Я не испытывал истинного комфорта в своей комнате, скорее наоборот. Навряд ли у меня был страх. Я просто не желал видеть людей. Противоположность города – природа. Я до последнего думал, что именно она мне нужна. Пока не случилась поездка на рыбалку.

Решившись съездить с тем самым товарищем и взяв с собой ещё одного, мы остались там на одну ночь (чтобы было легче отличать одного от второго, то будем звать второго Артур).

– Там всегда клюёт, – говорил мне Артур по пути, – тебе понравится кого-то поймать.

Я, будучи совершенно бездарен в рыбалке, особо и не надеялся, но взял с собой новую удочку, которую купил мне отец. На ней ещё не было лески, крючка и прочего, но Артур, научив меня, поставил всё сам. Дальше, даже когда окунь срывал крючок, я ставил его самостоятельно.

Мы ехали пару часов, чтобы увидеть скудный пейзаж, который меня ничем не впечатлил – это раз. Хоть ребята и говорили о красоте, сравнивали её с каньонами в Америке, мол это Дикий Запад, моё сердце это вообще не тронуло. Да, большое озеро, скалы (под одной из таких мы даже установили палатку), рядом проблёскивали горы, на другом конце водоёма красивая зелень, а чуть повыше нас тропа из разноцветных растений, которую посеяла природа. Ох, как же много пауков было в этих кустах и цветах. Кстати, насекомые были уже вторым пунктом. В-третьих, не особо приятный сон. Палатка, хоть и располагалась под одной из скал, но я спал в ней на камушках и углях от костра. Воздух не самый свежий и чистый, но чистый, просто я дышал за свою жизнь и более блаженным в других местах.

А ведь там действительно клюёт. Моя первая рыба, которую я поймал, была сорожка. Не маленькая, но и не большая. Новая катушка при этом слетела, я ловко схватился за неё и вытянул рыбу, крутя её на разобранной удочке. Дальше катушку закрепил Артур, и я благополучно вылавливал рыбу через раз. Мне понравилось, в этом было что-то приятное. Опять-таки, это не цепляло мою душу, так что не думайте, что я купил рыбацкий инвентарь и переехал в лес питаться одной рыбой.

Наступила ночь, млечный путь показал себя во всей красе.

Артур ушёл спать, а мы с моим товарищем-путешественником остались стоять, запрокинув головы на звёзды.

– Спутник; а ведь космонавты так далеко от дома.

– Не то, что мы, в девяноста километрах от дома. На МКС, наверное, кипит жизнь.

Я ничего не ответил, просто продолжал хладно смотреть на звёзды. Раньше мне так нравилось это, так вдохновляло, можно сказать, я дрожал от предвкушения моих личностных прекрас жизни. А сейчас я не хотел уезжать, не хотел оставаться. Абсолютное безразличие ко всему меня ничуть не напрягало. Да и сейчас оно не волнует. Наутро мы проснулись пораньше, приготовили поесть и принялись рыбачить дальше. Мой товарищ-путешественник вёл дневник с записями, читал те самые поэмы Пушкина, которые оказались потом на постели, и просто лежал на скалах. В это время мы с Артуром закидывали удочку в воду. Поспав, поев ещё раз, прогулявшись, у этих двоих созрела идея – прыгнуть со скалы в воду. Я не противился ей, но была она мне, честно сказать, неприятна – я не люблю воду (о, Господи, мне не угодишь). Скала была не страшная, я прыгал с куда более высокой, хотя и летели мы секунды две-три. Для меня это выглядело так: "спецназ синхронно прыгает в воду". Адреналина во мне не обнаружилось, я летел со спокойными думами, с такими же погрузился и в воду. Единственное, мне было некомфортно плыть тридцать метров до берега. Я совершенно возненавидел глубину после одного случая, когда плыл метров девятьсот, и меня охватило судорогой. С тех пор я не припоминал случаев, чтоб погружался в воду. Хотя хорошее было время, тогда я улыбался оттого, что выжил, смеялся и шутил, – сейчас я это делаю безжизненно. Конечно же, я доплыл и очутился по другую сторону скал. Тот пейзаж вызвал во мне какое-то чувство ностальгии. Именно в тот момент я понял, что даже величественные виды не бывают для рассудка вечными.

Ничего не брало, думаю, даже если бы я прыгал с вертолёта с неисправным парашютом, то принял бы судьбу на полпути и смиренно с горделивым взглядом летел вниз, ожидая погибели.

Мы обсохли, в очередной раз поели, поиграли в настольные игры и стали собираться. Впрочем, на этом всё. Ничего примечательного в этой поездке не было, кроме комаров. А так неплохой отдых, который мне понравился.

Вернувшись к вечеру, подождав пару часов, мой организм уже опьянел. Именно – на рыбалке я не выпил ни капли. Где нет людей, там нет и магазинов с алкоголем.

Выпивая на улицах, в компаниях, мне вечно не сиделось на месте, и я устраивал всякие сумасбродные выходки. Опустошая же стакан дома, я включал приятные вкусу, уму и сердцу фильмы, порой читал. В общем, становился спокойным.

Итак, я продолжил пить после возвращения с двухдневного отдыха от города. Я чувствовал себя лучше, комфортно, среди руин, паутины, грязи, жуков. Мне очень нравилось спать где-то под вещами, свернувшись калачиком, хоть кровать была широкая, и я мог всласть выспаться, использовал все возможности двухспального места. Почему-то я этого не делал. Постепенно человек убирает от себя ненужное, моё ненужное – это избыток. Если процитировать Канта: "Кто отказался от излишеств, тот избавился от лишений", то вполне становится всё понятным. Нам не нужны двухспальные кровати, если мы спим одни; нам не нужны две тарелки, если всё равно питаемся с одной; не нужны дорогие часы, ведь время от этого не станет значительней; мы спокойно обойдёмся одной одеждой, ведь живём не при параде, а если бы каждый день устраивали карнавалы, я просто бы не выходил из дому.

Товарищ-путешественник покинул меня. На прощание я сказал ему:

– Не знаю, где мы встретимся в следующий раз: в Сибири или на Том свете.

В ответ он сунул мне денежную купюру со словами: "С наступающим днём рождения. Я не знаю, что ты купишь на них, но если алкоголь, то я буду ждать свои деньги обратно".

Товарищ-путешественник был мне давно знаком. Ещё с раннего детства я проводил с ним время. Мы вместе ставили солдатиков в песочнице и стрелялись. Чуть позже мы вместе собирали конструктор Lego, играли в компьютер. Он по большей части был технарём, а я всё же тянулся к неточным наукам. В последующем мы пришли к тому, что человек должен познать множество путей: так я стал изучать химию, астрономию, физику самостоятельно, уже во времена учёбы в колледже, а он в свою очередь пристрастился к литературе ещё с класса восьмого. Вместе ходили в разные кружки, фланировали по улицам нашего города, в общем, этот человек, несомненно, стал кем-то большим для меня. Родители его уехали в другой город, он остался с бабушкой и братом, в конце концов и брат съехал. До этого он часто переезжал сам, у него не было такого дома, который был бы с ним десять лет, не было тех стен, в которых запомнилась бы каждая трещинка, не было бы и узнаваемых запахов. У него был только мир. Целый мир на его ладонях, в его ногах, глазах и коже. Я же имел мир только один – выдуманный.

Конец ознакомительного фрагмента.