– Ну ты зверь! – хмыкнул Бучило, подмигивая парню. На щеке северянина алел глубокий порез, и струйки крови стекали, напитывая светлую бороду.

– Уходят! – донесся голос Кулака.

В самом деле, теснимые со всех сторон защитники Медрена отступали к дальнему выходу. Многие из них с трудом удерживали оружие. Но Джакомо, по-прежнему невредимый, размахивал шестопером, отражая попеременно то мощные удары Мудреца, то косые, режущие взмахи фальчиона.

Тьялец быстро обвел глазами поле боя.

Вельзиец Куст слабо ворочался в расплывающейся луже крови. Похоже, его выпотрошили, как рыбу. Комель, привалившись спиной к стене, дышал часто и неглубоко. Его скуластое лицо кривилось от боли. Возможно, ребра сломаны. Ну, это не смертельно…

– За мной! – прокричал Кулак. Он изловчился и отсек медренскому оруженосцу кисть вместе с зажатым в ней мечом. – Навались!

«Совсем как работяги на лесоповале. Навались, подсоби…» – усмехнулся Кир и побежал на помощь. Бучило ненамного отстал от него.

– Вот он!

Звуки пробивались к сознанию замедленно, словно через кипу овечьей шерсти.

Антоло попытался открыть глаза. Видел он тоже как сквозь пелену, будто туманным вечером идет среди холмов Табалы, возвращаясь с пастбища.

Парень моргнул раз, другой… И увидел стоящие прямо перед его носом ноги. На сапоги налипли грязь и солома.

– Чего это с ним, лопни мои глаза? – проговорил кто-то до боли знакомый.

До боли? Чего-чего, а боли хватает… Ни ответить, ни даже пошевелиться Антоло не мог. Тело онемело, и при этом болели каждая мышца, каждый сустав, каждый волосок.

– Чего-чего… – ответил сварливый, чуть надтреснутый голос. – «Аишт»… энтого… тебе не шуточки… Кого хочешь… энтого… ухайдакает…

– Сбивать замки? – теперь бас. Его бывший студент тоже слышал не так давно.

– Шбивай уже… энтого… не шпрашивай…

Так ведь это Почечуй!

Неужели наши в городе?

Антоло захотелось закричать от радости, но в это время чьи-то руки придавили к полу его ручные кандалы. Скрипнул металл о металл.

– Потрепи, Штудент… энтого… Мы шейчас…

Дужка замка хрустнула и отскочила.

«Почему они просят меня потерпеть? По сравнению с…» – подумал табалец, прислушиваясь к звонкому щелчку, с которым лопнули ножные кандалы.

И тут два человека сразу – уж не Кольцо и Лопата это? – дернули его руки и ноги.

Парень взвыл. Из глаз брызнули слезы, которые он почти сутки сдерживал, твердо решив не показывать врагам малодушие. Перед друзьями слабаком выглядеть тоже некрасиво, но Антоло ничего не мог с собой поделать. Он рычал, повизгивал, бился затылком о земляной пол, пока кто-то не подставил ладони.

– Держи! – Перед прояснившимся взором возникла окладистая борода. Лопата сунул горлышко фляги табальцу в зубы. Вино! Дрянное, местное, терпкое винишко… Но каким же вкусным напитком показалось оно сейчас! Щедрый дар Триединого. – Ты глотай, глотай!

Да с радостью!

Огненными шарами вино падало в желудок, растекалось, словно степной пожар под северным ветром. После третьего глотка Лопата отнял фляжку.

– Хватит, а то нам тебя… энтого… на руках тащить… энтого… придетша… – жутковато улыбаясь беззубым ртом, пояснил Почечуй.

– Найдите наследника… – сипло проговорил Антоло. Он попытался приподняться, но руки-ноги еще не слушались. Кровь, прихлынувшая к онемевшим пальцам, жгла и колола, словно сотни диких лесных пчел.

– Какого такого наследника? – присел на корточки рядом с ним Кольцо. – Когда ты успел?

– Да не его, дурень! – Лопата дал напарнику легкий подзатыльник.

– Ландграфа… – подтвердил студент.

– Ну, найдем… энтого… Дальше-то что?

– У него медальон… Не дайте барону Фальму… добраться первому до него… – Длинная фраза далась парню слишком тяжело. Он закрыл глаза и ощутил, что летит в бездонный колодец.

Легкий удар по щеке вырвал его из небытия.

– Держишь жубами, Штудент. – Почечуй наклонился так близко, что табалец хорошо различил его пористый нос и нечесаную бороду. – Коль наш… энтого… дождалша, держишь…

Антоло кивнул. Снова почувствовал головокружение, увлекающее в омут, и решил, что больше не станет так рисковать.

– Я к Кулаку? – подскочил Кольцо. Видно было, что ему аж не терпится сообщить соратникам радостную новость.

– Давай! – махнул рукой коморник.

Табалец вдруг подумал, что надо спросить о судьбе Лейны. Наверняка ее держат где-то здесь. Потом хорошо бы узнать о Цветочке и Кирсьене. Сумели они спастись или нет? И напоследок попросить, чтобы кто-нибудь принес его книгу. Ту самую, которую он нашел в оружейной комнате. Почему-то ему казалось, что отныне его жизнь навечно связана с трудом неизвестного автора.