И тут сверху донесся чей-то стон.

Они подскочили от неожиданности: им отчего-то казалось, что в башне может быть только один человек. Пантелеймон с испугу мгновенно превратился из кота в птицу и порхнул к Лире на грудь. В тот же момент Уилл и Лира заметили, что схватили друг друга за руки, и медленно разжали пальцы.

— Надо посмотреть, — шепнул Уилл. — Я пойду первый.

— Лучше я, — прошептала она в ответ. — Это же я виновата.

— Раз ты виновата, нечего со мной спорить.

Она закусила губу, но позволила ему пройти вперед.

Он двинулся вверх. Свет солнца в стеклянной надстройке слепил глаза. Вдобавок здесь было жарко, как в настоящем парнике, и Уилл не мог толком ни дышать, ни видеть. Нащупав дверную ручку, он повернул ее и быстро шагнул наружу, прикрыв глаза ладонью от ярких лучей.

Он очутился на свинцовой крыше, огороженной парапетом с зубцами. Стеклянный домик находился в ее центре, а свинцовое покрытие с небольшим уклоном спускалось от него к краям, оканчиваясь у кругового желоба с квадратными отверстиями для стока дождевой воды.

Недалеко от Уилла, на самом солнцепеке, лежал седой старик. Его лицо было в синяках и ссадинах, один глаз закрылся. И, подойдя ближе, дети увидели, что руки у него связаны за спиной.

Он услышал их шаги, застонал снова и попытался перевернуться, чтобы защитить себя.

— Не бойтесь, — тихо сказал Уилл, — мы вас не тронем. Это сделал человек с ножом?

— М-м-м, — простонал старик.

— Сейчас мы развяжем веревку. Он не очень крепко ее завязал…

Веревка и впрямь была завязана неуклюже, на скорую руку, и Уилл быстро с ней справился. Потом они помогли старику подняться и отвели его в тень парапета.

— Кто вы? — спросил Уилл. — Мы не знали, что вас здесь двое. Думали найти в башне только одного.

— Меня зовут Джакомо Парадизи, — прошепелявил старик сквозь выбитые зубы. — Я носитель ножа. Я, и никто больше. Тот, молодой, украл его у меня. Всегда находятся дураки, которые ради ножа идут на такой риск. Но этот — самый отчаянный. Он хочет меня убить…

— Не выйдет, — сказала Лира. — А почему носитель? Что это значит?

— Гильдия поручила мне владеть чудесным ножом. Куда ушел тот глупец?

— Он внизу, — ответил Уилл. — Мы прошли мимо него. Он нас не видел. Он махал ножом в воздухе…

— Пытался сделать разрез. У него не получится. Когда он…

— Осторожно! — воскликнула Лира.

Уилл оглянулся. Юноша поднимался в маленькую деревянную надстройку. Он их еще не заметил, но прятаться здесь было негде, и, когда они выпрямились, он среагировал на движение и резко обернулся к ним.

Пантелеймон мгновенно превратился в медведя и встал на дыбы. Только Лира знала, что он не сможет коснуться другого человека, и на секунду юноша застыл в недоумении, но Уилл сразу понял, что он не способен нормально воспринимать происходящее. Брат Паоло и Анжелики явно потерял разум. Его курчавые рыжие волосы были спутаны, на подбородке блестела слюна, а белки глаз неестественно сверкали на солнце.

И он сжимал в руке нож, а у них не было никакого оружия.

Чуть пригнувшись, Уилл двинулся по крыше вверх, прочь от старика, готовый в любую секунду прыгнуть на противника или отскочить в сторону.

Юноша бросился вперед и взмахнул ножом — влево, вправо и опять влево, — загоняя Уилла в угол, где сходились две стены башни.

Лира с веревкой в руках подкрадывалась к юноше сзади. Вдруг Уилл рванулся вперед — так же, как тогда ночью у себя в доме, и с тем же результатом: враг отшатнулся от неожиданности и, споткнувшись об Лиру, упал на свинцовый настил. Все это случилось так быстро, что Уилл не успел толком испугаться. Зато он успел заметить, как нож вылетел из руки юноши и упал метрах в двух от него острием вниз. Пронзив свинец без малейшего труда, как масло, он ушел в него по самую рукоятку и остался в таком положении.

Юноша сразу же извернулся, пытаясь достать нож, но Уилл кинулся ему на спину и схватил его за волосы. Он научился драться в школе: там этой практики было у него хоть отбавляй, потому что остальные дети догадывались о болезни его матери.. И он давно понял, что цель школьной драки состоит не в том, чтобы набрать очки за красоту стиля, а в том, чтобы заставить твоего врага сдаться, причинив ему больше боли, чем он тебе. Уилл знал, что в драке ты должен быть готов причинить другому боль, и знал, что немногие на это способны, когда доходит до дела; но он давно убедился, что у него такая способность есть.

Однако, несмотря на весь его опыт, Уиллу еще никогда не приходилось драться с почти взрослым человеком, который вдобавок был вооружен ножом, и он понимал, что теперь, когда его соперник уронил нож, он должен любой ценой помешать ему подобрать его.

Запустив руку в густые влажные волосы юноши, он потянул их назад, одновременно выкручивая изо всех сил. Юноша крякнул и попытался сбросить Уилла, но тот вцепился в него еще крепче, и безумец взвыл от боли и ярости. Он вскочил и бросился спиной на парапет. Уилл ударился о камень, и этого оказалось достаточно: у мальчика перехватило дух, и руки его разжались. Теперь враг был свободен.