И выхожу под дождь в раздумьях покурить.

И намокает рваный свитерок,

Тем самым намекая уходить.

Обратно на вокзал и покупать билет.

Садиться на автобус, и в салоне греться.

И где-то на дороге погибает интернет,

Не написать, не позвонить. И никуда не деться.

С фальшивой родиной я с радостью прощаюсь.

Клянусь я богом – больше не вернусь.

Я будто бы по новому рождаюсь,

И больше ночью не боюсь.

На остановке в Вознесенье – на паром,

Чтоб переплыть могучее течение реки.

Забываюсь я в автобусе прекрасным сном,

В котором лето долгое, а зимы коротки.

По городу.

А мы будем кататься по городу?

Музыканты по секрету мне сказали,

Что слезы, хранимые с молоду,

Высохнут на магистрали.

А знаешь, что они еще сказали?

Что карелы даже в бурю не спешат.

Они меня к неспешности призвали:

"Скоро ты узреешь результат".

Поэтому не жми на газ.

Хочу не торопиться к ночи.

Мой любимый город – синеглаз!

Из озера хочу воды глоточек.

Следующая остановка – берег.

Ты только посмотри на эти волны!

Давай подкинем музыкантам денег,

Чехлы от их гитар не полны.

Следующая остановка – площадь Кирова.

Это церковь, или музыкальный театр?

Чертовы ветра меня сведут с ума.

Но я переминаюсь в остановках,

В одиноких конечных, где тьма.

Машины сигналят в издевках…

Следующая остановка – Чална.

И как мы здесь оказались?

Мы видели как отражались,

Огни городские на глади воды.

На Чертов стул поднимались;

Говорят, что эти места не чисты.

В машине… В машине согреются руки,

А сердце – от вида "Комет".

У берега плещутся щуки.

Звенит из шунгита браслет.

Архипова 2.

Это ни к чему, и не стоит говорить,

Но сидя в еденице, я схожу пред Чапаевским кольцом,

И иду через лесок к многоэтажке,

Чтоб увидеться с отцом.

Его квартира на самом верхнем этаже,

И когда-то здесь на подоконнике цвели герани.

Сейчас от старости поблекла вся отделка,

Обнажая в стенах трещины, как раны.

А вот его любимый на балконе стул.

Помню, он курил, разглядывая город.

Я помню запах папирос и с леса гул,

А так-же грязный ворот.

Мне нравилась его рубашка,

Ее полы мне мелкому прятали коленки,

В кармане справа зажигалка, спички,

Слева от зарплаты деньги.

Споет ли мама колыбельную?

Споет ли, прежде чем уйти?

Начать ли жизнь отдельную,

Чтоб себя быстрей найти?

Найдет меня отец,

Пока я раз за разом умираю,

В поисках его души.

Тени от меня его следы скрывают,

И город, кажется живет во сне,

И счастьем тех, кто грустным спать ложится.

Я сочиняю песни о весне,

И так боюсь влюбиться.

Не очень хорошо быть рядом с тобой,

Мне запрещают делать то, что я хочу.

Но для разбоя мальчик в доску свой,

Меня спросили – я молчу.

Ну и где же мой отец?

В высотке на Архипова пьянчуги незнакомцы,

Пьют на лавке, ждут конец,

По улицам, по тротуарам скользким.

21й год.

Я слушал песни жаркой ночью,

И возвращался из К&Б со смены.

Вниз по Невскому домой,

Июнь, ты слышишь? Мне было хорошо.

Музыка у берега казалась мне родной.

Мой друг – свидетель солнцем выжженных волос.

Кэмэл сотка с кнопкой, вкус дюшеса,

Я энергетиком сменил вино,

Вину на жажду жизни. Я – повеса,

А не малец, спустившийся на дно.

В июне 21го, я помню -

Ночь была как золотистое руно.

Что тогда произошло, в конце июня?

Что именно не знаю, но я помню аромат духов,