Дель Грано скривился недоверчиво. Святоши не внушали особого уважения. Какие-то серенькие, плюгавые, все на одно лицо. Что они смогут противопоставить колдуну? Вот если бы рядом с ним шагал хотя бы один волшебник из прошлого. В тот год, когда на Сасандру обрушилось проклятие черной хвори. Чума… У выживших до сих пор пробегает дрожь между лопаток при этом слове, а перед глазами встают груды непогребенных трупов, которые потом сожгли, дабы положить конец распространению заразы; искаженные мукой лица больных; рыскающие по улицам городов дикие коты и отяжелевшие, сытые до полного безразличия вороны.

В год морового поветрия дель Грано исполнилось пять лет, но он хорошо помнил прошагавшего по улицам родной Каварелы мага в светло-сером, кажущемся серебряным одеянии. Целитель щедро выплескивал доставшуюся ему по воле Триединого Силу, и болезнь отступала. Лица недужных разглаживались, жар спадал, дыхание становилось ровным, исчезали кровавые волдыри и язвы, усеивавшие кожу. Имени чародея никто не спросил, а если кто знал, то сохранил в тайне. Но благодарные горожане поставили на главной площади Каварелы бронзовую статую бородатого волшебника с простертой в сторону моря дланью. Десять локтей в высоту сама скульптура и еще шесть локтей – постамент из черного с синим глазком камня. В первый день месяца Быка фигуру начищали до ослепительного блеска, и она горела, соперничая яркостью с солнцем.

Вот такого иметь бы в союзниках! Уж тот неизвестный маг сумел бы горы свернуть движением бровей и реки повернул бы вспять, лишь слегка вспотев.

– А что, господин дель Грано, – отвлек командира молоденький, безусый еще лейтенант, – это правда, что враги государства даже в Верхнем городе гнездо свить исхитрились?

Под тяжелым взглядом дель Грано офицер – даже не офицер, а офицеришко – сник, попытался скрыться за спинами товарищей.

– А как вы думаете, господа гвардейцы, – командир подкрутил ус, – куда мы идем? Может, в гости к его императорскому величеству? Вина попить, о жизни поговорить… Или к господину канцлеру?

Юноши захохотали. Изобразили улыбку суровые сержанты.

Жрецы с осуждением покачали головами. Шутки с упоминанием правителя не приветствовались.

– Не буду повторяться, господа гвардейцы! – с напускной строгостью проговорил дель Грано. – Задание всем понятно. Каждый знает свое место. Знает, что должен делать. Живым не уйдет ни один.

– Слава императору! – сдержанно, вполголоса отозвались воины в алых с золотом мундирах.

Отряд двигался, не сбавляя шага.

Сад Каменных утесов с его желтыми глыбами песчаника, обточенными ветром до причудливых очертаний, остался справа. Поющий фонтан, сооруженный умершим лет сто назад мастером, – слева. Они миновали белокаменный храм Вознесения, свернули на улицу Победы при мысе Рапалло.

Увидев трехэтажный особняк с выложенным розовым туффитом крыльцом и выступающими по бокам от него эркерами, лейтенант переглянулся со старшим жрецом. Священнослужитель едва заметно кивнул.

– Самострелы к бою! – скомандовал дель Грано. – Окна под прицел. Второй десяток и третий заходят с черного хода. Первый и четвертый – на крыльцо. В разговоры не вступать! Смерть проклятым заговорщикам!

– Слава императору! – грохнули гвардейцы, на этот раз не скрываясь. Бросились к дому.

Двое с разбегу ударили плечами в дверь. Отскочили, ударили снова. К ним присоединились еще двое.

Из окон второго этажа полетели горшки с цветами, тяжелые вазы, с громким треском разлетелся в щепки столик из желтоватого дерева.

В ответ гвардейцы разрядили арбалеты, принялись вновь сгибать дуги, упираясь ногами в стремечки.

– Помощь врагам государства карается смертью! – выкрикнул лейтенант, желая запугать и склонить на свою сторону многочисленных слуг, наверняка скрывавшихся в здании вместе с хозяином. – Приказываю прекратить сопротивление!

Второй залп по окнам вынудил защитников спрятаться в глубине комнат. Мебель и предметы искусства перестали падать на головы солдат. А может, просто закончились?

Еще одно усилие у дверей, и створки распахнулись. Четверка гвардейцев ввалилась внутрь.

Дель Грано взмахнул мечом, направляя им на помощь еще полный десяток во главе с молодыми лейтенантами. Следом заспешили и монахи. Похоже, их очень привлекала личность скрывающегося мятежного богатея.

– Сдавайтесь! – выкрикнул командир еще раз, обращаясь к зияющим, словно открытые раны, окнам.

И тут внутри дома раздался глухой шлепок.

С треском распахнулись ставни на первом этаже.

Из дверей выкатились два жреца. Словно два гигантских перекатиполя, они пропрыгали по ступеням и распластались на мостовой.

Нутро особняка разразилось криками боли и ужаса. В окнах заклубилась тьма. Более черная, чем безлунная ночь, она шевелилась, как живое существо.

– Три тысячи демонов… – прошептал белый, как мел, лейтенант. Но он быстро взял себя в руки, скомандовав: – Все за мной! Смерть мятежникам!

И первым бросился на крыльцо.

Подбадривая друг друга, гвардейцы потянулись за ним.