— Я не верю этому. Чареос и другие рисковали жизнью ради меня — и ради Равенны. Не надо трепать их имена впустую. Спасибо за угощение.

Киалл вышел на свежий воздух и поднялся на стену. Двое часовых не препятствовали ему. Не глядя в сторону лагеря, Киалл подождал и скоро услышал в мозгу голос Окаса.

— Что ты хочешь сказать нам? — спросил старик.

— Ничего. Скажи Чареосу, пусть не приходит к стене. Подождем, пока я еще раз поговорю с Танаки.

— Будь осторожен, когда ты с ней. Ей уже доводилось убивать, и она способна убить снова.

— Я буду осторожен. Но она... тревожит меня.

Окас покинул его, и Киалл вернулся на площадь. Там на шести каменных столбах высился большой торговый помост. Киалл представил, как Равенна стоит на нем, а надиры, столпившись вокруг, пожирают ее взглядами. Но большие раскосые глаза Танаки заслоняли картину.

Кто-то хлопнул Киалла по плечу, и он подскочил.

— Я так и знал, что это ты, — сказал Челлин.

Киалл не сразу узнал кряжистого надрена, но потом вспомнил его и улыбнулся.

— Далеко же ты заехал от наших гор, Челлин. Я рад, что ты проделал этот путь благополучно.

Надрен сел на скамейку и почесал свою черную с проседью бороду.

— Нам это далось нелегко, как и тебе, должно быть. Как там твои друзья?

— Живы.

— Уже хорошо, если учесть, сколько народу посылали убить их.

— Отрадно, что тебя не было среди посланных.

— Я был там. Мы вернулись только утром. Ну, авось теперь ты уладишь свои дела с принцессой, и нам не придется встречаться на ратном поле.

— С принцессой?

— Ну да, с Танаки. Разве ты не знал, что она из ханского дома?

— Нет, не знал.

— Она дочь Тенаки-хана, самое младшее его дитя.

— Но что она делает здесь? — удивленно спросил Киалл. Челлин засмеялся.

— Ты не слишком много знаешь о надирах, верно? У них женщины ценятся меньше лошадей. Танаки не угодила чем-то своему брату Джунгиру, и он сослал ее сюда.

— Она очень красива, — сказал Киалл.

— Да — и самый лакомый кусочек, какой мне доводилось видеть. Мужчина может умереть счастливым, переспав с ней.

Киалл покраснел, откашлялся и спросил:

— Куда ты направишься теперь?

— Кто знает? — пожал плечами Челлин. — Опять на север — а может, и нет. Устал я от такой жизни, Киалл. Вот возьму и поеду на юг, в дренайские земли. Куплю себе усадьбу, заведу семью...

— А потом налетят надрены и украдут твоих дочерей. Челлин со вздохом кивнул:

— Да. Эта мечта, как и все другие, не выдерживает близкого рассмотрения. Надеюсь, у вас с принцессой все сладится. Ты пришелся мне по сердцу — надеюсь, мне не прикажут тебя убить.

Челлин ушел, а Киалл просидел на том же месте еще час Потом пришел воин и сказал:

— Тебя зовут. — Киалл прошел вслед за ним в большой дом. Танаки снова ждала его на диване — теперь уже в белой тунике, с обнаженными руками и ногами. На ней не было никаких украшений, если не считать серебряной пряжки на широком белом поясе.

Когда Киалл вошел, она встала.

— Милости прошу к моему очагу, Киалл. Садись и поговори со мной.

— О чем, госпожа?

— Назови мне причину, по которой я не должна тебя убивать.

— А разве вы убиваете без причины?

— Случается. Что в этом удивительного?

— Я уже отвык удивляться, принцесса. Вы поможете мне найти Равенну?

Она взяла его за руку, подвела к дивану и усадила рядом с собой, опершись ему на плечо.

— Не уверена. Ты знаешь, что я посылала людей убить тебя и других?

— Да, — шепнул он, чувствуя шеей и щекой тепло ее дыхания.

— Я сделала это потому, что мне сказали, будто герои едут отомстить за набег. Я думала, вы хотите убить меня.

— У нас и в мыслях этого не было.

— А потом я увидела высокого, красивого невинного юношу, ищущего женщину, которой нет до него дела. Этот юноша заинтересовал меня. — Она коснулась губами его щеки, и ее правая рука скользнула по груди вниз, к напрягшимся мышцам живота. Киалл вспыхнул, и его дыхание участилось. — Мне захотелось узнать, — продолжала она тихим и мечтательным голосом, — как мужчина, еще не знавший любви, способен рисковать столь многим. — Ее рука опустилась еще ниже.

Киалл сжал ее запястье.