«Десять лет моей отрадой была Дина, и восемь лет я страдала после ее гибели. И совсем забыла, что у меня есть сын. Но тогда не могла с собой ничего сделать. Наша жизнь с Антоном рухнула. И сейчас пришло время рассказать правду. Она будет горькой и принесет тебе страдания, но ответит на главный вопрос: «Почему мы любили Дину больше тебя?».

После этой строчки мне пришлось прерваться. Чрезмерная родительская любовь к сестре уже не казалась сейчас такой болезненной, спустя годы, но все равно оставила шрам на душе. В детстве я задавал себе этот вопрос, и вот есть ответ. И лишь промелькнула мысль, а может, я сейчас прочитаю и окажусь прав, когда в детстве предполагал, что родители просто хотели больше девочку? Она же родилась у них поздно.

Но потом я почувствовал, как на меня накатывается дурнота, и голова стала кружиться, я стал бояться узнать ответ, и задал себе еще раз вопрос: «Хочу знать или нет?».

И понял что хочу. Как в холодную воду бассейна, я снова окунулся в чтение письма.

«Долго мы с Антоном хранили эту тайну. Но на пороге смерти я встретилась с ним, и мы попрощались. И обсуждая нашу жизнь, мы поняли, что нам надо отпустить прошлое и раскрыть тайну. Мы были неправы по отношению к тебе, и слишком поздно это поняли. И договорились, что я расскажу тебе правду, и первая попрошу прощения. Все дело в том, Костик, что ты нам не родной сын».

Строчки поплыли у меня перед глазами, и слезы заструились по щекам. Я откинул письмо, как будто это ядовитая змея, и закрыл лицо руками, чтобы не смотреть на Дашу. Только не это. Перестал дышать и лишь ощущал, как ладони стали мокрые. Я никто для мамы, которую очень любил. И оказался не готов к такой правде. Как же больно это осознавать. Надо найти в себе силы читать дальше. Проморгался, смахивая пелену, и взял письмо снова в руки.

«Антону было сорок лет, он был холост и познакомился с твоей мамой случайно. Не смог пройти мимо плачущей на скамейке девушки на большом сроке беременности. Твой настоящий отец выгнал Надю на улицу, и ей некуда было идти. Антон пожалел ее, а потом женился и дал тебе свою фамилию и отчество. Когда тебе был год, Надя погибла. Потом мы познакомились и полюбили друг друга. Я старалась быть тебе хорошей мамой, ведь мы думали, что родных детей у нас уже не будет. Но потом родилась Дина, и наш мир перевернулся».

Отец совершил благородный поступок. Не каждый бы смог. И если бы не он, я бы мог только предполагать, как сложилась моя судьба. Я стал вспоминать, каким он был в детстве? Папа был строгим, растил меня мужчиной, и я чувствовал отцовскую теплоту, но после рождения сестры его мир тоже перевернулся, и я его потерял. Отец очень любил Дину. Прислушался к себе, пытаясь понять, что чувствую к нему. И понял, что на него обиды нет, просто за помощь моей настоящей маме.

Я немного смял письмо, чувствуя, как закипает в душе ярость. Если бы встретил это подобие мужчины, называемое моим настоящим отцом, врезал бы ему по лицу.

Разглаживая лист бумаги, чтобы продолжить чтение, решил, что если папа позвонит, я поговорю с ним. Теперь понимал, почему он не взял трубку, когда я хотел сообщить, что мама умерла. Они успели обо всем договориться.

«Когда Дина погибла, мы думали, что наша жизнь кончилась. Две недели мы плакали в объятиях друг друга, пытаясь осознать, что дочери больше нет. Наша душа умерла вместе с ней. Еще через неделю Антон стал уговаривать меня жить дальше, ради него, но я не хотела слушать и понимать. Мы не смогли вместе пережить трагедию, и я его выгнала. Восемь лет страдали по дочери раздельно. Он смог справиться и не утопал в ней, как я. Антон сказал мне, что всю жизнь любил меня и дочь. Он выбрал одиночество осознанно. И это была моя главная ошибка, которую допустила в жизни. Я потеряла любовь мужа и сына, которая у меня была».

Теперь, прокручивая все детство до рождения сестры, и после, сразу все понял. Дина была их вселенной, а я никто, подобрыш. Может, они меня немного и любили, но потом вся любовь досталась родной дочери.

Все поступки родителей уложились в моей голове. Последняя воля мамы про общий памятник. И почему им не была нужна моя любовь, когда сестра погибла. Если я неродной, то разве справедливо быть на втором плане? Сейчас в моем сердце проворачивали нож, причиняя адскую боль. Хотелось все бросить и ехать к Аленушке, обнять ее и почувствовать себя нужным. Только любимая жена сможет мне помочь справиться с этим. Почему она так не вовремя уехала?

Взял себя в руки и сказал себе, что нужно собраться и дочитать. Мама много написала.

«Костик, отец очень раскаивается, что с тобой не поговорил, когда ушел. Он тебе позвонит, когда наступит его время, и попросит прощения. Но сейчас не может. Пойми его и прости».

Я прочитал только половину, а мне казалось, что душу раскатали катком. Даже отец не может со мной поговорить, или не считает нужным. Когда придет время? Я понимал, что это означает. Захочет, чтобы я его похоронил рядом. Хорошо, пусть будет так. Это его решение. Где найти силы все это дочитать. За что мне эта пытка?

«Долго решала, говорить лично или через письмо. И поняла, что не смогу отвечать на твои вопросы. И на главный: «Зачем тебе нужно знать эту правду?». Но мы с Антоном решили, что так тебе будет легче нас понять, хотя это слабое оправдание. Но, оказалось, совсем непросто одинаково любить неродного сына и дочь».

Слова резали, как острый лист бумаги. Было больно читать и сложно думать об этом. Я понять не мог, и сейчас не старался. Слезы снова текли. Представил, если бы мама сказала лично. И почувствовал, что оказался бы не готов. Может, оно и к лучшему, что через письмо. Но тогда я бы услышал слова любви? Нет, конечно. Родители меня не любили. Это была самая горькая правда, которая открылась из этого письма. Не было сил ее принять, и я отложил его, невидяще смотря сквозь Дашу. Пелена от слез застилала глаза. Руки дрожали, когда я снова стал вчитываться в мамин почерк.