на всякий случай припев песни.

— Да, такова жизнь, Мария, а что делать? — тут же пьяно подтвердила Алла, имея в виду точно не песню.

— Я не про песню, а про вульгарных девиц, — споткнулась в словах Ленка, ибо что-то собиралась сказать соседке по столу, но, как ни странно, задавила в себе это желание.

— Девчонки стараются, что не так? — заступился за квартет я.

— И мне тоже не понравилось, — высказала свое мнение Софья.

— Хорошо, а что заказать вам? Из музыкального? — решаю не спорить с женской частью нашей компании, ведь и Аркашкина деваха тоже не в восторге от выступления кабаре-группы.

Аня, так зовут девушку, из семьи кооператоров, которые держат два убойных цеха и магазин и ездят по деревням, скупают мясо. Не сильно уж и благородное занятие, но Аня держит себя как минимум за примадонну. Она, кстати, уже высказалась по поводу Пугачевой — мол, время той проходит. Я только усмехнулся на это. Пока ходил заказывал «Зеленоглазое такси», которое сменит сейчас 'Новогодние игрушки, внезапно приметил знакомого.

— Привет чемпионам! А я смотрю — ты, не ты? — окликнул меня Вадим Григорьевич Ашанин, зам генпрокурора РСФСР.

— Я это! И вам здрасьте, — немного растерялся я.

Этот важный чин сидит в компании двух мужиков своего возраста, и из спиртного, кроме шампанского, на столе у них ничего нет, что выглядит весьма подозрительно, ведь остальное всё присутствует. Селёдочка, например.

— Присаживайся, поболтаем, — радушно предлагает дядя. — Накладывай себе, не стесняйся. Вот икорка, вот рыбка.

— «Как же вы будете селедку без водки есть? Абсолютно не понимаю!» — ответил я цитатой из известного фильма «Дни Турбиных».

Народ за столом рассмеялся.

— Да закончилась, собственно, сейчас ещё принесут, — ответил веселый дядя с глубоким шрамом над бровью.

Знакомлюсь с обоими. Меня, что характерно, представили как работника крайкома, а не как олимпийского чемпиона по боксу.

— Решили без семьи встретить Новый год? — интересуюсь я у Ашанина.

— Дочь Лариска, выгнала. Друзей своих позвала в дом, сказала, не мешать им до утра! Вот нашлось мне местечко в ресторане, — пожаловался прокурор. — Да я сам виноват — вчера прилетел из Москвы, не предупредил никого.

— Как дела у дочки? — из вежливости поинтересовался я. — С друзьями, значит, отмечает?

— Как обычно. Не друзья, а оболтусы местные. А мне Лариска на тебя жаловалась, мол, упустил ты свой шанс, — смеется мужик.

— На-а-а маленьком плоту-у-у-у, — завыл певец местной группы совсем не голосом Лозы.

Действительно, официант вскоре принес водку и компания трёх мужиков из подозрительной тут же стала нормальной. Иду покурить уже с Вадим Григорьевичем, несколько терзаемый совестью — совсем я забросил свою Софью.

— Верховенство республиканского закона может рассматриваться как неуважение к другим союзным республикам, поскольку союзный закон должен приниматься с их участием. Если мы признаем приоритет международного права, то логическим продолжением этой тенденции должно быть и признание верховенства союзного закона над республиканскими, — горячо убеждаю я прокурора, ведь не мог не поинтересоваться, как он относится к выкрутасам Прибалтики.

— Вот точно так же сказал и мой начальник Емельянов Сергей Андреевич, — поддержал меня Ашанин. — Это всё гласность! На каждом углу принялись обсуждать исторические, этнические, культурные отличия русских и титульных наций Латвии, Литвы и Эстонии. Прибалтику заштормило.

— Так, а что Москва, не видит? — пытаю я.

— Видит, но что делать, не знает. Что-то, кстати, и делают, вот «Интерфронт» летом организовали.

— Отменить республиканские законы, арестовать тех, кто их принимал. Но в первую очередь надо «брать» не вокзал и почту, а газеты, радио и телевидение. Разные программы аналитические, дискуссии и дебаты транслировать только под контролем государства, — перечисляю методы, которые в будущем будут иметь успех, в том числе и на «продвинутом» демократическом Западе.

— Про средства массовой информации согласен, хорошая мысль, только некому её развивать. А арестовывать за что? За принятый закон? Так там такое начнётся…

— Арестовать можно хоть за что… хоть за переход дороги в неположенном месте.

— Не пойдет на это наше политбюро, это шаг назад, отход от принципов гласности. Только летом обсуждали на пленуме это. Михаил Сергеевич смотрит и на международную обстановку. У него информации больше, может, есть какие свои доводы.

— Но выход из состава СССР должен проходить по закону хотя бы, — вздохнул я.