– Я не шучу.

– Я тоже. Все сделаю по высшему классу, если ты дашь мне карт-бланш.

– Уже дал. Ни меня, ни Йоко в Штатах не будет. Приезжай послезавтра на «Рекорд Плэнт» и заключай контракт с Геффеном на твоих условиях. Только вменяемых. Он будет в курсе.

– А кто мне покажет материал?

– Геффен. И музыканты, ты их всех знаешь. Идет? – Заметано.

Джон уже хотел положить трубу, но в последний момент спросил:

– Кстати, а ты чего звонил-то?

– Да так, – отозвался Дэвид, – сам не знаю.

– Молодец! – просиял Джон и бросил трубку.

– Ну вот, послезавтра продолжите запись. С вами будет работать Деннис Феррант, – объявил он, вернувшись к музыкантам.

Услышав это имя, Геффен обрадованно хлопнул себя по ляжке, а Йоко поджала губы, но промолчала. Отношения отношениями, а продюсером Деннис был первоклассным, этого она не признать не могла.

В самолете Нью-Йорк – Лондон они все-таки опять чуть не разругались. На то было несколько причин.

Во-первых, Джон настоял на том, чтобы они полетели на «конкорде», и, к ужасу Йоко, выложил за два билета одиннадцать тысяч баксов.

Во-вторых, мимо живого «битла» каждые пять минут сновали симпатичные стюардессы, ласкали его бархатистыми взглядами, предлагали разные деликатесы, интимно сообщали, что двигаются по поднебесью с крейсерской скоростью две тысячи пятьдесят километров в час и двусмысленно намекали на то, что находятся на высоте шестнадцать тысяч метров. При этом все они почему-то слишком низко наклонялись. Но когда их взгляды падали на широкоскулое каменное лицо миссис Леннон, улыбки увядали и девушки быстро исчезали в служебных отсеках.

В-третьих, Джон дал девятнадцать автографов пассажирам разного возраста и цвета кожи, а у Йоко автографа не попросили ни разу.

И наконец, кульминацией послужили два пухлых отпрыска, брат и сестра, которых привела к креслу Джона еще более габаритная мамаша. Увидев Йоко, мальчик спросил оглушительным шепотом: «Мам, а кто эта узкоглазая рядом с Джоном Ленноном?» Джон, уже принявший за воротник две порции виски и бокал шампанского, неистово заржал. Но тут же осекся и примирительно сказал:

– Мать, ну что ты дуешься? Дите ж несмышленое, само не знает, что несет…

– Насрать мне на дите, – хладнокровно отозвалась Йоко. – Я действительно напряжена, но это из-за альбома. И из-за Шона.

– Брось, Хелен о нем прекрасно позаботится. Я и сам скучаю, но не могли же мы тащить его с собой в Россию. В Лондоне сразу же позвоним ему. Из ближайшего автомата.

Джон покосился на Йоко. Она продолжала сидеть с непроницаемым лицом. Тут он вспомнил, что она назвала две причины своей напряженности, и Шон был второй из них.

– А что альбом? – риторически произнес он и легкомысленно махнул рукой. – Деннис его сделает.

Йоко с громким шипением выпустила воздух между зубов.

– Говорю тебе, сделает!

– Да?! А он будет обзванивать их, как я, и вытаскивать на студию, когда один уже в запое, второй продался на другую сессию, третий пообещал и не пришел, а четвертый врет, что заболел?!

– Будет, будет. А если кто не появится, он найдет на замену кого-нибудь получше. И вообще, мать, в конце концов, напрягаться или не напрягаться – это твой выбор, на самом деле от этого ничего не зависит.

– Не сотрясай воздух зря. Скажи честно, что тебе просто на-пле-вать.

– Ну, если ты настаиваешь… Да, мне просто наплевать. Йоко передернуло.

– Я сделал все, что было в моих силах, – продолжал Джон, не глядя на нее. – Я придумал для твоих песен отличные аранжировки, записал твой вокал и сам исполнил подпевки, я нашел отличных музыкантов, жирного инвестора и надежного продюсера. От меня уже ничего не зависит, и теперь мне действительно на-пле-вать. Тем более что впереди меня ждет кое-что поинтереснее…

– Так, всё, теперь стих, – остановила его Йоко жестом.

– Только, пожалуйста, не на японском.

– Что?… Я говорю, закрыл глаза и стих. Спи. Нам лететь еще полтора часа, и можно вздремнуть. Неизвестно, что нас ждет в Лондоне и будет ли там возможность передохнуть.

Помолчав, Йоко сделала над собой усилие, улыбнулась и вкрадчиво спросила:

– Джон, милый, скажи мне честно, мои песни, что, правда, полное дерьмо?

– А? – Джон уже клевал носом. – Нет.

– А вы с Полом будете их играть?