«25.12.2023.»

Эти цифры говорят мне о том, что, либо сейчас конец декабря, либо записи Эммануила оборвались этим числом. Отлистнув несколько страниц, я убеждаюсь, что это дневник, в который хозяин регулярно заносит свои наблюдения. Понимая, что времени нет, я решаю расшифровать каракули хотя бы на последней странице.

Внезапный порыв, заставляет меня хлопнуть ладонями по карманам пижамы.

«Телефон!»

Я вспомнил о нём только сейчас, когда подумал, что можно просто сфотографировать страницы блокнота. Вот, что ещё было не так, всё это время. У меня не было телефона. Более того, я не видел, чтобы Эммануил пользовался телефоном тоже. Он ни разу не то, чтобы не звонил, или набирал сообщение, но даже не держал его в руках. Как же я сразу не обнаружил этого вопиющего факта?

Я решаю, что разберусь с этим позже, а пока нужно разобраться, хотя бы с последней записью. В веренице петлиц и штрихов, с трудом нахожу знакомые буквы, пытаюсь объединить их в слова. Невероятным умственным усилием, трансформирую спирали в фразы.

«Восстановление идёт быстрыми темпами. Ещё пару дней и мы закончим. Главное докопаться до сути, раньше того, как он всё узнает.»

Строчка вспыхивает, загорается красным. Эта фраза многое проясняет. «Раньше того, как он всё узнает…». Это означает, что Эммануил знает всё. Как минимум, он знает что-то такое, о чём я даже не догадываюсь. Я больше не вижу смысла расшифровывать эти иероглифы. Зачем, если можно всё узнать у их автора. А если он не захочет говорить?

Нужно сделать так, чтобы захотел.

Ещё раз обшарив взглядом небольшое помещение и, убедившись, что и здесь нет оружия, быстро его покидаю. Минуя гостиную, прохожу в крошечную прихожую, и, отсканировав её внимательным взглядом, открываю дверь.

Солнечные лучи, преломляющиеся от заснеженных вершин, больно режут глаза. Отсутствие солнцезащитных очков и давящий на глаза свет, только усиливают головную боль. Подслеповато щурясь, я ухожу с крыльца и огибаю дом справа. В моей голове уже есть план дальнейших действий. Пусть он проще и тупее колуна, но сейчас это то единственное, что представляется мне верным.

Выглядывая из-за угла деревянного сруба, я вижу, что Эммануил только лишь начал своё возвращение. В отличие от подъема, спуск он преодолевает пешком. Маленький, но чрезвычайно подвижный, он чем-то напоминает мне оживший смайлик. Только этот смайлик не вызывает у меня ответной улыбки.

В ожидании, пока объект спустится, меня посещает ещё одно неприятное открытие. Оглядывая сложный, почти не имеющий горизонтальных поверхностей, горный ландшафт я понял, что за бесконечной болтовней, которой меня отвлекал на прогулках Эммануил, не заметил ещё одной важной вещи. Небольшой домик, стоит на крошечном плато. Окаймляющая сруб, ровная площадка , немногим больше его в периметре, так что с краёв остаётся около десяти метров. С одной стороны, эта площадка переходит в ведущую в гору тропинку, единственной по которой мы гуляем, и на которой сейчас находится Эммануил. Правый и левый края этой площадки висят над пропастью. С задней её части есть крутой спуск. Он видится мне настолько экстремальным, что неподготовленный человек вряд ли преодолеет его без скалолазной экипировки. Само собой, ни машин, ни любого другого транспорта, с помощью которого мы могли сюда попасть тоже нет. Я смотрю в расстилающуюся внизу огромную долину, и у меня захватывает дух. Как мы сюда попали, учитывая то, что Эммануил не самый спортивный человек и, по его словам, очень боится высоты?

Я ещё раз обегаю дом и убеждаюсь, что сделанный мной вывод верен. Если я не опытный скалолаз в прошлой жизни, а под пухлой оболочкой Эммануила не скрывается отменная форма, тогда нас могли доставить сюда только вертолётом.

Вертолёт; дорогой, спрятанный в горах особняк; доктор с сумасшедшим гонораром. Насколько же важны эти мои воспоминания, если какая-то важная птица готова нести такие расходы?

Почему меня засунули сюда, в недосягаемое место. Прячут или боятся, что сбегу?

Что это: убежище, или западня?!

Я чувствую, что начинаю задыхаться от накатившей панической атаки. Сверкающие на солнце стальными лезвиями, отроги; покрытая облачной дымкой, салатовая долина; слепящие белизной, снежные шапки горбатого перевала; всё это начинает вращаться перед глазами, подобно огромной карусели. Нужно взять себя в руки, а лучше…

Я уверенно направляюсь к тропинке, с которой, подобно колобку, скатывается Эммануил. Его толстовка взмокла от пота, а круглое лицо пышет довольным жаром.

– О-о-о! Проснулся! – кричит он срывающимся от одышки голосом. – Тоже променад решил устроить? Это хорошо!

Приближаясь ко мне, он притормаживает, сбавляет ход, тянет руку для приветствия. Я хватаю его пухлую ладонь и резко тяну на себя. От неожиданного рывка тело доктора делает оборот вокруг своей оси, он делает па, будто закружённая партнёром танцовщица и прижимается ко мне спиной. Я обхватываю его голову так, что локоть оказывается под мясистым подбородком, фиксирую захват свободной рукой. Шея Эммануила оказывается в капкане, который безжалостно смыкает стальные створки. Я подтаскиваю обмякшее тело к крутому срезу скалы, чуть наклоняю его вперёд.

– А-а-а! Что ты делаешь! – Испуганный визг отзывается многократным эхом.

– Хочу сыграть в одну игру. Только в ней подопытным кроликом будешь ты, а вопросы буду задавать я.

– Зачем? Ведь всё же идёт хорошо! – Визжит Эммануил, отчаянно упираясь пятками в край обрыва. – Ещё немного и ты бы сам всё вспомнил…

– Я не хочу ждать ещё немного. Я хочу знать всё прямо сейчас!

– Я не могу…– голос срывается…– кхе-кхе…не могу…потому что не знаю всего. Ты должен был вспомнить…