Жаль красавца… Кто же это его так?

Впрочем, какая разница?

Подранок есть подранок. Его муки необходимо прекратить. А заодно и олениной запастись. Не пропадать же добру? Жители подземелья не слишком баловали себя и гостя мясом.

Кир подогнал остров к берегу. Заставил случайно оставшийся в дерне корень выползти на поверхность и сцепиться с корнями плакучей ивы, чьи ветви нависали над водой.

Олень скосил выпуклый карий глаз, дернул ухом, но у него не осталось сил даже на то, чтобы отпрянуть в сторону. Он только дернул шкурой, когда человеческая ладонь легла ему на шею.

– Спи… – приказал Кир.

Веки рогача опустились. Дрожащие бока равномерно заходили вверх-вниз, как кузнечные мехи.

– Умри…

Кир сжал пальцы в кулак.

Сердце оленя стукнуло дважды и замерло. Живчик на шее больше не бился.

«Это ж я так и с любым человеком могу… – подумал тьялец. – Страшно… По силам ли мне выдержать и не пустить в ход такое оружие? Зачем вообще человеку этот груз? Обладать силой и властью и постоянно бороться с искушением пустить ее в ход…»

– А ты вырос, т’Кирсьен делла Тарн! – послышался насмешливый и удивительно знакомый голос из кустов.

Молодой человек вскинулся, окружая себя щитом уплотненного воздуха.

– Кто здесь?

– Эй, ты только не запусти чародейством каким-нибудь с перепугу! – проскрипел второй голос. Тоже ужасно знакомый…

Где же он его слышал? Неужели?..

Да нет, не может быть…

– Если ты обещаешь не делать глупостей, мы выходим, – пообещал первый голос.

– Кто бы вы ни были, я вас не боюсь, – твердо ответил Кир. – Если бы я хотел, то давно испепелил бы ваш куст. Так что выходите, не делая резких движений, и держите руки на виду.

– Нет, ну ты слышал?!! – расхохотались в кустах.

Ветки задрожали, и на берег выбрался человек в меховой безрукавке поверх затертого, покрытого подозрительными темными пятнами, когда-то серого камзола. Темные с проседью волосы, седая щетина на щеках…

– Мастер? Это вы? – не смог сдержать удивления Кир, открыв рот не как уважающий себя волшебник, а словно обычный мальчишка.

– Конечно, я! – улыбнулся лучший сыщик Аксамалы.

Следом за ним выбрался остроухий. Белые, будто седые, волосы его, смазанные соком неизвестного растения, торчали гребнем на голове. В руках дроу держал расснаряженный лук, напоминавший длинный посох.

– Белый?! – Глаза тьяльца полезли на лоб.

– А ты кого ожидал увидеть? Ведающего Грозу? – сварливо отозвался карлик.

– Откуда вы здесь? Какими судьбами? – Молодой человек шагнул вперед, протягивая старым знакомцам руки. Мастеру – правую, а Белому – левую.

– Какими судьбами? – покачал головой сыщик. – Мне иногда кажется, что наши судьбы сорвались с цепи, словно бешеный кот. Вот и мечутся, выдавая такие кренделя, что обхохочешься. Иначе и не объяснить все эти встречи, расставания…

– Спасибо, что добил моего подранка, – вмешался Белый. – Я, конечно, знал, что не промахнулся.

– Так это твоя стрела?

– А чья же еще? – Дроу подошел к оленю, наклонился, схватил стрелу пониже оперения и, напрягшись, вырвал ее. Пристально осмотрел. – Около сердца прошла. Кровь алая… Слишком долго бежал с такой раной.

– Мы все слишком долго живем с нашими ранами… – философски заметил Мастер. – А ты сильно изменился, Кир.

– Еще бы! – развел руками молодой человек. – Одет в кот его знает что. Ноги вот не слушаются… – Он сделал напоказ несколько шагов, излишне сильно припадая на плохо зажившую ногу.

– Не выдумывай! – сурово оборвал его Мастер. – Если бы я не знал, что ты смеешься, то разочаровался бы в тебе. Ты изменился не внешне. Ты стал другим изнутри. Знаешь, как яйцо свежеснесенное и то, из которого вот-вот цыпленок вылупится. Снаружи посмотришь – никаких отличий. А внутри совершенно разные.

– Сравнение с яйцом мне льстит, – усмехнулся Кир. – Ладно. Поговорим, думаю, у костра?

– Само собой! – бросил через плечо Белый, уже перевернувший тушу оленя на спину и сделавший первый надрез вдоль брюха.

– Я сейчас хвороста наломаю… – кивнул сыщик.

– Я помогу, – поддержал его Кир.

Пока дроу свежевал добычу, люди натаскали внушительную груду хвороста. Мастер вытесал и забил в землю две рогульки, обстрогал ивовый прут, которому предстояло послужить вертелом.

Кир направил палец на сложенные кучкой ветки. По его приказу разгорелся маленький, но жаркий огонек. Волшебное пламя перекинулось на ветки и сучья, не страшась ни сырости, ни ветра.

– Видишь, правду я о нем рассказывал, – оскалил лошадиные зубы Белый, нанизывая еще теплые куски печени на прут.