— Борис Николаевич? А вы можете мою личность подтвердить? А то тут служивые сомневаются, — злорадно спрашиваю я, видя, как бледнеют представители милиции.

— Могу! Штыба ето! Чемпион по боксу! Хоть сам и «динамовец», но «Уралочку» уважает! У кого тут вопросы? — басит БН.

— Нет вопросов. Вот ваши права, молодой человек, — переобулся на ходу широкий в кости капитан.

— А я тут на финал… Знакомьтесь, — протягиваю руку в сторону идущих ко мне девушек.

— Что я, племяшку Горбачёва не знаю, понимаешь? — возмущается Ельцин, вызвав тем самым ещё большую оторопь ментов. — А вот вторую первый раз вижу!

— Гутен так, — вежливо поздоровалась подошедшая «вторая».

— Марта Луиза Норвежская, третья в списке на престол Норвегии, — одной фразой я добиваю и ментов, и Аюкасову, ещё не добитую шубой!

Краем глаза наблюдаю, как менты уважительно раззявили рот, смотря на меня с завистью. А вот глаза Светки мечут молнии, причем не в мою сторону, а в сторону Марты. Как же так, обычная иностранка на глазах превратилась в настоящую принцессу, которой вон сам Ельцин руки целует! М-да. А это проблема! Ведь связь с опальным политиком мне сейчас ни к чему. Но деваться некуда, идём на трибуны, а я слышу, как со всех сторон раздаются восхищенные шепотки:

— Штыба, смотри, Штыба. Сам Штыба!

Эко моё воображение разыгралось-то! Другое орут:

— Ельцин, Ельцин, сам Ельцин! — любит у нас народ гонимых.

Идём на трибуны. В небольшую вип-ложу «Олимпийского» отдельный контроль, но нас запустили без дополнительных проверок. То ли потому что мы были с Ельциным, то ли — со Светкой. Чуток посидев, я явственно ощутил, что атмосфера на морозных скамейках стадиона в Красноярске намного теплее, чем тут, как ни странно это звучит. Скукота! Сижу и грею уши, прислушиваясь к разговорам Бориса Николаевича с коллегами.

Оказывается, в данный момент готовится постановление Госстроя о том, что можно размещать на цокольных этажах жилых зданий, а что нет. Например, похоронное бюро не должно там находиться, а ушлый Адасов уже с кем-то из этого бизнеса почти договорился! Нельзя размещать бани, сауны, общественные уборные, пункты приёма посуды…

— Борис Николаевич, а можно мне список получить того, чего не должно быть на нежилых этажах. А то мы в нашем МЖК как раз озадачены этим, не знаем, кого пускать из арендаторов, — набрался наглости и попросил я.

— Учитесь! Вот Толя сразу сообразил, куда наш СНиП пристроить можно, панимашь! — одобрительно произнес Ельцин.

Я уже не зря посетил этот матч по хоккею с мячом, выяснил, например, что может быть на чердаке дома. Если сделать из него верхний этаж, то там допускается размещение творческих мастерских художников и архитекторов. А если сделать мансарду, то и конторские помещения соорудить можно. А ещё подвал есть — тоже, считай, деньги. А что? Все должно приносить прибыль!

Планируемый проект СНиПа мне пообещали подвезти завтра в гостиницу. Сам же матч запомнился весьма напряжённой борьбой команд, и тем, что все мячи были забиты с угловых. Со счётом 4–3 победил «Енисей», чему большая часть зрителей не обрадовалась. Светка, огорошенная раскрытием происхождения Марты, была какая-то притихшая. И с чего такое преклонение в советском-то обществе? Кому всё равно, так это подвыпившему Ельцину, он и игрой команд особо не интересовался и, кстати, не досидев до конца матча, ушел со второго тайма.

— Толя, я завтра приду за тебя поболеть, — голосом, не предвещающим ничего хорошего, пообещала на прощание Аюкасова.

В гостинице мы с Мартой неплохо провели вечер. Может, потому, что новая претендентка на моё сердце и прочие части тела, подстегнула норвежку в постели? Все бы хорошо, но я опять не выспался, и вообще, пренебрежение режимом в последнее время становится все заметнее.

Физиономия моего соперника, динамовца из Якутии, показалась мне смутно знакомой. И едва начался бой, как я вспомнил его окончательно! Это рано ушедший из жизни Сергей Самойлов. Черт, я даже помню, что он разобьется на машине! Чувствую себя сейчас каким-то оракулом, знающим судьбу вот этого живого и здорового пока человека, стоящего передо мной. Поверьте, это не самое приятное чувство, ведь, что я могу сделать в этой ситуации? Сказать, чтобы не ездил на машине? Да ну, ерунда какая-то.

Пока я это осознавал, замешкался и получил неслабый удар прямой, от которого с трудом смог уйти уклонением корпуса. Но бесследно это для меня не прошло — вместо акцентированного в челюсть, получился удар скользом в бровь, и кровь засочилась из раны, вынуждая рефери остановить бой для оказания мне медицинской помощи. Зал зашумел. Залепив лейкопластырем бровь, врач буркнул что-то нечленораздельное, вроде «сам дурак» и разрешил продолжить бой. Очень некстати эта ссадина! Мордень у меня сейчас вся в крови, и глаз залило. Наверное, протёр плохо меня мой угол, ведь я без тренера, а седой старик, которому выпало подменять моего тренера, не сильно-то старается. Ещё некомфортно в том плане, что и Светка вон сидит и смотрит бой, и что самое обидное, Марта тут. Сидят девушки, кстати, порознь, кончилась дружба у них, значит. Светка основательно подготовилась к бою за мое тело и, сняв шубку, пребывает сейчас в простой тонкой белой кофточке, которая облегает грудь почти анатомически. И вроде юбка у неё короткая ещё. Откровенный наряд бывшей любовницы порядком отвлекает зрителей от происходящего на ринге, народ то и дело косится в сторону девушки. Пока эти мысли проносились в башке, получил ещё пару плюх. Нет, неопасных. Ушел опять уклонами туловища, но все же получается, что меня бьют!

Серега — мастер спорта, международник, чего-то там выиграл «по миру» полицейское или призёром был, но техника у парня страдает, да и вообще — нескладный он какой-то. Но как же хорошо удар держит! В клинче я успел на отходе, освобождаясь, сунуть парню в печень, и пару раз ещё неплохо прилетело ему по черепушке — и ничего, лезет в бой. Я как бы даже по очкам веду, и по ощущениям, а вот зрителям, возможно, кажется иное. Раунд.

— Квелый ты сегодня… Правой стороной не поворачивайся, а то бровь добьёт… И не клинчуй, работай ногами больше! У него ноги для красоты, а твои — трудяги, — дедок-тренер на удивление адекватен и советы дает дельные. Зря я на него гнал изначально.