Еще две кофты, подпоясанные колготками, полностью укрыли пятилетнего с виду малыша от мороза. Несколько пар простых носков и одни шерстяные превратились в подобие зимних валенок. Мамину шапку пришлось подвернуть, зато ребенок был утеплен и не рисковал простудиться.

— Да я не мерзну, мам! — пробовал протестовать сын.

— Я тебе дам — «не мерзну». И кстати, что ты делаешь в лесу? Один! Без присмотра!

— Я пошел за папой! — зашептал Лютик, прижавшись ко мне. — Он пошел в лес, а я за ним. А дальше я не пошел, мне стало страшно. Папа совсем изменился. Как только ты исчезла, он ходил хмурый, места себе не находил. Сначала у нас всё было хорошо, он со мной играл, гулял. Потом он становился грустнее и грустнее. Много злился. Запирался у себя. А еще он стал уходить в лес без меня. Уйдет, а из леса вой. Даже слуги напугались, говорят — Лют лютует. Но папа же не лютует. Он просто расстроен. Ему грустно. А вчера я понял, что он вообще не хочет больше становиться человеком. Он уходил в лес на целый день и ночь. А когда вернулся утром, то показался каким-то другим. Был злой, дерганый, на всех раздражался. Он даже служанку чуть не ударил, сдержался в последний момент. А к вечеру на него накатила такая ярость, что он убежал в лес и даже перекинулся еще в саду, не добежав до опушки. Я хотел пойти за ним, но он меня пугает. Мам, папа сошел с ума?

Меня он тоже пугает, малыш. Два безумных Люта на один лес — это явно перебор. И что мне делать с невменяемым Ёном? И почему он повторяет судьбу отца? Сумасшествие у них семейное? Передается по наследству? Ой, а вдруг и Лютику грозит такое будущее?

— Не понимаю, — произнесла Кристина. — Ты же не накосячила так, как я. Твой-то муж из-за чего теряет разум?

— Да и твой поступок не причина настолько свихнуться, — отозвалась я хмуро. — Лютик, знакомься. Это твоя бабушка Кристина. Она мама твоего папы.

— А я, кажется, это уже понял, — заулыбался сынок и с любопытством посмотрел на Кристину. — Здравствуй, бабушка.

А та, как завороженная, разглядывала внука.

— Он так похож… и на тебя и на Ёна, каким он мне снился. Лютик, можно мне тебя обнять?

Лютик кивнул и тут же оказался в объятиях той, кто так долго скучала по собственному сыну.

Что ж, Лютик в порядке. Кристина, хоть немного, но стала счастливее. Пора заняться поисками еще одного, блудного, представителя нашей небольшой семьи.

Теперь, научившись понимать и различать свои ощущения, я могла определить примерное направление и расстояние до своего мужа. Чуть хуже, на тонкой грани восприятия, чувствовался другой Лют. Дедушка Ле Гиль. Он был где-то далеко, в то время как Ён шел в нашу сторону.

Сердце забилось то ли от радости, то ли в страхе перед неизбежным свиданием с тем, от кого я не знала, чего ждать.

Уже слышался треск и стон деревьев, на которые явно не трудилась обращать внимание ломившаяся сквозь лес огромная яростная Тварь.

Лютик отодвинулся от бабушки и посмотрел в ту сторону, откуда вот-вот должен был появиться папа.

Кристина побледнела и тяжело задышала, предчувствуя встречу с самой большой фобией своей жизни.

А из чащи, переступая мощными паучьими лапами и не сводя с нас пристального взгляда темно-зеленых глаз, надвигался грозный Лют.

Тут мне стало по-настоящему страшно. Кто знает, что там, в этих холодных нечеловеческих глазах: злоба, ненависть или простое внимание? И не идет ли мой любимый Лют, по примеру безумного папочки, убивать оказавшихся в его лесу людей?

— Лютик, — прошептала я, и сын сразу же бросился от замершей в ступоре Кристины ко мне, поднырнул под дрожащую руку и прижался к маминому боку всем телом.

От него веяло легким беспокойством и любопытством. Мой храбрый малыш не боялся или не догадывался, какая опасность может исходить от его папы. Но откуда тогда это явственное ощущение разлитого вокруг нас ужаса?

Я резко обернулась к Кристине. Она так и стояла, прижав руки к груди, и часто, судорожно дышала. Глаза словно остекленели. Да у нее же паническая атака! Кажется, она не шутила, когда говорила про арахнофобию. И пусть у Люта из паучьего только ноги, этого Кристине хватило с головой.

Как ни странно, чужая паника заставила меня справиться с собственным волнением. Кристине срочно требовалась помощь. В ладони возник золотистый исцеляющий шарик, который я тут же швырнула в голову свекрови. Та обмякла и медленно осела в голубоватый в свете луны снег. Пусть поспит, пока я… А что я? Даже не представляю, что делать.

Постойте… Выходит, я уловила эмоции Кристины? До сих пор у меня так получалось только с Лютиком. Кажется, на волне стресса, неопределенности и страха открылась новая грань дара Лютов. А могу ли я поймать настроение самого Ёна?

Он уже был близко. Слишком близко. Может, метров сто. И от него, опережая стремительную поступь Люта, дотягивалось нечто такое, отчего я испытала замешательство и дикую надежду.

Ён, ты и вправду испытываешь именно это? Мне не кажется? И мои новоприобретенные лютовские органы чувств не пытаются обмануть свою хозяйку, выдавая желаемое за действительность?

Надеюсь, что нет, ведь от того, как поведет себя мой муж, зависят жизни двух женщин, одна из которых лежала сейчас без сознания в снегу, и одного маленького ребенка.