Слава о мастерах по дереву из Путкино одно время стояла у всех на слуху. Помню, тогда в моду даже вошли деревянные украшения, но не продержались и сезон. А вот резные безделушки и статуэтки пользовались спросом до сих пор. Даже у меня была путковская шкатулка с секретом… Которую конфисковали с остальным моим имуществом. Но сейчас, глядя на избы, мне казалось, что до столицы доходили лишь крохи от перекупщиков по заоблачной цене. Перед моими глазами открылась прекраснейшая из всех видимых мне картин. Дома почти полностью были украшены красивой искусной резьбой: гладкой, почти неотличимой от картины; с прорезью, и в дырочки были вставлены кусочки разноцветной слюды или глины; выпуклой, к которой можно было прикоснуться и пощупать гладкую древесину; красивой и ажурной, отчего цветы казались волшебно-нереальными. Деревянные узоры были везде: и на ставнях, и на дверях, и на крышах, и на калиточках, и на скамейках со столами. У некоторых даже на заборах! Чаще всего изображали богов-родителей, цветы, птиц, животных и рыб, но попались мне и домики с более интересными картинами. У одного на входной двери плескались в озере русалки. Хвосты их сверкали чешуёй, а груди были прикрыты длинными волосами. Они улыбались и маняще тянули руки. На другом, прямо на заборе, плыл среди бушующих закрученных волн красивый трёхмачтовый корабль, а напротив него поднял из пучины свою длинную шею морской змей. Уверена, если походить тут и осмотреться внимательнее, то можно ещё много чего интересного найти. Но сейчас мне было не до этого. Безумно пахло пирогами с луком и яйцом, отчего болезненно урчал живот.

Возле одного из домов я, наконец-то, углядела людей. Спешилась, накинула поводья на луку седла и подошла к избе. Её ставни украшали рыжие лисы, которые словно гонялись за хвостами друг друга, а на верхней балке «сидели» белые квочки с бордовыми грудками, красными гребешками и женскими лицами. Выглядело это странно, но не отталкивающе.

На скамеечке у калитки сидели две деревенские женщины и о чём-то разговаривали. До меня долетели обрывки фраз:

– …милостивая Мать Марина!..

– …вот и я взмолилась, как увидела!..

Заметив меня, они замолчали. Одна была намного старше, низенькой и сухонькой старушкой с коричневыми пятнами на лице и крючковатым носом. Старуха так на меня грянула своими зелёными глазами, у которых один из зрачков затянула белая пелена, что я сразу вспомнила своего преподавателя по мировой истории – Василису Тихомировну. Она тоже была в возрасте, но обладала железным характером, тяжёлым взглядом и великолепным умением рассказывать. Ничего удивительного, что на экзаменах по её предмету получали не меньше третьей степени. Я же всегда тяготела к истории, поэтому и вовсе заработала первую.

Вторая женщина была помладше и попышнее, с выбеленным лицом, искусственным румянцем и красными, пухлыми губами. Она держала в руках огромный засохший подсолнух и так и застыла, не донеся пухлую семечку до рта.

– Пусть Мать Марина принесёт благо вашему дому, – поздоровалась я традиционной фразой.

Женщины с одинаковым изумлением оглядели мои кожаные ботфорты до колен, пурпурные велюровые кюлоты и чёрный камзол с золотыми пуговицами, на которых был выбит герб Великого института магии Аромской империи.

Наверное, им впервые довелось встретить барышню в мужском костюме.

Сами дамы были облачены в традиционную аромскую одежду: тяжёлые юбки-солнца до щиколоток, белые с вышивками по подолу, горловине и рукавам рубахи, шерстяные душегреи. На головах красиво уложены платки с ниткой бус и монеток, на ногах – шерстяные носки и лапти.

Все украшения на женщинах были деревянные, но так искусно выглядели, что не уступили бы ювелирным изделиям. В ушах у той, что помладше висели большие, в ладонь, серьги в виде пушистых хризантем, а на шее – фиолетовые бусы. На каждой бусинке был выструган цветочек василька, и это поистине была филигранная работа. На правой руке я разглядела брачный браслет из светлого дерева с аккуратной вязью рун, складывающиеся в традиционную клятву: «Навек и после всех век». У старухи серьги были в виде зелёных карпов с тёмными хвостами, а на груди – ожерелье, словно рыбные чешуйки легли друг на друга. Браслета не было. Это могло значить, что она или так и не вышла замуж, что для этих мест нонсенс, или была вдовой и время ношения траурного браслета уже закончилось.

Казалось, я попала в картину знаменитого художника «Две кумушки». Уж настолько фактурные были образы!

– Подскажите, пожалуйста, как проехать к постоялому дома? – спросила я, так и не дождавшись реакции на своё приветствие.

Ответила мне старуха, которая имела больший авторитет. Зелёные глаза под белёсыми бровями пристально посмотрели мне в лицо, а старческий рот скривился в насмешке.

– Значится так, – бодро зазвучал её голос с лёгкой хрипотцой, – поворачиваешь назад на север и едешь до северо-восточного тракту, по нему к Бортомиру. К утру наверняка доберёшься. Вот там и будет тебе ближайша постояльня. – Старушка издала странный протяжный звук. Одновременно он напоминал хихиканье и хрюканье. Никогда подобного не слышала и не горела желание услышать вновь. Звучало довольно противно.

– Корчма?

Кумушки одновременно помотали головами, а та, что помладше, принялась вновь щёлкать семечки.

Путкино располагалось на самом севере Аромской империи и было одним из трёх поселений, которые мирно соседствовали со Старым Лесом. Я, конечно, понимала, что места тут далёкие, но не думала, что настолько. С другой стороны, такая глухомань была мне только на руку.

– Что-то же у вас должно быть для гостей? – хмуро спросила я, теряя последние остатки терпения и сил.

Запах пирога, казалось, стал сильнее, и к нему ещё прибавились пирожки с вишней. Живот от голода свело, и он так громко заурчал, что та, что помладше, сгребла с подсолнуха горшеню семечек и протянула мне в кулаке.

– Храм, – с намёком ответила старая, кинув недовольный взгляд на соседку. Та руку тут же отдёрнула.

Не больно-то и хотелось!

– Пусть Отец Славен защитит нас от невзгод и посягательств пришлых.

Обе женщины сделали руками защитный жест: подняли ладонь вертикально над лицом и сперва опустили её влево, а потом вправо, словно пытались рукой прочертить треугольник, не проведя нижнюю линию.

Я поспешила повторить жест. Не хватало ещё, чтобы меня записали не только в «пришлых», но и в «безбожных».