— Шар мистера Скорсби? — спросила она.

— В нем были двое, но на таком расстоянии мне не удалось разглядеть, кто именно. А еще дальше собирался шторм.

Лира захлопала в ладоши.

— Если это мистер Скорсби, — воскликнула она, — то мы сможем полететь с ним, Уилл! Ах, если бы это и правда оказался он! Ведь я даже не попрощалась с ним, а он был так добр… Надеюсь, что мы с ним еще увидимся, — очень надеюсь…

Ведьма Юта Камайнен — ее деймон-малиновка с красной грудкой и яркими глазками сидел у нее на плече — внимательно слушала, так как имя Ли Скорсби напомнило ей о том, куда отправился аэронавт после совещания на озере Инара. Она была той самой ведьмой, которая любила Станислауса Груммана и чью любовь он отверг, — ведьмой, которую Серафина Пеккала взяла с собой в этот мир, чтобы она не убила его в своем.

Возможно, Серафина заметила бы это, но ее внимание было отвлечено другим: она подняла руку и насторожилась, и ее примеру последовали все остальные ведьмы. Уилл и Лира услышали далеко на севере слабый крик какой-то ночной птицы. Но это была не птица — ведьмы сразу распознали голос деймона. Серафина Пеккала встала на ноги и устремила в небо пристальный взгляд.

— По-моему, это Рута Скади, — сказала она.

Все сидели молча, склонив голову, и вслушивались в необъятную ночную тишь.

Затем раздался второй крик, теперь уже ближе, а потом третий; и тогда все ведьмы схватили свои ветки и прыгнули в воздух. Вернее, все, кроме двух, которые стояли рядом, вложив стрелы в луки, охраняя Уилла и Лиру.

Где-то наверху, в темноте, шла битва. Казалось, лишь с опозданием в несколько секунд до них доносятся шум полета, свист стрел, крики боли и гнева, отрывистые команды.

И тут вдруг — так внезапно, что они не успели отпрыгнуть в сторону, — рядом с ними шмякнулось оземь кожистое тело, кое-где покрытое свалявшейся шерстью. Лира сразу признала в этом существе скального мару или кого-то, очень на него похожего.

Из его бока торчала стрела; вдобавок он покалечился при падении, но все равно сумел приподняться и, злобно оскалясь, кинулся на Лиру. Ведьмы не могли стрелять, потому что рисковали попасть в девочку, но Уилл подоспел вовремя и резко взмахнул ножом наотмашь — голова чудища отлетела и покатилась по земле. Воздух вышел из его легких с булькающим свистом, и оно упало замертво.

Тогда они снова подняли головы, потому что участники битвы спустились ниже, и в свете костра мелькали белые руки и ноги в вихре черного шелка, зеленые сосновые ветки, серо-коричневая, покрытая струпьями кожа. Как ведьмам удавалось сохранять равновесие при этих стремительных поворотах, резких остановках и бросках вперед, не говоря уж о том, чтобы целиться и попадать в цель, — это было выше понимания Уилла.

Еще один скальный мара, а потом еще один упали в ручей и на скалы неподалеку и больше не шевелились; и вскоре все остальные с пронзительными воплями и щебетом обратились в бегство и исчезли в темноте в северном направлении.

Несколько секунд спустя к костру спустились Серафина Пеккала с товарками и еще одна ведьма — редкой красоты, черноволосая, с яростно горящим взором и щеками, пылающими от гнева и возбуждения.

Новая ведьма увидела обезглавленного мару и сплюнула.

— Не из нашего мира, — сказала она, — и не из этого. Мерзкие твари. Их целые тысячи, и они плодятся как мухи… А это кто? Неужели Лира? И кто этот мальчик?

Лира ответила ей твердым взглядом, хотя ее сердце забилось быстрее, потому что Рута Скади жила в таком постоянном напряжении душевных сил, что это вызывало нервный трепет в каждом, кто оказывался поблизости.

Затем ведьма повернулась к Уиллу, и он ощутил такой же прилив легкого волнения, но, как и Лира, ничем себя не выдал. Он все еще держал нож; она поняла, что убитый мара — его рук дело, и улыбнулась. Он воткнул нож в землю, чтобы очистить его от крови мерзкого создания, а затем сполоснул в ручье.

Тем временем Рута Скади говорила:

— Серафина Пеккала, я узнаю столько нового: все прежнее меняется, или умирает, или теряет смысл. Я голодна…

Она ела как зверь, жадно разрывая зубами остатки жареной птицы, набивая рот горстями хлеба и запивая все это большими глотками воды из ручья. Пока она насыщалась, другие ведьмы оттащили прочь мертвого мару, подложили в костер веток и выбрали новых дозорных.

Остальные уселись вокруг Руты Скади, чтобы послушать ее рассказ. Она поведала им о своей встрече с ангелами и о путешествии к твердыне лорда Азриэла.

— Сестры, представьте себе огромнейший замок — крепостные валы из базальта вздымаются к небесам, и со всех сторон туда сходятся широкие дороги, по которым везут бочки с порохом, провизию, броневые плиты, — как он все это организовал? Мне кажется, он готовился к этому долгое время, целые века. Он начал готовить это еще до того, как мы родились, сестры, хотя он намного моложе нас… Как это может быть? Не знаю. Не могу понять. По-моему, он повелевает временем, заставляя его бежать быстрее или медленнее, как ему угодно. А еще в эту крепость стягиваются самые разные воины из разных миров. И мужчины, и женщины, и духи, жаждущие битвы, и вооруженные существа, каких я в жизни не видела, — ящеры и обезьяны, огромные птицы с отравленными шпорами, создания до того диковинные, что им невозможно подобрать имя на нашем языке. Кстати, в других мирах тоже есть ведьмы — вы об этом не знали, сестры? Я говорила с ведьмами из мира, похожего на наш, но во многом от него отличающегося, потому что эти ведьмы живут не дольше наших людей и среди них есть мужчины — ведьмы-мужчины, которые летают, как мы…