Я застыла. В груди что-то замерло и, с громким ударом сердца, перевернулось. Моя интуиция затрепетала подобно птице в клетке. В глазах потемнело. И где-то на задворках сознания чей-то голос произнес: «Опасайся его. Опасайся хранителя».

Я встряхнула головой, желая отогнать эти странные мысли. Видимо, сказывалось пребывание взаперти.

– О, – неуверенно произнесла я, – так, значит, это тебя я должна благодарить за столь гостеприимный прием.

Я обвела красноречивым взглядом тесную камеру и почувствовала на себе пристальный взгляд Морана. В его ледяных глазах угадывалось что-то вроде любопытства. Так смотрят орнитологи на птиц. Или натуралисты на бабочек.

Он изучает меня, поняла я, и мне стало не по себе.

Неожиданно Моран приблизился ко мне настолько близко, что я почувствовала его дыхание. Он внимательно смотрел мне в глаза и слегка нахмурился.

– Странно, – задумчиво произнес он, – в первую встречу мне показалось, что у тебя серые глаза. Но сейчас они темно-зеленые…

Меня накрыла очередная волна предчувствия. Дурного предчувствия. Перехватило дыхание.

– Не показалось, – тихо ответила я, – это у меня с рождения. Глаза меняют цвет в зависимости от настроения или освещения. Бабушка шутила, что у меня глаза-хамелеоны.

Вспомнив бабулю, я загрустила. Именно ее чаще всего не хватало. А сейчас особенно.

Моран шумно выдохнул и отошел от меня.

– В моем мире это верный признак искры, – произнес он, – и все же никаких магических сил в тебе нет. Это странно.

Он переглянулся с вороном. Я вообще очень сомневалась, что этот ворон – просто птица. Он выглядел мудрым и немного пугающим.

Я пожала плечами. Жаль, что у меня нет этой пресловутой искры. Было бы легче, наверное, сбежать.

– Но я не из вашего мира, – с нажимом сказала я. – Может, для вашего мира это странно, а для моего – норма. Просто физиологическая особенность и не более.

– Слишком много странностей, – задумчиво произнес Моран и посмотрел на ворона. Тот едва заметно кивнул, – да. Пора.

Последние слова были сказаны ворону. Моран развернулся и подошел к двери, которая все это время была распахнутой.

– Ты права, – сказал он, обернувшись, – мы не проявили к тебе должного гостеприимства. Пора это исправить.

Он уже было отвернулся, но я громко окликнула его.

– Моран! А ты можешь вернуть меня домой, в мой мир?

Я с надеждой смотрела на его широкую спину.

– Нет.

Он развернулся и вышел за дверь, оставив ее широко открытой.

Не успел выйти Моран, как в камеру ворвался Галвин, довольный как кот, объевшийся сметаны.

– Лиза, – воскликнул он и указал рукой на выход, – идем! Мне велено отвести тебя в другие покои.

Он перешел на сбивчивый шепот.

– Ох, что сейчас творится в Цитадели! Хранитель только вернулся из заграничной поездки и страшно зол. Представляешь, оказывается, его прислужники неверно поняли и заперли тебя здесь, в этой жуткой камере. А должны были поселить в другом месте. Там тебе понравится больше, – он широко улыбнулся, – а еще он узнал, что я проник к тебе. Разумеется, узнал, он же хранитель! И отправил именно меня проводить тебя в комнату. А я так боялся, что меня накажут за это. Так, иди за мной и ничего не бойся!

Я слушала его рассказ с улыбкой. Такой милый юноша. И принес мне первую хорошую новость. Гляди, все скоро и наладится.

Мы долго петляли по бесконечным коридорам, проходили через десятки дверей. И, наконец, вышли в просторный светлый зал, в каждой стене которого было по две двери. Галвин объяснил, что во многих залах испокон веков именно восемь дверей, либо восемь окон. А крепостные стены, как и камень, из которого сложены башенки и дворец, пропитаны магией.

«Восемь – сакральное число», – многозначительно сказал он, проведя меня через одну из дверей.

Масштабы Цитадели поражали воображение. Это был не просто пресловутый замок с хозяйственными постройками, нет! Больше Цитадель напоминала небольшой такой городок.

Пока мы шли, Галвин вполголоса рассказал, что Цитадель света была построена в далекие времена, еще до того, как образовались многие нынешние королевства. Она стала средоточием магии и мудрости. А также защитой от хаоса, пришествие которого предсказывали многие пророки.

– Первый Хранитель Цитадели, – говорил он, – был выбран на собрании магов и королей десяти государств. Им стал глубокий старец, мудрый и обладавший сильной искрой высших. Сейчас мы это называем просто магией. Он исполнял предначертанное еще долгие годы, пока…А, вот мы и пришли!

Галвин распахнул передо мной дверь и провел в комнату. Она была определенно лучше той камеры, в которой меня держали. Никакой соломы на полу. Высокие арочные окна, увитые растениями. Стены и пол каменные, не грязно-коричневые, а гладкие и светло-серые. Широкая кровать, массивный стол и стул с изящными подлокотниками. Вместо огарка свечи – лампы в изогнутых подставках. И завершали всю эту дивную обстановку узкий шкаф да овальное зеркало. Зеркало! Я боялась даже мельком взглянуть в него – столько времени без ванны и расчески.