Та-ак. Держу мысли при себе. Думаю только о главном.

Небо, здравствуй! Ты такое огромное! У Лебедей меньше. А внизу всё такое крохотное. Открываются красоты и дали, квадраты ухоженных полей, лесные кущи, синие ленты рек и, сурийно бликующие небольшие фигурные зеркала озёр. Словно вид из кабины самолёта, только ярче, чётче.

Облако. В него можно нырнуть. Подняться повыше и нырнуть сквозь него. Здорово! Ну-ка, ещё разок. Прохладно. Хорошо!

– «Анна, хватит купаться! – окликнул меня Елисей. – Возвращаемся!».

Мы спланировали над лесом. На поляне стоял Филимон и смотрел из-под ладони в небо.

– «Филимончик, это я», – сообщила Лешему, сделав над поляной разворот.

Я опустилась на башню и обернулась. Быстро схватив халат, заскочила в башенку. Следом опустился Елисей, обернулся.

– Что прячешься? Я же тебя уже видел, ночью, – надевая халат, проговорил он и вошёл в башенку.

– Так, то было ночью. Я, можно сказать, без сознания была.

– Поздравляю! – сказал Елисей, обнимая меня и целуя.

Ой, только, Анна, крепись, не выпускай пламя. До греха недалеко.

– Елисей, отпусти. Не надо. Пошли вниз.

Елисей с трудом сдерживаясь, отступил от меня.

– Прости, – проговорил севшим голосом, – пошли, нас ждут.

У нас был праздник! Грандиозный!

У всех ребят будет, кроме человеческого, ещё по три обличия. Я напомнила будущим Ладонам, что их оборот произойдёт только в день ладонского совершеннолетия, то есть в двадцать пять лет, как и Единорогов. Кроме Дев. Они составляют большое исключение из Уклада.

У эльфов появится юный Единорог. Но это пока большой секрет.

У девочек, кроме дриады Лины, тоже по три оборотных ипостаси, но не все будут Лебедями. Попереживали и успокоились. Зато появятся Лебеди из местных.

Глава 2. Ещё одна задача Триединого

Мне опять приснился Триединый.

Я сидела на большом плоском камне на вершине горы.

Ладоньи горы. Как тут оказалась, не помню. На мне брюки, куртка и лёгкие сапожки. Сижу, любуюсь далями.

ОН подошёл и сел рядом.

«Почему ОН ходит босой? Надеть, что ли нечего?».

ОН усмехнулся, прочитав мои мысли.

– Чтобы лучше чувствовать свой мир.

– А в чёрном-то почему?

– Так белое пачкается сильно.

– Пачкается? – удивилась я. – Обо что?

– О грехи людские. Грешить стали много. Одёжу свою отчищать не успеваю. Вот и приходится в чёрном ходить. Ты что здесь сидишь?

– Да, вот, смотрю на свой мир. Красиво. Почему Ладоны ушли отсюда?

– Они сглупили. Поддались на уговоры драконов – жить отдельным государством да гнёздами. Тебе нельзя в Ладонию. Погибнешь. Там идёт смешение Ладонов и драконов. Дочь плачет, жалеет глупых Ладонов. На-ко, вот, возьми. Это слёзы Лады-Майи.

Он насыпал мне в подставленные ладони пригоршню прозрачных, в форме капель, камешков-слезин, размером с боб.

– Передай Радиму. Пусть приведёт их сюда.

– А с чего ты взял, что я в Ладонию собираюсь?

– Ты не собираешься, но можешь, если Радим тебя уговорит. Тебе туда нельзя. А Радиму передай: дети не отвечают за грехи родителей, но детям приходится исправлять их ошибки. Я на него возлагаю этот груз.

– Почему ты сам ему не скажешь?

– А ты у меня для чего? Передай Слёзы Радиму. И ещё передай: «Не делай этого».

Встал и растаял.

Проснулась я с тяжестью на сердце. Повернулась. Под подушкой что-то прошуршало. Подсунула руку и нащупала мешочек. Достала. На чёрном бархатном мешочке серебром вышит летящий Ладон. Развязала мешочек. В нём– прозрачные камешки-слезины.

Нужно разговаривать с Радимом. Как же это тяжело. Придётся.

Ладно, давай на пробежку. Укрепляй ноги. Единорогу нужны крепкие ноги, чтобы бегать по лесу.

Бежим. Быстрее! Впереди препятствие – три планки. Раз, два, три! Дальше. Как же поговорить с Радимом? Он последнее время какой-то сам не свой. Смурной ходит. Так, ещё три планки. Понаставили! Бегай, прыгай! Уфф! Добежала.